Часть 2. Маша и Катька.

Выйдя от Марины, я спустился на первый этаж. Катька, увидев меня, сказала, что скоро будем ужинать, и спросила, что я хотел бы на ужин. У меня чуть не сорвалось: «тебя», но промолчал и сказал, что возможно я даже не буду ужинать. Очень устал с дороги. А сам в это время рассматривал ее. Не знаю, заметила ли она, как я пялился в вырез ее платья. Но надо отдать должное, грудь у нее была великолепная. Довольно большая (на 4й размер тянула точно) и при этом кажется даже не висела. Я не заметил лифчика, поэтому с огромным усилием удержался, чтобы не удостовериться в наличии оного. Это же настолько тугой должна быть грудь, чтобы при таких габаритах не провисать!

Не обнаружив во дворе ничего достойного моего внимания, я поднялся в свою комнату и прилег. Это было ошибкой. Возможно, действительно с дороги, а возможно после бурного секса с Мариной я вырубился. Вечером меня никто не тревожил. А среди ночи я проснулся, расстелил кровать, разделся и снова бухнулся спать. Проснулся от того, что с меня кто-то стянул одеяло.

— Вставай, вставай соня. Все уже ждут тебя завтракать, — возмущенно зазвенел голосок Маши, — ух ты! Какой он большой! — и она ухватила меня своей ручонкой за член. Я спал в плавках и, вполне возможно, что во сне, чтобы они не давили, сдвинул их в сторону и освободил член. А по утрянке он, как всегда, был по стойке смирно.

На какое-то мгновение я оцепенел от такой ситуации и от наглости Машки. Но все же решил и сам понаглеть.

— Машутка, так нечестно. Ты меня держишь за хуй, но я тоже тебя хочу подержать за писечку, за сисечки.

— Да держи сколько хочешь, мне не жаль, — и она свободной рукой сунула мою руку себе в трусики.

Я ощутил мягкую, нежную шерстку. Мои пальцы прошлись по ней, зацепили клитор. От прикосновения к клитору Маша дернулась, но возражений не последовало. Второй рукой я через вырез платья достал ее сисечку (она оказалась очень упругой) и поцеловал прямо в сосок.

— Ой, как приятно. Ещё, Вить, ещё поцелуй.

— Маш, а если я захочу писюнечку твою поцеловать, ты не будешь возражать?

— Я!? Конечно не буду, но тебе же наверно будет противно.

— А давай я это проверю. Сейчас поцелую, если обоим понравится, то потом еще поцелую много раз.

Маша без слов, в одно мгновение оставила мой член в покое, стянула с себя трусики и плюхнулась спиной на кровать, широко раздвинув ножки. Моему взору предстала небольшая щелка со слегка выглядывающим между сомкнутых губок клитором. Я сразу же прошелся языком по клитору. От чего Маша глубоко задышала.

— Кайфово. Еще, еще, еще.

— Нет, Машутка. Сейчас нам надо идти завтракать, а то еще кто-то припрется. Или ты хочешь, чтобы мать тебя увидела за этим занятием?

— Только не мама! Это будет равносильно самоубийству. Пошли, но после завтрака она уезжает, а ты мне ещё поцелуешь, хотя будет лучше, если я, лежа на тебе, как Марина подвигаю попкой, чтобы твой (она замялась, подбирая слово). .. хуй влез в меня.

Я был ошарашен.

— С чего ты взяла, что Марина лежала на мне и двигала попкой?

— Да я видела. В приоткрытую дверь. Видела с каким огромным удовольствием она двигала своей задницей, а твой… хуй вонзался в ее попку. Мне тогда очень захотелось почувствовать его в себе. Я тоже хочу кайфовать как она.

— Ладно Машутка, что-нибудь придумаем. А сейчас пошли кушать.

После завтрака тетка забрала с собой в поход по магазинам Марину и Машу. Как Маша не отпиралась, но пришлось согласиться. С огромным сожалением Машка взглянула на меня, но ослушаться мать не посмела. Облом, полнейший облом.

Тетка спросила:

— Вить может и ты с нами поедешь?

