«Молодая учительница и ее наставница открывают себя друг другу»

Холли Морган беззвучно плакала, когда гроб опускали в землю. Она ушла навсегда, оставив после себя пустоту, которая, как она думала, никогда не сможет быть полностью заполнена. Тело ее возлюбленного будет поглощено землей, и впервые за более чем сорок лет она останется совершенно одна. Пытаясь очистить свой разум от печали, она попыталась найти хорошее воспоминание, и ее разум вернулся туда, где все началось…

Холли выросла в маленьком городке в центральной Америке, в семье, которая придерживалась очень традиционных идей и взглядов на место мужчин и женщин в обществе. Это была не особенно религиозная семья, но она очень хорошо помнила презрение своих родителей, когда они узнали, что та или иная знаменитость не была гетеросексуальной, говоря, что это странно, греховно и неестественно. Так сформировалось ее собственное мнение о сексуальности, девочкам нравились мальчики, а мальчикам нравились девочки, это было не сложнее, чем это.

Она знала, что она привлекательна, даже хороша При росте метр семьдесят сантиметров она не была ни низкой, ни высокой. Она была довольна своей фигурой — подтянутой, но не худой, грудь полная и круглая, но не то, что она считала большой, животик плоский и подтянутый, бедра с красивыми пропорциями, и у нее, как она думала, красивые ноги. Ее кожа была бледной и чистой, с несколькими веснушками на щеках и плечах от долгих дней, проведенных под летним солнцем; У нее были длинные, волнистые светлые волосы с легким рыжим оттенком при определенном освещении, карие глаза и маленький, слегка вздернутый нос. Но она всегда сомневалась в том, как она относится к мальчикам. Конечно, она встречалась с несколькими, но так и не смогла найти то чувство, которое, как она верила, подскажет ей, на каком пути она находится. Знаете, в сексуальном плане.

В колледже ситуация ухудшилась. Первый год она жила в общежитии, ее друзья пытались свести ее с разными парнями, но ее замешательство только росло. Она слышала о том, что некоторые из ее друзей и однокурсников дурачились друг с другом, раздвигали границы и открывали новые миры в мире секса. Ее собственное воспитание настолько укрепило в ней эти традиционные идеалы, что она даже не могла подумать о чем-то подобном.

Следует отметить, что эти события происходят не в наши дни. Холли окончила колледж со степенью бакалавра искусств весной 1956 года. Ей было двадцать три года.

Вернувшись домой на лето, она вернулась на ту же работу, что и каждое лето, в качестве клерка в единственной аптеке своего родного города. Она отчаянно хотела стать учительницей, но ей не хватало уверенности в себе, чтобы выйти в мир в одиночку, предпочитая вместо этого оставаться рядом с домом, живя с родителями, пока она не найдет работу, которая позволила бы ей обрести независимость.

Через несколько недель после начала лета она убирала и пополняла полки в маленьком сувенирном отделе магазина. Как и многие подобные магазины в небольших городах, аптека продавала не только лекарства, но и всякие другие товары. Она подняла голову и услышала, как раздался звонок в дверной проем; Вошла высокая, хорошо одетая женщина. Она выглядела как королева, ее короткие темные волосы были идеально уложены, макияж был сделан именно так, ее платье было явно дорогим, как и ее туфли. Холли встала и подошла, приветствуя своего клиента: «Доброе утро, чем я могу вам помочь сегодня?» Почему у нее дрожали колени?

— Доброе утро, дорогая, — сказал эта очаровательная незнакомка, — я надеюсь, что у тебя есть что-нибудь для моего желудка, у меня впереди долгий день в дороге, и, боюсь, я чувствую себя немного плохо.

— Конечно, мэм, подходите сюда. Холли повела ее к полке, где хранилась небольшая коллекция лекарств для желудка, и повернулась, чтобы вернуться к своим обязанностям.

— Простите, мисс, — услышала она, убирая нижнюю полку, — этот прекрасный хрустальный колокольчик, он местного производства? Я всегда ищу предметы ручной работы для своего дома, и это просто прекрасно». Холли объяснила, что он был сделан в паре километров отсюда в другом городе, в мастерской по изготовлению стекла, и что несколько местных магазинов в этом городе продают товары с этой мастерской. Обычно довольно застенчивая, Холли обнаружила, что готова и жаждет поговорить с этой интригующей женщиной, они вели светскую беседу, пока она просматривала полку с изделиями из стекла.

