Утром жена Арсения робко постучала в двери комнаты, где жили физруки-мужчины и, отводя глаза от вопросительного взгляда Большакова, попросила валяющегося в постели Игоря (с часу ночи до трёх тот дежурил на бассейне, и потому имел право дрыхнуть до девяти утра), заменить её на зарядке с детьми.

— Что-то мне нездоровится… Борис Петрович, вы не против? — после чего пошла в душевую, и постаралась, как следует себя промыть.

«Надо было сделать это ещё вчера, после такого нежданного секса с Борисом Петровичем!» — думала Томочка, сердясь на запоздалую сообразительность и, направляя горячие струи воды в глубину себя…

(Даже после интимной близости девушка не решалась называть вчерашнего любовника иначе, как — Борисом Петровичем…)

А тот, внутренне переживая: «Что день, грядущий мне готовит?» — под аккомпанемент баяниста, провёл с детьми своей группы, положенную по регламенту утреннюю зарядку (стандартный комплекс из приседаний и махов конечностей), распустил взбодрившихся ребятишек, куда им надо, а сам, в той же задумчивости: «Его мой взор напрасно ловит…» отправился на дальнюю полянку, где просто чудом сохранялась нетронутость ковра из золотистых одуванчиков, и, не переставая бубнить под нос терзающий душу монолог Ленского, собрал аккуратный букет для непредсказуемой пассии…

…

Когда Томочка пришла завтракать, на обеденном столе команды физруков стоял букет жёлто-оранжевых цветов.

Бросив быстрый взгляд на молчаливого начальник, Томочка так же молча склонилась над букетом. Вдохнула его аромат.

— О, смотрите! – воскликнул Санёк фразу, которую Большаков, попросил его сказать (по подсказке Петровича), – Букет такого же цвета, что и причёска нашей Томочки!

— Один в один! – поддакнул Игорь, который тоже был в «заговоре» с Борисом Петровичем. – Где ты такую красоту отыскал, командир?

— Как где? В городе, в спортзале нашего клуба. Она там в теннисном турнире всех мужиков победила, — завершил подготовленную репризу Большаков, убедивший товарищей, что эта сценка поможет Томочке улучшить настроение.

И оказался прав. Девушка смотрела на улыбающихся парней с благодарной улыбкой. А на главного физрука — без тени смущения:

— Так это вы?

— Я признался, Большаков. Захотелось сделать приятное… Ведь у тебя сегодня праздник…

— Какой? – в один голос спросили все.

— Из похода на Косу возвращается муж нашей Томочки!

— Верно! — хлопнул себя по лбу Игорёк. — Предлагаю, освободить заждавшуюся супругу от всех обязанностей. На весь день! Пусть готовится встретить мужа в боевой готовности. Что там женщины, в подобных случаях, делают?

— Прихорашиваются.

— Верно! Делают себя красивых ещё красивее.

— Так и сделаем! Объявляю Тамаре Николаевне выходной! Все хлопотные дела с соревнованиями мы берём на себя. Верно, мужики?

— Однозначно!

Томочка прижала руки к груди и буквально светилась:

— Ребята! Как мне приятно! Но, сачковать не буду. Работаю вместе со всеми!

Это было сказано с таким неподдельным настроем, что все, кто был рядом с их столиком, невольно обернулись. А физруки расхохотались.

БП смеялся громче всех. Он был благодарен подсказке ипостасей, надоумившей его собрать букет и разыграть удавшуюся репризу.

…

Смех и оживление за столом физруков привлекли внимание завхоза, что завтракал в компании двух грузчиков и водителя лагерного ЗИЛа.

Иван Захарович зычным голосом, по которому легко узнать кадрового офицера, спросил:

— Это верно, что у нас будет футбольный поединок с соседями?

— Так точно! – вспомнив армейский лексикон, откликнулся Борис Петрович. – Сегодня. После полдника. Две встречи. Сначала играют дети, потом – работники лагерей…

— Я же тебе говорил, – оборотился Захарыч к одному из грузчиков, — взрослые тоже играют.

Тот, что-то ответил.

— Сейчас всё уладим… — сказал завхоз, вышел из-за стола и, прихватив по пути свободный стул, уселся рядом с Большаковым.

— Такое значит дело… Вовчик, что у меня в грузчиках, за юношей «Крылышек» играл. В основном составе! – поднял он вверх указательный палец. – Включил бы ты его, Борис, в команду…

Грузчик, о котором говорил бывший пограничник, выжидающе смотрел со своего места на Большакова.