— Вы что то тяжелое будете покупать?

— Нет. Платья, белье, парфюмерию.

— Тогда не вижу смысла ехать. Я лучше позагораю.

Только они уехали, я нашел безветренное место во дворе и, раздевшись до плавок, прилег на травку. Чтобы солнце не так припекало в голову, небрежно бросил себе на лицо одежду. Красота! Наверно даже задремал. Как вдруг меня обдало ледяной водой. Вскочив, увидел, как за углом скрылась Сашка. Ах ты ж маленькая шкодница! Как ни странно, но эта малявка умудрялась от меня сбегать. Хотя и странного в этом ничего нет. Она дома, и знает все закоулочки. Устав гоняться за ней, я присел на скамейку, а этот бесёнок запрыгнул мне на спину.

— Поймала, поймала.

— Ну и что я теперь должен делать?

— Покатай. Куда скажу.

— Хорошо, но потом ты меня не будешь доставать?

— Покатаешь, не буду. Обещаю.

Пришлось повиноваться. Я бегал по двору, а она вытанцовывала у меня на спине, так что у меня даже бока заболели. Чтобы хоть как-то облегчить себе участь «лошади» предложил ей залезть повыше (на плечи). Малявка с непостижимой быстротой оказалась сидящей у меня на шее. Руками держалась за голову, а ногами за мои бока.

— Так, Витя. Тихо. Заходим в столовую.

Я тихонько открыл дверь в столовую и вошел.

— Тсс, — Сашка приложила палец к губам, — посади меня Катьке на спину.

И только теперь я заметил Катьку, стоящую на четвереньках. Она мыла пол под большим дубовым столом. Из-под стола выглядывала только ее широкая задница и немного спины. Неслышно я подошел сзади и наклонился. Дашка мгновенно переместилась на Катькину спину и начала гарцевать.

— Но, лошадка, но!

Я, когда наклонялся, невольно коснулся плавками ее попки. Пусть даже между нашими телами была ткань, но член среагировал моментально, натянув плавки. У меня в мозгу сразу созрела крамольная мысль: «Почему бы в это время ей не всунуть?». Сашка не заметит, так как сидит спиной ко мне и ее внимание переключено на Катьку. Я быстро освободил член из плавок, плюнул на руку и смочил член слюной. Другой рукой приподнял подол платья и отодвинул в сторонку трусики.

— Ты что делаешь? Перестань сейчас же. Ну не надо!

Это все относилось ко мне, но Сашка считала, что Катька пытается её согнать. В это время я провел головкой по щелке и схватив Катьку за талию двинул тазом, вонзая член в Катьку. Она попыталась подняться, но лишь стукнулась головой об стол, так и не подняв его.

— Ой, ой, ой! Больно! Не надо!

Я не понял, почему член никак не мог вонзиться. Поэтому сделал еще один мощный рывок. В это же время Катька поняв, что не сможет подняться, решила вылезти из-под стола и дернулась мне навстречу. Встречное движение помогло. Член вонзился в нее по самые яйца, как мне показалось, прорвав преграду. Катька снова закричала.

— Ойй, ой, ой! Больно! Что ты делаешь?! Мне больно!

И тут, вынимая член, я взглянул на него. Он был окровавлен. Блин, влип. Мысли лихорадочно метались, что же делать. Я выдернул член, быстро спрятал его в плавках. Поднял, ничего не понимающую Сашку с Катькиной спины, на ходу посадив ее себе на плечи (благо вес был комариный) и выбежал с ней во двор.

— Зачем ты меня забрал? Катька должна была меня покатать.

— Саша, ну ты же видела, что она занята. Давай не будем ей мешать. Да и вообще, почему ты пристала к ней?

Сашка надула губки.

— Ну и не буду я с вами водиться.

Она слезла с меня и побежала на улицу, где слышались детские голоса.

Я зашел в столовую. Катька сидела возле стола и плакала. Я подошел, погладил ее по волосам.

— Катюш, прости. Я не хотел тебя обидеть. Да и не мог подумать, что ты еще девочка.

