Ты любишь букву «М»?

Из сборника «Сочинение на заданную тему»

Это моя любимая фотка. Вернее, картинка потому, что я не знаю кто на ней. Фотка — это когда чья-то — есть имя, место, дата. А это просто постер. Правда, эротический. Даже, наверное, больше — развратный. Но я просто восхищаюсь им. На полу сидит и смотрит на меня очень красивая голенькая гимнастка, или балерина, расставив ножки и положив руки на высоко поднятые коленки. Она вызывает у меня не столько эротическое, сколько эстетическое наслаждение. Я даже не дрочу на неё, просто — любуюсь. Очень часто.

Вчера сбрасывал сестре комиксы на флешку. Она попросила что-то там почитать из того, что у меня есть. И совершенно непонятно как, сбросил и эту фотку. То ли она у меня где-то в буфере обмена уже сидела, когда я копи-паст делал, совершенно идиотский случиай. У меня сердце чуть не остановилось, когда сестра вдруг как завопит из своей комнаты:

— Васька! Это что такое?! Ты где это взял? Ты зачем мне это положил?

— Ты что, с ума сошла? Что ты орёшь? — Бросился я к ней испуганно.

— Это что такое? — Тычет она в экран.

Я подошёл, глянул, и у меня всё опустилось. Кондратий чуть не хватил.

В общем, со вчера она теперь меня подкалывает и издевается постоянно.

На самом деле, когда я успокоился, то понял, что сестра — это пол-беды. Что, собственно, такого? У неё, наверняка, свои члены где-нибудь спрятаны. Хуже было бы, если бы родителям попало, особенно, мамке. Надо всё же с ней договориться, пока их нет, чтобы не вякала.

Я направился к её двери, как оттуда раздался призывный голосок:

— Вася!

Я остановился в нерешительности. Опять какую-нибудь пакость придумала.

— Вася, у тебя какая любимая буква?

Ну, точно. Подколоть на чём-то хочет. Я молчу.

— Вася, ты букву «М» любишь?

Всё, надо валить! Какая-то хитрая гадость мне заготовлена.

— Ну, Васька! — Заорала она уже сердито. — Что не отвечаешь? Иди сюда, противный.

Я открыл дверь и вошёл. И не сразу понял, что происходит, прежде, чем застыть в ступоре перед кроватью сестры.

— Вась, тебе нравится буква «М»? — Повторила она вопрос лукаво, демонстрируя мне эту букву прямо, как на той фотке, что я ей слил вчера.

Она сидела на подушках в одной маечке, расставив свои длинные голые ноги буквой «М», выставив мне на обозрения свой покрасневший женский половой орган, от которого, потеряв дар речи, я не мог оторвать взгляд.

«Надо же, Машка бреется!» — Пронеслось в голове.

Когда-то, когда мы были совсем маленькими и бегали с голой попой, я видел, что у неё между ног всё гладенько и изящно. Я не ожидал, что и сейчас у неё там нет волос. Конечно, уже не так гладенько. Целый бутон. Но голенький, припухший, розовый.

«Может, как раз, только что побрила?» — Пронеслось в голове.

Какая только чушь не лезет в голову в момент стресса!

— Ну, как тебе? Нравится? — Без заметного подвоха в голосе улыбнулась сестра мне между высоко поднятых голых коленок.

— Да. — Сглотнул я.

— Хочешь? — Спросила она почти утвердительно.

— Да. — Не стал отпираться я.

— И не получишь! — Звонко рассмеялась она. — Тебе нельзя ты ещё маленький.

И стала сводить и разводить свои коленки, дразня всю мою плоть.

— Ты тоже. — Огрызнулся я.

— И я тоже. — Согласилась она. — Но смотреть-то нам можно! Ты вон давно такие фотки рассматриваешь?

Я промолчал.

— Ну скажи, скажи! Давно? Тебе нравится? Ну, что ты, вправду маленький что ли? Что ты стесняешься, скажи!

— Да. — Выдавил я?

— Что да? Давно или нравится?

— Да. — Повторил я.

— Давно?

— Да.

— Нравится?

— Да.

— А что не попросил? Я бы тебе показала.

Я недоверчево уставился на сестру. К чему она клонит?

— Ну, покажи!

— Вот, показываю!

— И что?

— Ничего.

— А дальше?

— А дальше всё. Дальше теперь ты показывай.

— Что показывать?

— Как что? Своё.

— Фотки что ли?

— Нафига мне твои фотки, у меня своих навалом. Ты на них дрочишь? Снимай штаны и подрочи!

— Как это?

— Не знаю, как, я не видела. Все мальчишки дрочат, я знаю — все говорят. Подрочи на меня.

— Фиг тебе!

— Ну и дурак! — Обиделась она и села, подбирая под себя ноги.