— Скажи мне, дорогая, это диплом? Из какого колледжа?» — спросил женщина. Холли рассказала ей о том, что она недавняя выпускница, и о том, что хочет стать учителем. — Возможно, вам повезло, — сказала она, — я еду на западное побережье. Я новый директор частной школы в Юджине, штат Орегон, и мы расширяемся. Моя первая задача — найти новых учителей». Она протянула Холли карточку. «Пришлите мне свое резюме, возможно, у меня есть что-нибудь для вас».

Холли была в восторге — такая возможность осуществить свою мечту, и она вот так просто упала с неба! Она поблагодарила клиентку, мисс Адель Холлингсворт, оставила визитку, подумайте.

— Я с нетерпением жду вашего ответа, — сказала мисс Холлингсворт, выходя из магазина.

Холли была сама не сама в течение следующих нескольких дней, настолько она была взволнована перспективой уехать и начать свою жизнь. В тот же день она отправила свое резюме и копию табеля успеваемости в школу, надеясь, что ее возьмут на работу. Через три недели после того, как она познакомилась с мисс Холлингсворт, зазвонил телефон в аптеке.

— Холли, это тебя спрашивают, — крикнул аптекарь, — мисс Холлингсворт. Она с трудом могла в это поверить.

«Алло?» — сказала она в трубку. — Доброе утро, Холли, Адель Холлингсворт из школы Оук-Хилл, как ты себя чувствуешь? Она с трудом сдерживала себя, настолько она была взволнована.

«Холли, мы просмотрели твое резюме, твои оценки очень хорошие, мы надеялись, что ты согласишься на телефонное собеседование». Собеседование по телефону? Она никогда не слышала о таких вещах и сказала об этом Адель. «Обычно мы проводим собеседования лично, но иногда это может помешать найти подходящего кандидата. Поскольку я уже встречалась с вами, я уверена, что телефонное собеседование будет очень кстати. Вы свободны сегодня днем?

«Я ухожу с работы в три часа дня, я могу быть дома и готова в любое время после половины четвертого», — нервно сказала она.

— Хорошо, дорогая, — услышала она, — мы позвоним тебе ровно в половину четвёртого. А пока, дорогая до свидания.

Холли повесила трубку, подбежала и обняла аптекаря мистера Беккета: «У меня собеседование на должность учителя!» — взвизгнула она. «Я не могу в это поверить!» Мистер Беккет только рассмеялся и обнял ее в ответ. У них с женой не было детей, они как бы удочерили Холли как свою собственную.

«Молодец!» — сказал он. Он был искренне рад за нее, как бы ни было тяжело видеть, как она уходит. Холли проработала остаток дня. Примерно в два дня он сказал ей, чтобы она шла домой и успокоилась перед собеседованием.

Она вернулась домой, сообщила маме хорошие новости и отказалась отходить от телефона дальше, пять метров. Он прозвенел ровно в половину четвёртого. Двадцать минут спустя она узнала, что стала новым сотрудником школы Оук-Хилл.

Остаток лета пролетел незаметно. В свободное от работы время Холли занималась в библиотеке, узнавая как можно больше о районе, куда ей предстояло переехать. За две недели до Дня труда, через неделю после ее двадцать четвертого дня рождения, ее чемоданы были упакованы, и они с родителями погрузились в семейный «Шевроле» и отправились в Орегон. Там они нашли ей жилье и помогли купить подержанную мебель. Прощание с родителями было тяжелым и слезливым. Глядя, как машина ее родителей исчезает, она вздохнула и вытерла слезы.

Она пришла немного раньше в свой первый день, в среду перед Днем труда. Адель провела для нее краткую экскурсию по маленькой школе, закончив в маленьком классе на первом этаже. — А это твой класс, — сказала Адель. Мой класс, подумала она, господи мой класс. У высокого окна стояла коротко стриженная блондинка, на несколько лет старше Холли.

— Это Энн Фостер, воспитательница нашей школы, — сказала Адель, — она же моя заместительница. Она будет вашим наставником в течение первого года работы с нами. Если у вас есть вопросы, проблемы или вам нужен совет, сначала обратитесь к ней». Холли пересекла комнату и пожала руку Энн.

Они были одинакового роста и телосложения, но оказалось, что Энн старше ее на двенадцать лет. Они рассказали о себе, о своих семьях и о том, каково это — преподавать в небольшой частной школе. Холли сразу же была впечатлена Энн. С ней было легко общаться, и она обладала очевидным богатым опытом, которым Холли могла воспользоваться. Она многому научится у своей наставницы. Она и не подозревала, насколько?

