Под жарким палящим солнцем, по хорошо укатанной бетонной, доселе невиданной шофером дороге – на небольшой скорости ехал трёхтонный грузовик ЗИС. В кабине рядом со скучающим шофером дремал капитан с позвякивающими на груди орденами. В кузове наоборот кипела жизнь, там сидел веселый, разговорчивый майор, начальник штаба штурмового авиаполка, возвращающийся из госпиталя, и трое красивых девушек в форме с голубыми погонами ВВС. Машина везла сложившуюся компанию в их части, располагавшиеся на аэродроме на недавно освобожденной территории Германии. Компанию везли после заслуженного отдыха в госпиталях и санаториях ВВС РККА, хотя война подходила к концу, и заслуженным авиаторам возвращаться в части – мягко говоря не хотелось.

Майор постоянно флиртовал с двумя молоденькими летчицами из легко – бомбардировочного полка, и равнодушно смотрел на высокомерный взгляд третьей летчицы – ярко – рыжей, безразличной ко всему женщины лет 25, с капитанскими погонами и двумя орденами Красного знамени на груди. Вероятно она считала его бабником, и даже немного поражалась податливости и явно намекающим улыбкам молоденьких летчиц (небось на фронте не больше года). Кто такой этот майор? На вид ему не больше 30 – ти, на кителе были приколоты: винтовой орден Ленина, два Красного Знамени, и медаль «За оборону Ленинграда», с другой стороны висели два ордена Отечественной войны, и рядом на молодую женщину словно с портрета смотрел профиль Николая Черкасова – орден Александра Невского, награда для офицера почетнейшая. По виду выглядел боевым офицером, две нашивки за тяжелые ранения, но чем – то он ей не нравился. И только майор, иногда презрительно зыркавший в сторону летчицы понимал в чем дело: «Рыженькая явно истребитель, у этих гонору как ни в каком другом роду войск, раздули из них черт знает что, а теперь боготворят, сталинские соколы, мать твою» – размышлял майор.

Майор и сам начинал войну истребителем, сбил 11 самолетов, но после того как сбили самого, и он спустя месяцы мучений добрался к своим – забраковали. Чертовски было обидно боевому истребителю – старшему лейтенанту Крылатову получить новость о том что по состоянию здоровья он более не может быть летчиком истребительной авиации. Залечив многочисленные раны и действительно пошатнувшуюся психику, он перешел в штурмовики. На Ил – 2 он сполна отомстил за все лишения которые пришлось ему пережить. Не щадя себя он уничтожал смертельным ливнем из пуль, снарядов и бомб полчища оккупантов, и сделал весьма неплохую карьеру – всего за 8 месяцев стал майором, с 6 – ю боевыми орденами. Майор действительно был ужасным бабником, больше потому что по его бравому виду ему мало кто мог отказать. Он никогда не обещал женится, не признавался в любви до гроба, но слыл чуть ли не первым кобелем воздушной армии. Возвращаться в полк ем у не хотелось, на должность его поставили перед самым ранением, пока управление шло нормально, от того что его попутчики не прибудут в части к точному сроку – никому хуже не будет.

Крылатов постучал по крыше кабины, прося шофера остановится.

– Тааак – с, товарищи летчики, можно оправится и закурить, привал 10 минут.

– Товарищ майор, мне надо сегодня же прибыть в полк, нельзя ли как – то без этого – злобно вступила с ним в перепалку рыжая летчица.

– Успокойся, если что – пробью отпуск задним числом, на пару дней позже – но это только разозлило женщину.

– Мы не переходили с вами на «ты», товарищ майор.

Крылатов пропустил мимо ушей речи недовольства летчицы и пошел переговорить с шофером.

– Ну товарищ майор, я не знаю, не имею я права, велено же вас доставить к завтрашнему числу, вместе с товарищем капитаном Кайдановским – сказал шофер поглядывая на подошедшего к ним коренастого блондина Мишу – капитана Кайдановского.

– Вот, Мишка, уламываю извозчика сделать остановочку где – нибудь на ночлег – сказал майор подмигивая боевому товарищу.

– А что, идея хорошая… да и бабы ничего – усмехнувшись сказал капитан.

– Твои – ночники, а я подумываю влиться в ряды нашей славной истребительной авиации, в лице товарища капитана.

– Ну молодцом, молодцом, тебе и карты в руки, командир, но как быть с начальством.

– Я и есть начальство, договорюсь с комдивом – вместе воевали под Ленинградом, мужик хороший, поймет, да и бомбить почти некого.

– Толково придумал, Лёша, сколько с тобой в одной эскадрилье летал, всегда поражался как ты фартово это дело то…

– Тоже есть свои секреты – весело потягивал майор.

Докурив папиросы они вернулись в машину, договорившись с водителем что он «заблудится».

