(от автора — Рассказ я услышала от знакомого учителя – он то-то похожее когда-то читал. Я не знаю, читал ли кто что-то похожее, но, вот вам мой вариант странной истории, которая случилась в один морозный уикенд. И, помните, я не специалист по ружьям. Как и никогда не занималась сексом под действием наркотика для изнасилования).

«Милый, что у тебя со щекой? Тони, ты поранился?» — реакция моей любимой жены была удивительна. Она так заботливо смотрела мне в глаза, что я начинал злиться.

«Нет, дорогая… Железная труба качелей «приклеилась» к моей коже. Сама понимаешь, мороз сегодня сильный – минус десять градусов (от автора – это по Фаренгейту; по Цельсию – больше двадцати с минусом). Тут сыро очень и я просто забыл об опасности» — я старался не показывать своей гнев.

Да, все было почти так, как я рассказывал своей Дженни. Я действительно неудачно повел себя с металлическим предметом. Но, должен быть честным перед вами, это не была труба. Я слишком долго держал на щеке приклад своего доброго старого ружья. Я сам окантовал приклад своего Remington 870 еще два года тому металлической полоской по всему периметру. Да, мне захотелось увеличить прочность деревянной части – слишком много времени я проводил в своем коттедже на берегу озера и в прилегающем лесу. Да, я охотник. И мое ружье мне досталось от моего отца. И я был фанатом Ремингтонов. К примеру, мой образец Remington 870 был куплен папой еще в 1955 году. Скажете, что это старье? Нет, это настоящий стиль оружия для охотника. Это был вариант не для стрельбы картечью. Мой любимец имел магазин на четыре патрона. Да, это был настоящий зверь, который отправлял пулю больше 330 ярдов (от автора – больше 300 метров). А добавьте сюда еще и новенький оптический прицел, и вы сможете представить мою гордость за подарок от папы на день возвращения со службы в армии.

Но, я отвлекся на лирику. Позвольте сначала представиться – Энтони (жена зовет Тони) Лоретти. Да, мои родители итальянцы, но, я даже не чувствую себя частью того полуострова, откуда приехали в Штаты мои отец и мама. Моя жена Дженнифер. Мы с ней одногодки и нам по тридцать семь лет. Но, моя милая Дженни (соответственно тоже Лоретти) выглядит моложе меня. Она, в отличие от меня, родилась в семье коренных янки. Даже сам ее вид свидетельствует о ее происхождении – светлые волосы, тонкие черты лица. Это вам не моя средиземноморская личность.

А вся история началась с появлением нашего общего знакомого (думаю, я не стану называть его своим другом, вы поймете сами потом причину) Джеймса Поупа. Он был моложе нас с Дженни на год. И, даже не пытался жениться – как он говорил, свободным птицам важна свобода и одиночество. Да, он ценил свободу, но вот одиноким никогда не был – его частые романы с замужними женщинами были на слуху у всех наших знакомых. Он был причиной даже нескольких горьких разводов – обманутые мужья были злы на появление «помощника» Джеймса в их личной жизни.

Джеймс Поуп был настоящим красавцем, поэтому и везло ему в амурных отношениях с «любящими женами». Он умел разговорить любую женщину и потом просто трахнуть доверчивую жертву в каком-то дешевом мотеле. Трахнуть и выставить за дверь. Дважды он никогда не возвращался к одной и той же даме. Вот такой был у него принцип.

И вот несколько недель тому Джеймс начал напрашиваться ко мне в гости. Я даже не придал значения такому «счастью». Просто знакомый, который решил провести несколько прекрасных минут в компании друзей.

Но, в последние дни я начал замечать тревожные сигналы – Джеймс слишком много времени начал проводить с Дженни. Его почти неприкрытый флирт вызвал у меня возмущение, что привело к ссоре между мной и женой. Меня обвиняли в необоснованной ревности.

А потом я узнал, что Дженни пригласила Джеймса в наш лесной домик. По планам, мы должны были сами там провести уикенд. Но, Дженни уперлась. Я постарался успокоиться – открыто ссориться с женой мне не хотелось. Но, мне совсем не нравилось провести несколько дней в компании с человеком, которому я уже не доверял.

Мы приехали в домик двумя машинами (Джони ехал на своей, мы с Дженни, на своей) вчера вечером и сразу пошли спать – слишком выматывающей была зимняя заснеженная дорога. Мы с женой даже не сумели заняться любовью – жена мне сказала, что это будет слишком неудобно делать перед гостем. Она даже пообещала мне компенсировать мое терпение дома.

Да, я уже тогда начал подозревать какой-то сговор. Или это был только замысел ублюдка? Теперь я не знаю точно, потому что все изменилось, и Джеймс просто уехал, даже не попрощавшись со мной.

Утром, когда стоял почти жестокий мороз, Джеймс предложил Дженни научить ее кататься на лыжах – трассу он предложил проложить на замерзшем озере. Меня даже не спрашивали. Ну, было понятно, ведь у нас были только две пары лыж.

Когда я вышел на крыльцо, то заметил, что парочка остановилась посредине озера. Было слишком далеко, чтобы я мог разглядеть, что они делали, но, Джеймс слишком близко стоял перед моей женой.