Первый день в школе начался ярко и солнечно, но к обеду небо потемнело. К тому времени, когда уроки закончились, начался дождь. «Нет проблем, — подумала Холли, — у меня есть дождевик и зонтик, до дома всего десять минут идти». Она закончила наводить порядок в классе, схватила плащ и зонтик, помахала рукой Энн, когда та проходила мимо класса, и направилась домой. Не успела она пройти дальше школьных ворот, как небо сильно потемнело, и дождь хлынул таким мощным потоком. Она остановилась на мгновение, прежде чем решила повернутся и побежать обратно в школу спасаясь от сильного дождя. К тому времени, как она вошла внутрь, дождь проник внутрь ее плаща, и полностью промочить блузку.

Прямо в холле Энн наблюдала, как ее протеже вбежала в парадные двери школы, ее волосы были мокрыми, а капли дождя висели на ее свежей, безупречной коже. Она почувствовала, как внутри нее что-то незнакомое шевельнулось. Энн никогда не была замужем. Однажды она была очень близка к этому, отменив его за неделю до того, как должна была выйти замуж. Она была близка с мужчинами до и после, но, хотя ей нравился секс, это был не тот опыт, на который она всегда надеялась. Глядя на Холли сейчас, она задавалась вопросом, может ли она теперь знать, почему.

Холли бросила зонтик и сбросила плащ, капли воды полетели повсюду, в том числе попали и на Энн. Осознав это, Холли сильно извинилась: «О, мне так жаль, Энн!» — она в ужасе отступила. «Боже мой, я промокла насквозь! Вот какая досада Чёрт возьми!» — воскликнула она, а затем замолчала, потрясённая своими словами. В 1956 году молодые женщины не говорили таких вещей на публике в слух это было неприлично. Конечно, школьные учителя этого не делали. Она ошеломленно посмотрела на Энн. «Ой, извините, я никогда раньше не произносила этого слов ругательства!»

— Расслабься, милая, — засмеялась она, — я уже слышала это слово. Энн рассмеялась и взяла плащ, стряхивая с него воду. «Это не очень хорошо конечно!», — сказала она. «Пойдем со мной, у меня в классе есть полотенце». Она протянула руку, и Холли инстинктивно взяла ее. Рука Энн была теплой и мягкой, она никогда не держала женскую руку и была удивлена ее силой, когда Энн вела ее в класс. Холли взяла предложенное полотенце и начала сушить волосы, затем похлопала блузку, пытаясь избавится от воды намочившей её. Это незнакомое волнение вернулось к внутренностям Энн, на этот раз сильнее! Она почувствовала тепло в глубине души, которого не чувствовала уже давно.

В 1956 году женское нижнее белье не было таким ярким, кружевным, соблазнительным, как сегодня. Холли не нуждалась в поддержке, которую обеспечивал бюстгальтер. Ее грудь все еще была упругой и не настолько большой, чтобы раскачиваться взад и вперед, когда она двигалась, поэтому она чаще всего выбирала тряпочный лифчик под блузки. Обычно все было в порядке, но теперь он промокла насквозь. Ее соски встали возбужденные, когда она почувствовала холод, очень отчетливо выделялись на фоне блузки. На этот раз ошибки не было, Энн возбуждалась от своей молодой коллеги.

— У меня в шкафчике чистая блузка, — сказала она, направляясь в заднюю часть класса. «При обучении маленьких детей — всегда иметь под рукой сменную одежду мой тебе совет! То, что детьми вытворяют на уроках, иногда может быть довольно ужасным!» Она вытащила из шкафчика блузку с цветочным принтом и протянула его Холли. — Боюсь, у меня нет ничего, что можно было бы надеть под блузку, извини.

«Все в порядке, спасибо большое!» Холли ответила: «Я просто пойду сейчас в туалет и переоденусь там!».

— Ты могла бы просто переодеться здесь, — предложила Энн, и в ее мозгу крутились скрытые мотивы. Холли помедлила. — Что, ты думаешь, я увижу что-то, чего не видела раньше у женщины?

— Кто-нибудь может заглянуть в окна, — возразила Холли. Энн закончила этот спор, подойдя и задернув занавеску на окне. Она положила руки на бедра и посмотрела прямо на Холли.

Холли осторожно расстегнула блузку, сняв ее с еще влажной кожи ее тела. Ее соски теперь были очень твердыми, ее грудь напрягалась в тряпочном лифчике. Что это за чувство? Она думала, что я не должна переодеваться в присутствии Энн. Не желая выглядеть наивной, она продолжила, снимая камзол, теперь обнаженный до пояса. Энн изо всех сил старалась не смотреть, но у нее ничего не вышло, бросив косые взгляды на молодую женщину с соблазнительной фигурой. Холли вытерла мокрое тело и натянула блузку повернувшись спиной к Энн, она застегнула пуговицы на тряпочном лифчике.