— Не возьмёшь – в команду соперников попросится…

— Судя по комплекции – нападающий?

— Правый крайний…

«Мал клоп, да вонюч! — почему-то подумал Борис. Уголовная внешность грузчика была ему не симпатична. — Наверняка, сидел… Впрочем, если допустили работать в пионерском лагере, амнистирован…»

— Он же пьющий…

— Сегодня — ни капли. Заранее готовился…

— Что ж. Пусть играет…

— Порядок! – завхоз по-деловому протянул руку, как бы закрепляя уговор на официальном уровне, и с довольным видом, отправился к своим…

Футбольная тема за столом физруков на этом не завершилась. Начали обсуждать состав будущих команд.

— Детей набрать не проблема, а из взрослых, кто будет? – говорил Саша. – Я, например, в футболе – не в зуб ногой… А ты? — Саша смотрел на Игоря.

— Могу быть в защите. У меня удар на дальность хорошо поставлен… — А при удачном пасе легко уйду в отрыв…

— С моим ростом, только в воротах стоять, — сказал Большаков. – К тому же, из-за старой травмы колена, должен поберечься… Хотелось бы съездить в горы…

— Мой Сеня хороши играет… — подала голос Томочка. – Он, этот… хавбек… Или как по-нашему?

— Полузащитник. Это хорошо. В зависимости от ситуации, может быть и в нападении…

— Если на задержится, до начала игры… — неосторожно заметил Саша.

— Обязательно придёт! Он же знает, как я его жду! – не удержала эмоции Томочка, и быстро глянула в сторону Большакова.

Тот ободряюще улыбнулся, мол — всё нормально!

— Пока только четверо… А надо одиннадцать…

— Это если полными составами играть будем…

— И, кого-нибудь, в запасные…

— Наберём из вожатых! Я этим займусь… – сказал Борис Петрович и посмотрел на «Командирские», — Пора! Игорь идёт на прыжковую яму… Саша – судит шестьдесят метров. А Тома проводит турнир по настольному теннису. Так?

— Да, — охотно откликнулась команда.

— Отлично! За дело!

Спускаясь по ступням крыльца столовой, Томочка, неожиданно для БП, игриво толкнула его ногу упругим бедром:

— А вы хотели обойтись без меня! — и солнечно улыбнулась. Радостно и красиво, как умела только она…

В душе Большакова окончательно похорошело…

…

Под знаменитое Пугачёвское: «Лето, ах, лето!» на территорию «Ястребка» входили сразу две компактные колонны: через центральную арку лагеря — поднаторевшие походным проживанием романтики Речной Косы; в хозяйственные ворота — болельщики и футболисты «Юного Ленинца».

Обе группы сошлись на футбольном поле лагерного стадиона. Здесь их приветствовала ЛС. Произнесла заготовленный спич о пользе спортивной жизни. Поздравила романтиков с открывателей палаточного городка и первым в истории «Ястребка» многодневным походом. Гостей — с почином межлагерных соревнований. Поручила старшему физруку «Ястребка» вручить участникам похода значки «Турист СССР», гостям – сувенирный вымпел, и, посетовав, что вынуждена заниматься хозяйственными делами, — благополучно упорхнула встречать гостью из областного управления.

Едва дождавшись конца официальной части, Томочка сразу же прильнула к мужу.

— Как хорошо, что ты пришёл! Я так соскучилась… — говорила супруга сияя счастливыми глазами и одновременно недоумевая, почему рядом с ними, с Сенечкиной гитарой за спиной, стоит, какая молодица, и ревностно смотрит на её нежности.

— Наташка! – узнал Борис Петрович.

За неделю, что прошла после его вынужденной задержки на Косе, и того, ЧТО там было, медсестра заметно изменилась в лучшую сторону: загорела, стала казаться ещё стройнее и выше.

— У нею с руководителем похода роман, — сказал за спиной Большакова, Николай. – Трахались, как кролики… А эта цыпочка — ничего себе, выглядит эффектно. Но твоя физручка лучше. Я бы не отказался их обоих в радиорубку пригласить…

— Не «обоих», а – обеих, — чисто механически поправил радиста Борис, не оборачиваясь, дабы скрыть вспыхнувшие на его лице эмоции. – С чего взял, что Арсения с медсестрой любовники?

— Верняк! Грузчики рассказывали… А им сторожа… В первую же ночь, после костра, медицинская палатка ходуном ходила… Слушай, старшой, получается, если твоя физручка об этом узнает, она же вправе… так сказать – отомстить? Верно?..