— Вить, ну зачем ты со мной так? — сквозь слезы, — думаешь, что я бы тебе не дала?… а ты меня как скотину, — и она снова залилась слезами.

— Катюша, ну прости, пожалуйста. Я не мог сдержаться, ты такая соблазнительная. Разве можно было вытерпеть?

Катька даже всхлипывать перестала.

— Так ты меня сильно захотел? Я тебе нравлюсь?

— Конечно нравишься. Очень, очень.

— Правда? — она перестала плакать и с надеждой взглянула на меня, — и ты меня хочешь? Даже сейчас?

— Я сожалею, что так вышло, но я тебя действительно очень хочу.

Она так, сидя на полу, чмокнула меня в щеку.

— Вить, тогда я обещаю тебе дать, когда ты захочешь и сколько захочешь.

— Не врешь?

— Честное слово.

— Хорошо, Кать, но тебе надо сейчас привести себя в порядок, а вечером, что-нибудь придумаем. Болит писюнечка?

— Да уже терпимо. А когда всунул, уж очень больно было. И еще я боялась, чтобы Сашка ничего не поняла.

— Не переживай, боль пройдет и останется только наслаждение.

— Верю, и хочу почувствовать тебя в себе, но так чтобы было лишь приятно.

Катька поднялась, чмокнула еще раз в щеку и толкнула меня в сторону двери, а сама пошла переодеваться. Я уже возле самой двери оглянулся. Из-под коротенького платьица по ее ноге сползала кровавая струйка.

Вскоре приехали с покупками все. Даже Игорь с ними. Девки наперебой рассказывали, где и что они увидели, но не купили. Во время обеда я спросил:

— Поблизости есть, какой-нибудь водоём?

Тетка сразу посмотрела на Игоря, но тут Машка вставила свои пять копеек.

— Есть, речка есть. Я могу тебе показать и места, где можно купаться.

Я увидел, как Игорь с облегчением вздохнул, а тетка сразу предупредила:

— Машка, далеко не заплывайте. А то я тебя знаю. Сначала будешь хвастаться, а потом до берега можешь не дотянуть.

— Нуу, мам. Я же только на наше место свожу.

— Хорошо. Но все равно далеко не заплывай.

После обеда мы с Машей пошли на речку. Она сразу прихватила плед. Пришли быстро. Речка была очень широкой. Противоположного берега не было видно. Только в одном месте вдали виднелся или остров, или другой берег. Вода оказалась довольно холодной, так как у реки было сильное течение. Поэтому мы немного поплавали и сразу на плед. Я искоса любовался Машей. Красивая девчушка. Все при ней. Стройная фигурка, миленькое личико, прикрытые миниатюрным бюстиком, небольшие груди, упругая попочка.

— Вить, а хочешь я тебе покажу место, где нас никто не увидит.

— Да, ну? Здесь все открыто. Спрятаться негде.

— А вот и нет. Берем все вещи и пошли.

Мы отошли метров на сто от того места где были, к деревьям.

— Наклонись.

Маша взяла меня за руку и мы, нырнув под заросли каких то кустов, оказались на поляне, окруженной со всех сторон густыми зарослями. Казалось, что сюда невозможно зайти и невозможно выйти. Маша передвинула что-то наподобие засохшего куста.

— Все, теперь ход закрыт. И к нам никто не проберется, даже если знает про этот ход. Здесь можно загорать даже голышом.

И она со смехом скинула из себя все.

— Вить, ты что стесняешься? Раздевайся. Ладно не буду смотреть.

Пока она расстелила плед, я снял плавки. От вида наклонившейся Маши член уже принял боевую стойку.

— Ты утром обещал меня там расцеловать, — она выразительно показала себе между ног, — но это может подождать. Я хочу сесть на твой… хуй и балдеть как Марина.

— Машутка, давай я все таки расцелую твою писюнечку, а потом ты можешь насаживаться, сколько хочешь.

— Давай. Одно другому не помешает.

