2

Линка с Олькой сидели на скамейке у ее двора, плевались, как обычно, семечками.

—Ну как загоралось? —спросили они хором, едва заметив Веронику.

—Нормально. Зря вас не было.

—Что-то ты долго. Аж до темна. Мы уже думали, что ты утопла, или рыбака какого встретила, —захихикала Линка.

—Бабка твоя запарила. «Где гулена, где гулена?» Щас тебе бу-у-удет, —пропела Олька.

—Уснула я, —сказала Вероника, —живот спекла, горит весь. Пойду смажу чем-нибудь.

—Выйдешь?

—Не-а. Поем и спать лягу.

—На речке спала и снова спать. Что-то ты темнишь, подруга. А ну давай, колись, —Линка вскочила и схватила ее за руку. —Ой, а рука-то горячущая.

Тут же вскочила и Олька:

—Дай голову…

И прикоснувшись губами к Вероникиному лбу заголосила:

—Да у тебя же температура! Вот. Я же говорила, что холодно еще загорать. И земля сырая. Ты хоть не купалась?

—Нет, вроде…

—Вроде. Странная ты какая-то. Иди, лечись. Таблетки-то от температуры есть? А то я сбегаю домой, принесу.

—Есть, Лин. Спасибо. Ну ладно, я пойду. Пока, девки.

Вирус, прицепившийся к Линкиной ладони, спустя несколько минут вместе с очередной семечкой оказался на языке девушки, вошел сквозь небольшую ранку в кровь и понесся с ней, размножаясь, сканируя организм, закрепляясь в местах, благоприятных для создания колоний.

Второй, сразу же оказавшийся на нижней, обветренной губе Ольги, начал это делать еще раньше.

—Вообще-то не так уж и холодно сегодня. Скажи? —проговорила Олька, едва за Вероникой захлопнулась калитка.

—С утра было прохладно. Хорошо, что ты вернулась. А то бы тоже простудилась.

—А может, и не простудилась бы. Они ведь, городские, хлипкие.

—Да. Сюда только на выходные приезжает да на каникулы. И то только на летние… С другой стороны, а че ей тут зимой у нас делать? Бабкин черно-белый телевизор с двумя программами смотреть?

—И то правда. А знаешь, Линка, у меня дома теперь видак есть. Отец купил за мед. Вчера с Васькой привезли из города. Важные. Перешептываются. Нам с мамкой и посмотреть не дали. Заперлись в гостиной, сами смотрели что-то. А нам сказали: «Бабам не положено».

—Порнуху они смотрели, вот что. Ночью у родителей кровать скрипела?

—Скрипела…

—Точно, порнуху. Батя твой насмотрелся. На мамку потянуло. А Васька, наверное, вручную обошелся, —Линка уже готова была зайтись громким хохотом, но неожиданно осеклась. —Темно совсем. Может, по домам?

—Это Юрка Марьин, скорее всего, лампочку из рогатки разбил. Гад. Задать бы ему.

—Ему задашь. Вот еще год пройдет, он сам тебя поймает где-нибудь в безлюдном месте или вот в такой темноте, наклонит и задаст по самое некуда. Представляешь, он мне недавно пятьдесят рублей давал, чтобы я ему между ног показала. « Я, говорит, бесплатно сквозь дырку в вашем туалете уже на тебя насмотрелся. Но сквозь нее только зад твой толстый и видно».

—Ну а ты что? —машинально спросила Ольга, несколько секунд назад почувствовавшая, как рука подруги опустилась на ее правое колено и начала медленное ползти влево и вверх.

—Что-что. Накостыляла по шее. Скажи, разве у меня толстый зад?

—Н-нет, н-не т-тостый, —дрожащим голосом ответила Ольга, потому что ладонь Линки уже достигла критической точки, и нужно было либо вставать и уходить, либо уступать и медленно раздвигать ноги. Неожиданно для себя девушка выбрала второе.

—Ты что, замерзла? А еще «не холодно»! Говорю же, пора по домам, —сказала Линка и тут же поняла, что Олька домой не собирается. Рука подруги опустилась на ее правое колено и начала медленное ползти вправо и вверх. «Наверное, после мужиков тоже порнуху смотрела. Ну-ну. Что дальше? Бесстыжая».

—Д-давай еще немного п-поси-и-дим, —простонала Ольга. Средний палец Линкиной руки нажимал на трусы, словно на кнопку звонка, как раз в том месте, под которым эта кнопка и находилась.

«Бесстыжая тварь. Врезать, что ли, по харе», —думала Линка, в свою очередь раздвигая колени. Пальцы подруги барабанили спереди по трусам, убыстряя темп и увеличивая силу ударов.

Вскоре обе руки начали действовать синхронно, заставляя девушек дышать в одном ритме, одинаково постанывать и одновременно вскрикивать. Даже треск сорванных трусов слился в один звук. Когда средние пальцы оказались у них внутри, девушки одновременно удивились их размерам, когда добавились указательные— обрадовались их подвижности, одновременно почувствовали агрессивность вошедших безымянных, когда пришли большие и мизинцы— вместе ощутили сожаление, что эти пальцы— последние, следующих— шестых— немного испугались, а когда вошли седьмые, почему-то облегченно вздохнули и, наконец, смогли забыться.

С каждым новым прибыванием их ноги раздвигались все шире и шире, пока, наконец, левое колено Ольки и правое Линки не встретились в темноте, упершись друг в друга, словно два горных барана, не желающих уступать дорогу.

(Продолжение следует)