— Вот, будешь сухой, — сказала Энн, — ты можешь вернуть блузку мне, когда захочешь. Холли кивнула, поднимая с пола свою мокрую блузку. «Как насчет того, чтобы отвезти тебя домой?» — спросила она.

— Спасибо, — сказала Холли, благодарная Энн за помощь. Дождь немного утих, когда они побежали к машине Энн. Через несколько минут они подъехали к дому, где Холли снимала маленькую квартиру у пожилой семейной пары.

— Хотите подойти выпить чашечку чая? Может быть, что-то покрепче?» — спросила она свою наставницу. Энн задавалась вопросом, не осмеливалась ли она подумать об этой возможности раньше.

— Конечно, — сказала она, — вечер у меня не занят. Она заглушила машину. Забравшись на заднее сиденье, она достала зонтик: «Я думаю, что он достаточно велик для двоих». Зонтик Холли все еще стоял в классе Энн мокрый. Они вышли и пошли к боковой двери в квартиру Холли. Оказавшись внутри, Холли наполнила чайник и поставила его на маленькую конфорку на плите.

— Я сейчас вернусь, — сказала она, исчезая в ванной. Она вернулась как раз в тот момент, когда чайник закипел, держа перед собой одолженную блузку. — Еще раз спасибо, — сказала она. Энн взяла блузку у нее, положила поверх плаща, которое она сняла положив на один из двух стульев.

«Это твое первое место учителя?» — спросила Энн, — «Не так много места, не так ли в этой крошечной квартире?» В одном углу стояла кровать, небольшая зона отдыха, небольшой шкафам, холодильник. Никакой плиты, только двух конфорочная плита. Единственная межкомнатная дверь вела в небольшую ванную.

— По крайней мере, пока, у меня есть все, что мне нужно, и арендная плата очень разумная, — ответила Холли. «Иногда становится немного одиноко, особенно когда ты новичок в городе». Она помедлила, а затем сказала: «Может быть, мы могли бы провести какое-то время вместе, я имею в виду, вне школы».

— Конечно, — ответила Энн, подходя к Холли, чтобы обнять ее. От нее пахло пудрой, тальком, пахнущим розами. Ее запах был опьяняющим. Опять же, это чувство внутри нее, усиливающееся каждый раз, когда оно возвращалось.

Холли тоже чувствовала это, и каждый из них не осознавал, что чувствует очень похожее чувство. Она пыталась отрицать это — женщины просто не чувствовали себя так по отношению к другим женщинам, — но нельзя было отрицать сырость в ластовицах ее трусиков. Она пошевелилась, надеясь, что это чувство пройдет, но это только потерло о нее шов трусиков, возбудив ее еще больше. Она хотела вырваться из объятий Энн, и в то же время хотела, чтобы это продолжалось. Она обняла Энн в ответ, думая: «А стоит ли мне это делать?» Прежде чем она успела принять решение, она почувствовала губы Энн на своей щеке.

— Нам определенно стоит провести еще немного времени вместе, — тихо сказала Энн. Теперь она смотрела прямо в глаза Холли, замечая желтые и зеленые пятна на ее радужной оболочке. Когда она увидела, что зрачки Холли расширились, она поняла, что это признак влечения к другому человеку. Она чувствовала, как ее собственная женственность ослабевает. Холли была не единственной. Она глубоко вздохнула, запах был безошибочным, так как он перекрывал запах ее порошка — она держала женщину, которая становилась сексуально возбужденной. Она решила пойти на это.

Холли почувствовала, как ее щеки покраснели, когда Энн уставилась на нее, ее лицо стало горячим, когда кровь хлынула на поверхность ее кожи лица, выдавая ее желание отрицать то, что она чувствовала. Она слышала о женщинах, которых привлекали другие женщины — она помнила отвращение своих родителей к таким вещам — она не могла быть одной из них, не так ли? Однако, как бы она ни старалась, ощущение в ее сердце не уходило, ее влагалище теперь было не просто влажным, оно было сильно влажным, и оно становилось все более возбужденным.

Она посмотрела на лицо Энн и изучила ее губы, она не знала, почему ее взгляд упал на них, это просто произошло. Затем она посмотрела в глаза Энн, ее зрачки расширились. Из уроков биологии в колледже она вспомнила, что когда зрачки человека расширяются, а освещение не меняется, это означает одно из двух: страх или возбуждение. Тогда она поняла, кто из них двоих. Глаза Энн закрылись, и она подалась вперед.