Ипостаси Большакова мгновенно оживились:

«Какой случай, шеф! Совпадение обстоятельств!» — и напомнили по Томочкину попку.

«Про смазку не забудь… — «сказал» Петрович, — наверняка, ещё девственница…»

Борис Петрович резко повернулся к стоящему за спиной сплетнику:

— Отомстить? Возможно. Только от кого она про эту измену узнает?

— Так сорока на хвосте принесёт…

— Что-то я у этой «сороки» хвоста не вижу, — сказал Большаков и подумал, глядя в услужливое лицо «Аллен Делона»: «А ты, оказывается, ещё и интриган…»

…

Поскольку среди вернувшихся из похода подростков, тоже оказались желающие участвовать в поединке, совместным решением сторон, решили — дать таким энтузиастам немного отдохнуть (всё-таки двенадцать километров протопали!), предоставить футбольное поле сначала для взрослых.

Сидя на скамейке и перешнуровывания кроссовки, Борис Петрович наблюдал, как на противоположной стороне стадиона, возле дальних трибун, заполняемых болельщиками, молодожёны бурно спорили. Томочка, что-то сердито говорила, Арсений, возражал и протестующе разводил руками.

Медсестра Наталья стояла в нескольких метрах от ссорящихся, придерживала, поставленную на землю зачехлённую гитару и, похоже, выжидала — чем закончится возникшая перебранка.

Видимо, «сорока» улучила момент и, как-то, сообщила Томочке о «подвигах» её супруга.

«И ведь нашёл момент, когда муж на секунду отвлёкся!» — подивился расторопности Николая Борис Петрович.

Теперь надо было дождаться: плюнет Кудряш на участие в футболе, пойдёт в общежитие мириться с женой, убеждать, что сплетни про него не имеют основание, или же — уступит спортивному желанию выйти на поле в составе команды «Ястребка»?

В динамиках стадиона зазвучал бодрящий марш Матвея Блантера.

Там-тата-там-та-там-тата, та татам-та-та там-татааа…

Под этот, известный всему Союзу бодрячок, команды соперников потрусили на поле. Капитаны, по традиции, пожали друг другу руки.

— Не боишься проиграть? – хитро щурилась Светка, не по-женски тиская лапу Бориса Петровича – Не забыл, что обещал?

— С тобой забудешь! Приду…

— И не один.

— Само собой…

Отвечал и поглядывал в сторону дальней трибуны.

Светка заметила и по-кошачьи фыркнула.

То, что именно она в команде гостей была за капитана, Бориса не удивило. Уже понял, что такой у «Мирей Матьё» характер — лидировать абсолютно во всём.

Результат семейных «разборок» явно затянулся.

Ипостаси тоже были в ожидании – что выберет Арсений?

Участники матча уже разбегались по полю, занимали свои места, а Кудряш был на распутье — что выбрать?

«Только бы получилось выбрать игру…» — «переживали» вместе с Большаковым Борик и Я. Петрович же сохранял терпение, хоть и было ясно, какой результат его бы устроил…

Судья матча в лице отставного майора милиции пятидесятилетнего Соколова Ивана Григорьевича, поднёс к губам милицейский свисток и тоже был в ожидании. Начинать поединок при неполном составе «Ястребка» он не хотел.

Уже весь стадион ждал, а супруги не могли остановится.

Почувствовав это, Арсений, сказав жене нечто решительное, и стартанул на место полузащитника. Его женщины, растерянно озирнувшись, тоже разошлись: Наталья на скамью для зрителей, Томочка – в сторону общежития.

«On yes!» — чуть ли не вслух, проявил свои познания в английском, сдерживающий эмоции Петрович.

…

Стоя в воротах, Большаков лихорадочно придумывал причину умыкнуть вслед за Томочкой. Поймав пару навесов, и отбив коварный мяч, который пыталась пропихнуть взлохмаченная «Мирей Матьё», он изобразил неловкое падение, громко охнул и жестом руки сообщил судье, что должен покинуть поле.

— Ты чего? – спросил встревоженный Игорь.

— Кажется… потянул стопу, — скривился Большаков. – Замени… — и сильно прихрамывая пошёл на скамейку к болельщикам.