К вечеру они выехали к небольшому городку с не выговариваемым немецким названием, и кое как объясняясь с местными выехали к небольшому старинному имению на окраине города, где и было решено заночевать. Рыжая летчица покрыла трёхэтажным матом нерадивого водителя и недовольно взяв вещмешок пошла в дом.

Про молоденьких летчиц она не ошиблась, они действительно были на фронте меньше года. Аня и Лена закончили одно училище, летали в одном полку, одним словом были неразлучными подругами. Аня была красивой, невысокого роста 19 – летней девушкой, с длинными черными волосами, и неприлично выпирающей из под гимнастерки грудью 4 – го размера, с отсвечивающим золотом орденом Отечественной войны; Лена бывшая лучшей подругой Ани ещё до училища была выглядящая не по годам красивой девчонкой с упругими формами и многообещающим для мужчин взглядом, хотя ей было всегоn лет, и мало кто знал что эта улыбчивая девчушка приписала себе два года в военкомате, теперь у неё на груди позвякивала медаль «За Отвагу» (она в отличии от Ани отказывалась от компании подвыпивших штабных офицеров (хотя орден Аня честно заслужила), и после отказа одному офицеру СМЕРШа в представлении – орден Красной Звезды чудом поменялся на медаль).

Рыжую летчицу звали Алина, хотя это имя никак не шло к строгому виду молодой женщины. Почти год провалялась в госпитале с многочисленными ранениями, и если бы ещё в бою сбили… Ранения она получила от своих коллег из Люфтваффе действительно не в воздухе – там к ней подобраться было делом нелегким, летать она имела, и 17 звездочек на фюзеляже её Як – 9 были абсолютно заслуженными. Как девчонка влюбилась в молодого полковника – бомбардировщика, согласилась стать его ППЖ (походно – полевая жена), вспыхнула настоящая любовь двух молодых людей. Однажды получив за успешные вылеты два дня отпуску она быстро позвонила возлюбленному, который бросив всё поехал за ней. Остановив прямо в поле командирскую «эмку» (автомобиль ГАЗ – М1), он чуть ли не выпихнул водителя, велев тому взять автомат и охранять машину издалека.

Она уже чувствовала как намокает, привычно стянула нижнее белье и раздвинула ноги на заднем сидении командирской машины, полковник (30 – летний видавший виды летчик) стянул галифе и вошел в любимую женщину, заставив застонать её соскучившееся по мужчине тело. Машина бешено раскачивалась на обочине, из неё доносились стоны и крики, минут через 10 любовники абсолютно голые словно поршни в двигателе устроили бешеную скачку меняя позы и наращивая скорость. Шофер только курил в ста метрах от машины и усмехался необыкновенной распутности начальства, вечно оравшего громче всех о ценностях семейной жизни и осуждавшего случайные половые связи, которые вездесущие бойцы искали в каждом населенном пункте.

Скачку двух мокрых от пота и выделений друг друга тел в душной машине прервал внезапный рёв и гул мотора в воздухе. Шофёр остолбеневшим взглядом наблюдал как одинокий неведомо откуда взявшийся пикирующий бомбардировщик с бреющего полёта огоньками трассеров изрешетил машину и как из дырявой словно дуршлаг машины выскочило голое окровавленное тело с огненно – рыжими волосами. Летчик не рассчитал высоту и бомба секунд 10 тупо пролежала в метре от машины, дав шанс оставшейся в живых после свинцового дождя женщине. Полковника убило на месте тремя пулями, две из которых прошили его сильное тело и застряли в его рыжей спутнице. За спиной обнаженной и окровавленной женщины разорвалась 50 – килограммовая бомба, изрешетив её тело многочисленными осколками. Чудом выжившую летчицу доставил в медсанбат наблюдавший за всем этим водитель.

По счастью по этой же дороге ехала полуторка, остановившаяся на яростные призывы человека с автоматом в руках. Положив голую, истекающую кровью летчицу на расстеленную в кузове плащ – палатку шофер эмки велел гнать шоферу к ближайшему госпиталю или медсанбату. Шофёру эмки показалось что женщина мертва, кровь на ней частично засохла, и не долго думаю он прикрытый бортами полуторки разделся и начал монотонно трахать бессознательное тело летчицы. Ехали часа два, за это время шофер разбитой на дороге машины вдоволь позабавился с безжизненным телом (зачем мол добру пропадать) и одевшись сам, кое – как накрыл плащ – палаткой женщину которую считал мёртвой. Шофер вовсе не был извращенцем, скорее завистником, сам тайно мечтавшим отыметь жену своего командира. В госпитале водитель полуторки (не препятствовавший человеку с автоматом) доложил о поведении шофера, которого немедленно допросили и отправили в особый отдел, а храбрая летчица истребительной авиации гвардии капитан Алина Литовченко переместилась с окровавленной и залитой спермой плащ – палатки на операционный стол.