Их губы соприкоснулись. Энн была удивлена, насколько они были мягкими, податливыми. Холли не носила губную помаду; Ей это было не нужно, так как ее губы были естественного темно-розового цвета, которые были настолько красивыми, что было бы преступлением закрасить их. Она глубоко вдохнула через нос, ее рот открылся, заставив губы Холли тоже раздвинуться. Снова и снова они целовались, положив руки друг другу на спины и плечи, отчаянно прижимая тела друг к другу. Внезапно Холли разорвала их объятия.

— Мы не можем, мы не должны этого делать, — сказала она, опустив глаза. Она была так полна чувств, что думала, что вот-вот лопнет, разрываясь между желанием снова поцеловать Энн и стыдом за то, что они делали, вызванным ее воспитанием.

— Можно, — выдохнула Энн, — но только если ты этого хочешь. Она поцеловала Холли в лоб и снова притянула ее к себе. «Я знаю, что ты чувствуешь, я тоже это чувствую. Я никогда раньше не испытывал влечения к женщинам, но, клянусь Богом, прямо здесь, прямо сейчас я испытываю влечение к тебе». Она наклонилась вперед и коснулась губ Холли своими, на этот раз держа глаза открытыми, чтобы увидеть реакцию Холли. Она не была разочарована…

Холли наблюдала за лицом Энн, когда она объясняла, что никогда раньше не чувствовала влечения к женщинам. На ее лице не было ни обмана, ни скрытых мотивов, просто желание, мольба о том, чтобы она поняла. Она почувствовала, как ее влагалище сжалось — она знала и другие, детские слова, которыми они описывали свои интимные места, но то, что она чувствовала, не было детским, это было все по-взрослому. Когда Энн наклонилась, чтобы снова поцеловать ее, всякое сопротивление растаяло, и Холли поняла, что отдаст себя своей наставнице, целиком и полностью. Ее губы раздвинулись, когда они встретились, язык Холли непроизвольно скользнул вперед, губы Энн открылись, чтобы признать это.

Там, где раньше их поцелуи были робкими, исследовательскими, теперь они были страстными, обладая распутством, которое выдавало их похоть. Рука Энн опустилась вниз и погладила зад Холли, сведя их бедра вместе. Ее ноги раздвинулись, и бедро Холли скользнуло между ее собственным, она прижалась к бедру своей новой любовницы, усиливая свое возбуждение. Их поцелуй снова прервался, они посмотрели друг на друга и улыбнулись, милая улыбка, которую дарят, когда понимают, что они с кем-то особенным. Взяв ее за руку, Холли подвела Энн к кровати. Она не могла поверить, что это происходит.

Медленно, в перерывах между неистовыми поцелуями, они раздевались, теребя пальцами пуговицы, крючки и кнопки. Холли была очарована подвязками и чулками Энн, так как сама никогда их не носила. Опустившись на колени, она спросила: «Они заставляют тебя чувствовать себя сексуальной?» Энн улыбнулась.

— Выглядит сексуально, — сказала она, взяв пальцы Холли и проведя ими по шелковистой ткани, обволакивающей ее ноги. Пальцы нащупали зажимы подвязки, а затем продолжили подниматься вверх, поглаживая шелковистую ткань, пока не добрались до маленькой розочки спереди. Она велела Холли прикоснуться к ее промежности.

— Ты чудесно пахнешь, — выдохнула Холли, проводя пальцами по ткани трусиков Энн.

— Могу я прикоснуться к тебе?

Энн взяла пальцы Холли и направила их к влажному месту в ластовице трусиков.

— Ты тоже вся мокрая, — сказала она так тихо, что ее почти не было слышно. Ее пальцы пробежались по расщелине между нижними половыми губами, и Энн громко застонала от ее прикосновения, желая, чтобы ее любовница сильнее прижалась к ее половым губам, открывая их и находя то, что было спрятано внутри.

Подняв ее на ноги, она отвела Холли на кровать, уложила ее и нежно поцеловала.

— Я не знаю, чего ты здесь ожидаешь, я никогда раньше не делала этого с женщиной, — прошептала она. Холли посмотрела на нее и вздохнула.

«Я никогда ни с кем этого не делала», — призналась она. «Я никогда не испытывал таких чувств. Я не знаю, что делать?». Она выглядела возбужденной и испуганной, очаровательной и красивой для Энн.

— Не волнуйся, — сказала она, целуя в щеку и шею, — мы разберемся вместе.