— Я же говорил, что нужны запасные! – воскликнул в огорчении Саня, уступая начальнику насиженное место, натянул нужного цвета футболку и, с обречённым видом потрусил восполнять потерю…

Тем временем хозяева забили быстрый гол. Отличился протеже Захаровича – Вовчик. Он радостно подбежал к Большаку, и тот, приветствовал успех нападающего дружеским шлепком по подставленным ладоням:

— Молодец! Давай ещё парочку…

— Бусделано, — на едином выдохе пообещал счастливчик и умчался в очередную атаку.

Изображая болезненное лицо, Большаков сказал кому-то из сидевших рядом: — Пойду… приложу холод… — поднялся и пошкандыбал в сторону трёхэтажки.

Прежде чем повернуть за угол общежития, глянул на место, где сидела медсестра. Оно пустовало…

«Жди контакта…» — предупредил Петрович.

…

Перед комнатой молодоженов, Борис Петрович прислушался. Гул стадиона приглушали стены и звуки громкого рыдания были отчётливо слышны. Томочка плакала навзрыд.

«Вот тебе, малышка и «праздник»»! – посочувствовал Борис Петрович, но, тем не менее, решил не упускать возможности быть в роли утешителя. Использовать подходящий случай, насладиться с изменяющей женщиной при дневном освещении: «Ночью все замужние одинаковые, а на свету такие разные…»

Да и «советники» подгоняли: «Давай! Давай! Чего медлишь?»

Борис Петрович взялся за ручку двери, и уже чуточку приоткрыл, когда уловил быстрые шаги. По коридору общежития спешила «скорая медицинская помощь» — Наталья!

«Да уж кого сейчас и не хватало, так эту стерву!» — чуть не ругнулся наш герой.

«А я предупреждал, — напомнил Петрович. – Но ничего страшного. Даже наоборот – хорошо, что капитанша явилась именно сюда, под Томочкину дверь. Поведи с нею разговор так, чтобы медсестричка сама признается про шашни с Кудряшом.»

«Точно! Пусть жена Арсения, окончательно удостовериться, в правдивости слухов об измене мужа…» — «сказал» своё стратег сексуальных интриги советник Большакова Я.

«А когда Томочка окончательно раскиснет, мы ей хором и вставим!» — нехорошо хихикнул Борик.

Томочкины всхлипывания прекратилось. Приоткрытая дверь её явно встревожила.

— Боря, погоди! – крикнул капитанша. — Я хочу помочь…

— В смысле?

— У тебя же – травма ноги! Я видела, как ты уходил со стадиона сильно хромая.

— Пустяк. Небольшое растяжение. Лучше скажи: зачем крутила роман с Арсением? Не знала, что он женат?

— Ну и люди! Уже разнесли… Надумаешь чихнуть, а тебе уже и «здоровье!» желают…

— Значит, ничего не было?

Наташка воровато оглянулась и с раздражением в голосе сказала:

— Ну, было, было. Что тут такого? Мы же взрослые люди. Послушала, как он на гитаре играет, и – втюрилась. Захотелось и всё тут! Сама на шею бросилась… Да он и не упирался. Молодой, красивый, горячий. Пользовался, словно голодный… Жена, уверял, не удовлетворяла.

«Уes!» — снова вспомнила свой «английский» первая ипостась. – Как раз то, что нам надо!»

Большаков был уверен, что по ту сторону двери этот разговор прекрасно слышен и, сказанное любовницей мужа, ранит любящее сердце Томочки острее любой бритвы. А, как известно из классики – от любви до ненависти…

Вот на эту самую ненависть, «малыш» в штанах хозяина, и начал реагировать. Хорошо ещё, что коридор не был достаточно освещён далёким окном.

— Ладно, хватит! – поспешил сказать Борис Петрович. — Иду откуда пришла… — и, для убедительности развернул воспитанную им шлюху, в сторону выхода. – Иди, иди…

— Как же твоя нога?

— Уже не болит, и у меня… неотложное дело… Да иди же!

Недовольно фыркнув, — жена капитана, который, где-то на учениях, выполнял свой офицерский долг, игриво покачивая бёдрами, удалилась.

Борис Петрович толкнул дверь и шагнул в комнату, где на кровати, с красными от слёз очами, сидела скукоженное существо женского рода.

…

Достаточно было сказать несколько успокоительных фраз, как голова бедняжки уткнулась в грудь «утешителя». И тот, естественно! погладил, «маленькую» девочку по голове… коснулся губами четвёртого позвонка склонённой шейки… прошёлся по горячему ушку… стёр со щеки солёную слезинку…

— Вы слышали, что говорила эта женщина? – шмыгнула мокрым носиком обиженная Томочка. — Что я его не удовлетворяю… — Я так ждала… а он…

— Делал то, о чём я тебе говорил… Помнишь?.. Возле бассейна. Ты ещё упрямилась, говорила, что «Сеня не такой!» Убедилась в обратном?