И тогда я сделал то, что должен был сделать настоящий итальянец – я быстро вернулся в домик и схватил свое ружье. Через оптику я видел, как Джеймс наклонил свою голову к голове Дженни. Моя жена стояла ко мне спиной. Но, вот лицо ублюдка я видел отчетливо – его ухмылка была настоящей. Но, потом он вдруг отпрыгнул от Дженни и, даже не глядя в ее сторону поспешил прочь. Дженни что-то кричала ему в спину, но мистер Поуп даже не оборачивался. Я только мог заметить, что он все время косился глазами в мою сторону.

Я сразу понял, что это была проблема любой оптики – солнечный свет отражается от линзы как от зеркала. Да, Джеймс не был дураком – он понимал, что за ним следят. И вот теперь мне нужно было встретить «дорого гостя» в теплом домике.

Мой приклад, из-за холода и из-за слез, которые сами лились с моих глаз, просто «примерз» к щеке. И я, чтобы положить ружье обратно в сейф и не делать чего-то, о чем потом буду жалеть, просто оторвал металлическую окантовку вместе с частицами кожи. Было ужасно больно. Да, я понимал, что Дженни могла поддаться на приставания Джеймса. Да, она бы потом жалела. Но, я любил ее. Любил настолько, что был готов уничтожить и Джеймса, и себя.

Дженни пришла к крыльцу через пятнадцать минут. Она была разочарована внезапным исчезновением Джеймса. Но и я не понимал, куда исчез этот проныра. Он же должен был появиться раньше Дженни на минут восемь. Я все это время провел в домике и он не входил внутрь помещения.

А потом и состоялся наш разговор, который я написал вначале:

«Милый, что у тебя со щекой? Тони, ты поранился?» — реакция моей юной жены была удивительна. Она так заботливо смотрела мне в глаза, что я начинал злиться.

«Нет, дорогая… Железная труба качелей «приклеилась» к коже. Сама понимаешь, мороз сегодня сильный – минус десять градусов. Тут сыро очень и я просто забыл об опасности» — я старался не показывать своей гнев.

«О, ты прав, этот мороз… Джеймс сказал мне, что металлические предметы примерзают к влажной коже… Он даже мне предложил попробовать – прикинь, мой язык в самом деле «приклеился» к кончику лыжной палки… Джеймс потом показал мне, что нужно подуть теплым воздухом на кожу и металл не причинит много боли… Но потом он почему-то сорвался и сказал, что ему нужно срочно уехать по делам. Он сразу же уехал на своем автомобиле, оставив лыжи на стоянке. И, прикинь, даже не взял свои вещи с собой» — Дженни была взволнована. Она смотрела на меня и, вдруг, тихо сказала: — «Знаешь, Тони… Мне показалось, что он хотел меня на озере поцеловать. Но, потом он чего-то испугался»

«Знаешь… Он, наверное, увидел, что я наблюдаю за вами через оптику своего ружья. Это его и напугало» — я не скрывал правду. — «Но, давай посмотрим на его вещи – нам и так нужно их вернуть хозяину…»

Мы с Дженни пошли в домик и открыли двери в комнату, в которой ночевал наш гость. То, что мы увидели, нас немного удивило – Джеймс выложил на тумбочке два пузырька с лекарствами. А рядом лежал лептоп, подключенный к камере, которую мы нашли у двери, как раз напротив кровати.

Дженни взяла оба пузырька и посмотрела на названия, которые были написаны от руки. – «Это же снотворное и… наркотик для изнасилования… Вот почему он говорил, что собирается нас угостить особыми коктейлями… Тони, прости… Я даже не буду обижаться на твои слова…» — Дженни была разгневана. Но в ее глазах появились слезы.

«Какие слова, дорогая? О чем ты?» — я удивился.

«О том, что ты меня предупреждал… Что я дура… Он ведь жаловался, что все считают его легкомысленным и что обвиняют в связях с замужними женщинами. И ему так не хватает понимания… Блин, я так облажалась!» — Дженни втерла слезы. – «Прости меня, Тони… Если бы ты не заметил, то мы могли оказаться в списке его успешных акций»

«Не буду ничего тебе говорить. Но, он решил все записать… Думаю, я смогу вернуть ему его вещи» — да, я такое не прощаю. Тем более, по отношению к своей Дженни.

Скажу честно – я так и не отдал ублюдку его лептоп. Джеймс куда-то внезапно уехал. Никто не знал его новый адрес. Ну, может это и к лучшему – так он больше не будет влезать в чужие семьи.

Но, наш с Дженни самый важный секрет состоит в том, что нам захотелось испробовать на практике этот наркотик для изнасилования. Конечно, все делалось с обоюдного согласия и с минимальной дозой. И, да, наш эксперимент подтвердил наши ожидания – препарат действует. Дженни сама может рассказать вам. Хорошо, что наш домик слишком далеко от цивилизации – моя жена под действием препарата становится слишком громкой. Но вот само занятие любовью превратилось в несдержанную оргию в нашем исполнении.

«Сеньор Тонни… Ты, сукин сын… изнасиловал меня… Теперь я не позволю… тебе уйти от ответственности!» — отрабатывая очередной раз ее горячую киску, я не перестаю ухмыляться – моя жена решительно приговорила меня к пожизненному заключению. Да, она теперь знает о моем умении пользоваться ружьем. И она помнит, что я был готов одним выстрелом убить гребанного ублюдка. Ее я бы не смог убить – слишком сильно я ее люблю.