— Нам нужно вести себя тихо, — прошептала Холли, — я уверена, что мой хозяева квартиры не одобрили бы этого. Холли изо всех сил старалась заглушить свои стоны, вздохи и визги, когда губы Энн проложили себе путь к ее груди, лаская языком ее соски. Она подняла руки Холли, чтобы пощупать их.

«Поиграйте с ними, посмотри, каково это — ущипнуть их и сделать твердыми». Возможно, она никогда раньше не была с женщиной, но Энн была хорошо натренирована в том, чтобы доставлять себе удовольствие, и она поклялась, что научит Холли всему, что она знает в лесбийской любви.

Приподнявшись на руках, Энн уставилась на неё.

— Боже мой, ты прекрасна. Холли покраснела, но вместо того, чтобы опустить глаза, она снова посмотрела на женщину, которая становилась ее наставницей, совершенно по-другому, очень лично.

— И ты тоже, — выдохнула она, — такая красивая. Она притянула свою возлюбленною к себе, чтобы поцеловать. Энн улыбнулась и начала целовать тело молодой женщины.

Дотянувшись до бедер, она провела пальцами по внешней стороне ягодиц Холли, ощупывая мягкую хлопчатобумажную ткань трусиков и пучок волос под ними. Бедра Холли извивались, слегка приподнимаясь, чтобы побудить Энн идти дальше. Она почувствовала, как пальцы Энн проложили свой путь вдоль линии, которую образовывали ее внешние губы, остановившись в верхней части ее вагины, чтобы надавить на маленький твердый бугорок, который был там. Холли ахнула: «А……а! Что это было?»

Энн посмотрела на лицо Холли, потрясенная: «Ты никогда не играла сама с собой?» Холли покачала головой.

— Что ж, тогда тебя ждет угощение. Она засунула пальцы в пояс трусиков и потянула их вниз, сняв их совсем, прежде чем поднести их к лицу, чтобы вдохнуть мускусный аромат, прежде чем подмигнуть и бросить их на пол. Теперь Холли была полностью обнажена. Она думала, что будет застенчивой и прикроет себя, но вместо этого просто лежала, наслаждаясь выражением желания на лице Энн.

Она поддалась давлению на внутреннюю сторону коленей, когда Энн осторожно надавила на них, уговаривая ее обнажиться. Она чувствовала поцелуи Энн вдоль внутренней стороны своих бедер, каждый из которых приближался к ее влаге. Она почувствовала пальцы Энн на внешней стороне своих половых губ, открывая их и обнажая мягкую, шелковистую, розовую плоть внутри. Предвкушение следующего прикосновения Энн было невыносимым. Наконец это случилось.

Энн посмотрела на киску Холли, мягкие светлые волосы над ней и вокруг нее, пухлые внешние губы, более тонкие розовые, выглядывающие сзади. Она видела, как маленькие бусинки сока прилипают к тонким волоскам, ближайшим к ее отверстию — возбуждение ее любовницы было почти полным. Она наклонилась и провела языком по маленькому бугорку клитора под капюшоном в верхней части влагалища. Она знала, что, как и у всех женщин, этот крошечный бугорок был самым центром ее сексуального возбуждения.

Холли ахнула, а затем громко застонала, быстро прикусив нижнюю губу, чтобы не закричать от удовольствия, когда ударная волна прошла через нее. Она и представить себе не могла, что испытает это чувство чистого наслаждения, изысканного блаженства, когда язык Энн будет описывать круги вокруг ее клитора…

Она не знала, как это называется. Она знала только, что это заставляет ее чувствовать себя прекрасно. Служение Энн продолжало поднимать ее на новые высоты до тех пор, пока, подобно воде, переливающейся через плотину, ее не окутал прилив эмоций. Она взорвалась, заливая лицо Энн соком, когда волна за волной чистого удовольствия нахлынула на нее, ее голова металась взад и вперед, ее руки сжимали простынь, ее бедра сжимали голову Энн на месте, почти душили ее. Тем не менее, язык Энн творил на ней свое волшебство, пока она не могла больше терпеть. Ее бедра раздвинулись, и ее руки нащупали волосы Энн, отрывая ее губы от нее.

— Боже мой!, — выдохнула она, дыша так, словно бежала на большую дистанцию.

— Что это было? Энн подошла и легла рядом с ней, ее пальцы лениво описывали круги вокруг все еще эрегированных сосков Холли.

— Это, моя дорогая, — сказала она, приподнимаясь на локте и глядя на нее, — это был оргазм.

Я так понимаю, это был твой первый? Она была поражена тем, что никогда раньше не испытывала ничего подобного в двадцать четыре года, и сказала ей об этом.