— Ага…

— Хочешь отомстить?

Мокрые очи глянули на старшего физрука вопросительными озёрами.

Наклонившись, Борис Петрович страстно поцеловал распахнутые губы, проник языком за барьер жемчужных зубок, отыскал там острый язычок и, дождавшись ответного сосания, неспешно, приспустил штаны.

— Отомстим?..

Девушка заворожённо глянула вниз. Она впервые видела, то что «оживляли» её руки. ЧТО проникало в нею на последнем дежурстве и двигалось с таким напором! От удивления ли, по иной ли причине, но крашенный ротик сам приоткрылся, а обе ладошки, словно лёгкие крылышки, легли на вздыбленный фаллос. Непроизвольно, словно на опору, которой наша птичка доверяла.

— Соси! – велел обладатель монстра. – Соси и глотай. Чтобы он знал…

Кто знал, что знал — было не ясно, но Томочка встретила эту гнусную команду с полным непротивлением. Послушно развела зубки и направила, фиолетовую «клубничку», в глубину очаровательного ротика.

Этот минет с проглотом стоил ночных мечтаний нашего холостяка! Он ебал в рот прекраснейшее создание и упивался видом преданных глаз, которые с каждым движением хуя, становились всё прекраснее и порочнее. Месть за измену была в угоду обоим: жена Арсения получала нервную разрядку; Борис Петрович, вместе с ипостасями — коллективное удовольствие от ебли в рот столь симпатичной спортсменки.

Они давали красотке увлечься, выдёргивали из накормленного рта мокрый член, вводили им по возбуждённому личику, нежным щекам, вздёрнутому носику, по кончику подбородка…

Томочка вертела головой, пыталась без помощи рук, ловить болтающейся перед ней «чупа-чупс» и, когда Большаков «поддавался», жадно заглатывала «пойманную» добычу. Сосала с остервенение изголодавшейся суки. После чего хуй высмыкивался, и забавная игра «поймай ротиком» и «вставь не целясь» особей противоположного пола повторялась…

Когда супружница Арсения, устав вертеть головой, схватила «чупа-чупс» руками, Борис Петрович завалил распутную девку на кровать, стянул джинсовые шортики с совершенно мокрыми трусиками и шуганул, в ещё не растянутую вагину, сразу и на всю глубину! С остервенелость насильника, он долбил матку «подкарауленной» жертвы. Драл хлюпающую пизду и спустил в неё содержимое яиц с рычанием и матюгами…

…

Дав девушке отдышаться, повёл полуголую к окну, через которой был виден лагерный стадион. На вопрос: «Зачем?», сказал:

— Доверься, и мы отомстим ЕМУ по полной!

По футбольному полю бегал Томочкин рогоносец.

— Ложись грудью на подоконник… Смотри на мужа… и представляй, что он вытворял с той сукой на Косе… Как драл её несколько ночей подряд… Как, получал удовольствие от ебли с чужой бабой… Сладкой и красивой… Представила? Отлично! Теперь приготовься мстить!

Томочка послушно лежала грудью на подоконнике, выставив «малышу» Бориса Петровича нежно-розовые, в мелких пупырышках ягодицы.

Столь прекрасный станок любви был для нашего художника — эталоном прекрасного. Он даже полюбовался изумительным зрелищем абсолютной доступности.

Стройные, по-спортивному накаченные ножки, плавно переходили в подтянутые частыми тренировками булочки, верх которых, по обе стороны от позвоночника, венчали умопомрачительные ямочки. Ниже булочек, там, где сходились ножки, выступала, похожая на персик с полуоткрытой вертикальной щелкой, текущая соком манда. Упругая и гладко выбритая, говорившая о том, что Томочка готовилась ко встрече с мужем, да угодила не на тот уд.

В другое время, тщательно подготовленный плод наслаждения, был бы, несомненно, аппетитен, но сейчас, «персик» являлся «пройденным этапом» и, если интересовал Большакова, то лишь эстетической точки зрения. А вот булочки ему хотелось потрогать, аккуратно раздвинуть и, отыскав между ними сфинктер, лишить чужую жену последнего оплота невинности…

Окажись у Большакова под рукой альбом и карандаш, он бы, пожалуй, отложил процесс мщения и запечатлел бы незабываемую позу предстоящего разврата, во всех деталях, настолько каждая линия, каждый изгиб девичьей плоти были гармоничны, неповторимо красивы и трепетно нежны.