Она легла на спину, согнув в коленях и широко раздвинув свои ножки. Я оказался прав. Маша была сухая. Я уткнулся ей между ног и начал лизать и целовать ее клитор, иногда проводил языком вдоль ее щелки, стараясь погрузить язык, как можно глубже. Машка забалдела и потекла. Одно меня смущало. Несмотря на то, что ее ножки были очень широко разведены, пухленькие губки на ее писюхе оставались сомкнутыми. Они пропускали мой язык, но только он перемещался дальше, как они сразу же смыкались. Но вскоре я увлекся и забыл об этом. Вдруг Машка вскочила.

— Вить, теперь давай, как Марина.

Я лег на спину, ожидая, что же она будет делать дальше. А Машка присела над гордо торчащим членом и попыталась вставить его в себя. Несмотря, что у нее между ножек было не просто влажно, а мокро от ее выделений и моей слюны, головка члена потянула губки за собой. Лишь только головка погрузилась между губками, Машка подскочила.

— Маш, ты чего?

— Больно.

— А ты случайно не целочка?

— Фу, как грубо. Да, я еще ни разу ни с одним парнем не пробовала.

— Тогда может не надо? Будет очень больно.

— Это только вначале больно, — со знанием дела заявила Машка.

— Маш, в таком случае я постараюсь причинить тебе поменьше боли и ты сама должна на него насадиться своей писюхой. Но чтобы легче было, растяни пальчиками губки и приседай на него.

Машка послушно растянула губки и начала опускаться. Когда член коснулся, я его подправил, и Маша продолжила опускаться. Вдруг она снова, скривившись от боли, приподнялась. Но сразу же снова начала приседать.

— Маша, давай я тебя придержу под попочку и буду тебя на него опускать.

— Давай, а то я сама наверно не смогу.

— Но ты все равно пальчиками губки растягивай.

Я подсунул руки под ее попочку и даже немного приподнял ее, так что Маша просто сидела на моих руках.

— Сидишь?

— Да.

— Передвинь свои ножки вперед.

Машка передвинула. Теперь она не могла никак подняться с помощью своих ног. Я начал медленно опускать свои руки, а потом просто их резко выдернул из-под Машки. Лишенная опоры и без возможности вскочить на ноги, она всем весом опустилась на мой член. Короткий крик разорвал тишину поляны, а мой член Машину целочку. Маша полностью насадилась на член.

— Машутка, убирай свои ручки от писюхи и ложись.

Она, скривившись, медленно убрала руки и опустилась мне на грудь. Некоторое время мы так лежали не шевелясь, только я поглаживал Машкины волосы. Когда боль немного утихла, настырная девка постаралась добиться своего, попыталась двигать попкой. Но из этого ничего не вышло. Боль заставила ее снова замереть на мне. Тогда я начал двигаться. Сначала медленно, не спеша, потом все быстрее начал вонзать в кровоточащее влагалище свой член. Маша на каждый толчок отзывалась тихим стоном. Но, к сожалению, это были стоны от боли. Я как-то даже не заметил, что Маша перестала стонать, а потом даже начала делать легкие движения попкой, насаживаясь на член. А когда ее неожиданно накрыл оргазм, то мне пришлось закрыть ей рот рукой. Конвульсии оргазма сотрясали ее тело, а я с трудом одной рукой прижимал Машу к себе, а второй закрывал ее рот, чтобы не было слышно аж в деревне. Когда конвульсии прекратились, Маша обессилено опустила голову мне на плечо и замерла. Некоторое время мы лежали неподвижно. Только изредка, затихающие конвульсии заставляли Машу дергаться.

— Теперь я понимаю выражение блаженства у Марины на лице, когда она дергалась на тебе. Это действительно божественный кайф. Даже несмотря на боль. Я хочу, чтобы ты пока не уехал, доставил мне такое же удовольствие, как Марине. Я слышала, что вы (парни) любите рвать целочки. Надеюсь моя целочка тебя не разочаровала. А чтобы у тебя не пропадал интерес ко мне, я тебе буду подыскивать наших деревенских целочек. Ты их будешь трахать, ну и меня в качестве благодарности. Согласен?

— Маш, да я с тобой с удовольствием и без благодарности.