— Ты хочешь сказать, что никогда не играла сама с собой, никогда не исследовала там, внизу, никогда не видела, чтобы мужчина пытался опустить туда руки? Холли покачала головой, ее светлые волосы сексуально развевались по лицу.

«Я прикасаюсь к своему влагалищу, это чтобы помыть его, — сказала она, — я никогда не знала, что это может быть так приятно». Она вздохнула и прижалась к Энн, притянув ее к себе, когда та начала улыбаться.

— Влагалище, это единственное слово, которое ты знаешь? Холли кивнула.

— Милая, так это называется на уроках биологии. Есть много других названий влагалища, мне нравится киска, большинство других для меня более вульгарные». Холли кивнула головой в знак согласия.

— И когда ты коснулся этого места языком, я просто взорвался, понимаешь? Энн рассмеялась громче, вытирая слезу Холли со щеки.

— Да, я знаю, я чуть не утонула в твоём соке. Она слизала влагу Холли со своих пальцев и наклонилась вперед, чтобы поцеловать ее, просунув язык ей в рот, чтобы поделиться ее вкусом.

— Я думаю, тебе нужен небольшой урок анатомии. Она сняла трусики, затем села, разложив пару подушек, а затем легла на спину, подложив подушки под зад, подперев бедра вперед. Протянув руку, чтобы взять пальцы Холли в свои, она направила их к себе во влагалище, раздвинув ноги.

Она переместила пальцы Холли на мягкие, прямые светлые волосы вагины, покрывающие ее и окружающие ее отверстие. «Прикоснись к волосикам, почувствуй, насколько они мягкие», — умоляла она. Пальцы Холли осторожно провели по кусту растительности. — Не стесняйся, — попросила Энн. Через мгновение она направила пальцы к половым губам. «Это мои большие половые губы, также называемые внешними губами, посмотри, как они все пухлые, это потому, что я возбуждена, обычно они не такие». Она почувствовала, как пальцы двигаются по всей длине. Взяв внутренние губы в пальцы, она продолжила: «Это малые половые губы, внутренние губы, они действуют как своего рода прикрытие для влагалища, чтобы не допустить неприятных вещей. Видишь, они тоже немного опухли.

— Потому что ты возбуждена, — добавила Холли. — Ты вся мокрая и скользкая, откуда это взялось?

— Как я надеюсь, ты знаешь, о половом акте, — сказала она, направляя пальцы Холли, чтобы обвести контур ее полового отверстия, — предназначен природой для размножения. Когда женщина возбуждается, она готовится к проникновению, она выделяет эту смазку, чтобы члену мужчины было легче проникнуть внутрь нее». Она просунула два пальца Холли в свою дырочку любви вместе с двумя своими: «Видишь, какая он скользкая? М………..м!, мне это нравится!».

— А теперь, — сказала она через мгновение, — мы переходим к самому главному.

Возьми мои внутренние губы и немного раздвинь их». Холли подчинилась: «Видишь, как это меня открывает? Видите, какая я розовая внутри? Разве это не красивый цвет?

Холли протянула руку и провела кончиком пальца по вагине Энн, заставив ее вздрогнуть.

— Да, вот так девочка моя!, — прошептала она.

Она позволила Холли исследовать ее половые губы и, немного приоткрыв, остановила ее. «Пожалуйста, держи мои губы открытыми, посмотрите на этот маленький круглый бутон чем-то похожим на капюшон? Это называется капюшоном клитора, а маленький бутон — это клитор. У него куча нервных окончаний, это то, к чему я прикоснулась, чтобы довести тебя до оргазма». Холли наклонилась поближе, чтобы рассмотреть киску Энн.

«Какое прекрасное творение, — сказала она, — такое мягкое и бархатистое, и оно чудесно пахнет». Она провела кончиком пальца по клитору Энн, заставив ее бедра дернуться. Непроизвольное «Да……а!» сорвалось с ее губ. Холли посмотрела на лицо Энн, ее глаза были закрыты, губы изогнулись в легкой улыбке, она выглядела так, как будто ей действительно было весело. «Можно я его поцелую?» — спросила Холли.

Энн просто кивнула головой ничего не говоря, поэтому Холли наклонилась вперед и осторожно высунула язык, облизывая твердый маленький бугорок. Энн застонала и запустила руки в волосы Холли, потянув ее голову вниз, желая, чтобы она вцепилась в клитор.