«Сделаешь это в другой раз, а сейчас приступай, пока есть время!» – сердитым тоном напомнили любителю прекрасного его ипостаси.

Большаков с трудом поборол процесс созерцания, взял с тумбочки заранее примеченный тюбик крема, выдавил ароматную «колбаску» в сложенную лодочкой ладонь.

Его движение к тумбочке не остался не замеченным. Милое личико вопросительно глянуло через плечо, как бы спрашивая: «И что же дальше?»

…

Проникновение «малыша» в девственную попочку было для Томочки сюрпризом. Нет, не так – ОЧЕНЬ БОЛЬШИМ СЮРПРИЗОМ!

Если бы не крем для лица, да не удачная прелюдия с ублажением вагины на супружеском ложе, то возможно ничего бы путного у Бориса Петровича с проникновением члена в прямую кишку Тамары Николаевны Пархоменко и не задалось бы. А так, находясь в пост блаженном состоянии, ожидая получить нечто схожее с предыдущими оргаммами, супруга Арсения, по причине не знанию предмета, не возражала против положения «со спины». Ну, а когда поняла на ЧТО подвязалась, было уже поздно. Прижатая к подоконнику, она вопила, орала во весь голос, пытаясь сползти на пол или в сторону, умоляла не делать больно. Ёбарь был неумолим!

Вскоре боль стала тупеть, удаляться. Дубина, что так распирала нутро, как будто, уменьшилась. Её скольжение уже не были стол невыносимы. Появилось ощущение тепла и даже приятности.

Лёжа на подоконнике и ёрзая при каждом толчке голой грудью по складкам задравшейся маечки, Тамара Николаевна сначала ощутила томление в районе сосков, затем внутри себя.

Успокоилась. Стала не только соображать, но и видеть бегающего по полю мужа.

Вот он, после удачного удара, поднял голову, посмотрел на окно, за которым Борис Петрович, шлёпая по ягодицам то ладонью, то большими яйцами, ебёт его жену.

«А ведь он может меня видеть!» — подумала Тамара Николаевна.

И от этой мысли, или же чего-то другого: приятного, сильного, горячего, распаляющего нутро, расслабилась, куда-то поплыла. В голове появился фейерверк разноцветья…За ним — внезапный взрыв! И – провал…

Громко охнув, «мстительница» растворилась в судорожном оргазме, успев удивиться тому, что ей очень хорошо…

Когда очнулась, подалась навстречу пульсирующему в ней фонтану, и — снова «умерла» от «взрыва». Не надолго. Чтобы возродиться на том же подоконнике, с требованием в взлохмаченной голове «Хочу ещё!»…

…

Ебать красивую женщину не мимоходом, а при её визуальном контакте с законным мужем, подобного в сексуальной практике Большакова, ещё не было.

Попробуйте, хотя бы раз, проделать подобное сами, и Вы поймёте бессилие печатного слова передать состоянием мужлана, получающего чужую и очень молодую жену другого примата…

Красотка, что пару недель назад клялась в вечной любви, обещала быть верной, и так страстно подмахивающая чужаку — ни в этом ли восторг вечной охоты для соития? Для понятия ПОЛНОЙ ИЗМЕНЫ…

Как я завидую сейчас ТОМУ молодому и ненасытному Борису Петровичу!

…

Читатель вправе задать два вопроса:

Почему никто в общежитии, находясь по соседству, не обратил внимание на истошные крики, идущие из комнаты третьего этажа общежития?

Да потому, что болельщики, наблюдающие футбольный поединок, реагировали на азартные события не менее страстно, чем женщина, которую буравили через сжавшийся сфинктер…

И — любил ли Борис Петрович анальный секс?

Категорически нет! Но, к нему не равнодушны те, кто будет пользоваться услугами бывших недотрог, «освоивших» блядскую «школу» нашего героя… Не качественный товар для избалованной пороками конъюнктуры? Это не солидно!

…

И ещё! Сообщив об отсутствии любопытствующих, автор едва не забыл про движение воздуха, что уловила вспотевшая спина ебущего. А ведь оно было!

Продолжая шуровать наклонённую к подоконнику Томочку, Борис Петрович повернул голову в сторону сквознячка и — едва успел заметить, дёрнувшуюся прочь голову… радиста!

Вот так-то.

Придётся теперь и с этим мудаком разбираться…