— Вить, я что сказала, то сказала. Никто меня за язык не тянул.

Маша встала с меня.

— Хм, и крови почти нет. Так только, замазались. Хихих. А я боялась, что из меня несколько литров выльется. Вить, быстренько собираемся, скупнёмся, чтобы смыть следы, и бегом домой, а то мама в розыск подаст.

Через полчаса мы были уже дома.

До ужина время пролетело незаметно. За ужином все было как обычно. А после разбрелись, кто куда. Я снова смылся на речку. Попытался найти тот ход, что Маша показывала, но безрезультатно. Вероятно, что даже не все местные знали о той полянке. Возвращался домой уже впотьмах. Возле соседнего дома сел на скамейку и все думал, как же мне теперь быть. Спать не хотелось. Сидел и размышлял, как и трахаться, и не свести вместе девчонок. Видел, как Машка выскочила за калитку, посмотрела по сторонам и вернулась в дом. Потом Катька выглянула. Но меня никто не видел в кромешной темноте. Даже луна не светила. Но сколько не сиди, а идти спать все равно надо. Только зашел в дом, как навстречу Катька.

— Вить, я уже все поделала, мне надо идти домой. Утром должна успеть дома управиться, а потом сюда идти готовить кушать. Ты не мог бы меня проводить?

— Катюш, с удовольствием.

Мы сначала шли под ручку, потом я запустил руку ей под блузку и кайфовал от ее огромных грудей. Катька не возражала, сосок уже давно был как камешек.

— Витя, не мучай меня. Ты уже так меня раздразнил, что я готова тебя изнасиловать.

— Ух ты! Я согласен.

— Я конечно пошутила, но почему-то очень, очень захотелось.

— Ты же утром возмущалась. А в данный момент условия не лучше. Я тоже тебя очень хочу, но где? Разве что на этой скамейке.

— Мне ложиться на скамейку?

— Нет, наклонись и поставь на нее локти.

Катька, аккуратно сняла трусики, спрятала их в карман и наклонилась, облокотившись на скамейку. Я провел рукой у нее между ног. Там было уже очень мокро. Но на всякий случай смочил член слюной и поводив головкой по губкам, резко толкнул его в Катькину щелку.

— Ой, ой, ой! Вить, больно.

— Потерпи Катюша, потерпи, там же еще не зажило после сегодняшнего утра. Но скоро боль пройдет.

Я начал не спеша двигаться в Катьке. Она больше не ойкала, а терпела. Постепенно скорость нарастала. Да и боль наверно у нее сменилась на наслаждение, ибо она еле заметно начала двигаться мне навстречу. Катька начала кайфовать. Ее движения становились более размашистыми, а учащенное дыхание сменилось негромкими стонами. И вот наконец ее первый оргазм. Катька непроизвольно закрутила попкой, издала какой-то чисто девчачий звук «ууууххх», а ее влагалище несколько раз сжало член. Я еще некоторое время продолжал насаживать ее, пока мне не приспичило. Притянул Катьку за талию и изливался в её плотную вагину. Казалось, что сперма никогда не закончится. Наконец я перестал дёргаться. Мои ноги дрожали. Катька с трудом поднялась, и повернулась ко мне.

— Ты прав. Я умерла от удовольствия и снова воскресла. Хотя поначалу было больно. Спасибо за это неземное наслаждение.

— Катюш, я же тоже наслаждался, — и поцеловал ее, — пошли, а то тебе рано вставать.

Я довел ее до дома, мы присели на скамейке.

— Вить, а ты заметил, что и здесь есть такая же скамейка?

— Кать ты еще хочешь?

— Как перед смертью.

— Ну тогда становись.

Описывать нет смысла, потому что все повторилось один в один, как и на предыдущей скамейке. Только происходило всё гораздо дольше. После этого Катька пошла домой, а я поплелся по улице. Когда дошел домой, там уже было темно. Все давно уже спали.

Утром все спозаранку бегали, шумели так, что я даже проснулся. Странно, обычно рано никто не встает и тем более не кричит, не шумит. Это меня жутко раздражало, но подняться и выяснить причину было облом.