— Пососи его милая!, — выдохнула она, — пожалуйста, пососи его. Холли взяла его между губами и вцепилась в него, посасывая и проводя по нему языком. Бедра Энн начали извиваться, ее рука вцепилась в рыжевато-светлые локоны Холли.

Холли отступила: «Мне нравится вкус твоей киски, Энн», — выдохнула она, прежде чем снова вцепиться в нее.

— Используй свои пальцы, — с силой приказала Энн, — засунь их в меня и трахни ими меня! Холли не была уверена, что она имела в виду, но она засунула два пальца во влагалище Энн и инстинктивно двигала ими внутрь и наружу. По реакции Энн поняла, что поступает правильно. Вскоре бедра Энн начали подрагивать, и Холли с трудом удерживала контакт с ее клитором. Мгновение спустя ее бедра сжались, зажав голову Холли. Холли откинула голову назад, восхищенная движениями киски Энн, когда ее оргазм поднимался, достигал пика, падал и снова поднимался. Пальцы Энн нашли ее клитор, и она яростно потерла его, чтобы завершить работу. Вместо того, чтобы брызнуть теплой прозрачной жидкостью, как это делала Холли, из ее отверстия любви сочилась молочная, скользкая жидкость. Холли инстинктивно знала, что должна попробовать её. Она протянула руку вперед и ласкала вагину, ее язык немного проник в отверстие любви Энн, пока она облизывала его, пока Энн не остановила ее.

— Довольно, — сказала она, — я больше не могу.

Холли улыбнулась. Она сделала это, она доставила Энн то же удовольствие, которое она испытала несколько минут назад. Она подошла к своей возлюбленной, и они обменялись поцелуями, остатки соков Энн все еще были на языке Холли. Они целовались и прижимались друг к другу. — Знаешь, — тихо сказала Энн, — для новичка ты справилась очень хорошо. Они оба улыбнулись.

— Нам придется сделать это снова после ужина ты не против?, — ответила Холли.

У них был небольшой ужин, после чего они сделали это снова. И еще и ещё….

Это было в 1956 году. В последующие годы они оставались любовницами и в конце концов поженились на пляже в Новой Шотландии, как только были приняты новые, прогрессивные законы, разрешающие однополые браки. Они вместе учились угождать и доставлять друг другу удовольствие, узнавали свои симпатии и антипатии, экспериментировали с игрушками и мужчинами, наручниками и ограничителями, делили свою любовницу с другими партнерами в любви и вожделении, но, в конце концов, они всегда возвращались друг к другу, голыми в своей постели, лаская друг друга, пока не засыпали. Но это уже другие истории. Сорок два года спустя Энн не стало, и Холли осталась одна. Она почувствовала знакомую сырость в ластовице трусиков после того, как вспомнила то драгоценное воспоминание об их первом совместном сексе.

Пока она плакала, к ней подошла их бывшая коллега по имени Ванесса, обняла ее за плечи и утешила. «Знаешь, — сказала она Холли, — когда мы работали вместе, все любили Энн!».

— Не так, как я, Ванесса, — обиженно сказала Холли.

— Не так, как я?

— Я знаю, — сказала Ванесса, глядя прямо в лицо Холли, умоляя ее понять, что она пыталась сказать, — мы все знали. Жаль, что у меня не было таких отношений с Энн, как у тебя. Она повернула голову Холли к своей и наклонилась, нежно поцеловав в губы. «Я так завидовала тому, что у тебя было с ней, что хотела быть частью вашей любви».

Холли на мгновение задумалась, а затем сжала руку Ванессы. «Я не могу быть одна прямо сейчас». Ванесса посмотрела на нее и точно поняла, что имеет в виду Холли.

«Ты уверена, что Энн не будет возражать там на небесах?» — спросила она.

Холли покачала головой. Я думаю нет!.

«Она была бы в восторге, если бы узнала, что я не одна. Она сказала мне об этом перед смертью. Холли взяла единственную розу, которую была в руках, и бросила ее на гроб. — Прощай, любовь моя, — прошептала она, и слезы покатились по ее щекам.

Ванесса спросила: «Ты действительно любила ее, не так ли?»

Холли покачала головой: «Не любила, я все еще люблю ее, я всегда буду любить Энн». Она на мгновение замолчала, собираясь с силами.

— Но, — вздохнула она, — жизнь продолжается. Холли обняла ее и, взяв за руку, пошла вниз по склону к ожидавшему их автомобилю. «Ты когда-нибудь была с женщиной, Ванесса?» — спросила она. Ванесса отрицательно покачала головой.

— Ну что ж, — продолжала Холли, сжимая ее руку, — тебя ждет многое, чего ты, не знаешь….