Я стоял и смотрел в пол. Глупо было бы сейчас просто уйти.

— Ну, Вась!.. — Перешла она к уговорам. — Ты что, маленький что ли? Стесняешься? Я тебе показала, так не честно! А то я мамке всё расскажу! — Сменила она тактику.

— А так не расскажешь? — Спросил я, вспомнив, зачем, собственно, пришёл.

— А так не расскажу. — С готовностью пообещала она. — Ты мне, я тебе.

Я, нерешительно озираясь, стянул до колен штаны вместе с трусами. Затем, боясь поднять глаза, задрал футболку.

— Фу, какой ты лохматый! — Протянула она разочарованно. — Васська, бриться надо. Ты что, дикарь что-ли?

— Рано мне ещё бриться. — Пробурчал я, не поднимая глаз.

— Это тебе бороду ещё рано брить, а эти заросли давно пора, сейчас все бреют.

— Не знаю… — я растерянно посмотрел на неё. — Пацаны не бреют.

Это я точно знал. Пацанов видел и в душе, и в раздевалке. На речке, когда трусы выжимали. Никто не бреет, у всех так.

— Правда что ли? — Недоверчиво удивилась Машка. — Девчонки все бреются, следят за собой. Некоторые даже причёски делают. — Она усмехнулась. — Как буд-то кто-то там увидит у них.

Я посмотрел вниз. Там из густых чёрных зврослей у меня выгядывала небольшая тёмная колбаска с утолщением на конце.

— Ну, давай, подрочи! — Встрепенулась Машка с азартным блеском в глазах.

Она наклонилась вперёд, упёрлась локтями в постель и положила подбородок на кулачки.

Одной рукой придерживая подол футболки, я пощупал себя. Нечего было там дрочить — там всё помещалось в горсть и было на ощупь, как кусок поролона.

— Иди сюда поближе! — Позвала она. — Да сними ты эту футболку!

Я стянул футболку через голову и, смешно переваливаясь со стреноженными ногами, как пингвин, приковылял к кровати.

Машка в упор смотрела горящими глазами мне в пах.

— Давай, я тебе побрею? — Вдруг предложила она.

От неожиданности я аж прикрылся руками. Представил себе, как это может выглядеть, и категорически заявил:

— Нет! Лучше я сам.

— Ну, тогда сам. Только пообещай! Я тебе правильный станок дам, пену и всё такое.

Видно, для неё это было обычным делом, как почистить зубы. Я удивился, как я раньше не замечал ничего. В одной квартире живём, в одной ванной всё делаем. Аккуратная у меня сестра.

— Давай, начинай! — Она опять сосредоточила взгляд на моих лохматых гениталиях.

Я помял свой хвостик, пощупал яйца, залупил головку — она сразу спряталась, потянул за конец. Плоть от этого только сжалась ещё сильнее.

— Ну, что же ты? Я видела в Интернете, там не такие.

— Дура ты! — Разозлился я. — Там не просо так. Там они это… Двойная система! — Вспомнил я лекцию для мальчиков. — Мочеполовая. Когда для мочи, она такая, а когда половая, всё напрягается, увеличивается и вырастает.

— О, точно! Я всегда мечтала посмотреть, как вы писаете. — Встрепенулась Машка. — Покажешь?

— Что, прямо здесь? — Опешил я.

— Нет, ладно, потом. — Разрешила она. — Давай сейчас дрочить, включай половую систему.

— Ну, как я её включу? — Разозлился я. У меня выключателя нет. Ты сама говорила… — Я запнулся.

— Что я говорила? — НЕтерпеливо поторопила она.

— Что на что-то надо, на фотку, например. Или на кого-то.

— Ааа, рассмеялась она, — то есть, выключатель, получается у меня! Так это мы запросто.

Она снова уселась в позу моей иконы на той фотографии — широко расставив согнутые в коленях ноги и выставляя свой бритый пирожок напоказ. Более того, она опустила туда руки и стала шевелить бутон пальцами, растягивая в стороны и сжимая половые губы, перебирая розовые лепестки и трогая выглядывающий сверху маленький блестящий носик. Я непроизвольно потянулся туда.

Машка резко отпрянула и запротестовала:

— Нет-нет! Только смотреть. Нам трогать нельзя! Во-первых, мы несовершеннолетние, во-вторых, мы брат и сестра. А это половой акт.

— Чтооо? — Вырвалось у меня.

— А ты не знал? — С чувством превосходства выпрямилась она. — Всё это называется половым актом. Половой акт делится на… В общем, там много названий. Когда трогают друг друга руками, это тоже половой акт, только без проникновения, а с проникновением называется совокуплением. Если я, или твой Колька во дворе будет сосать тебе член — это половой акт. И даже с проникновением, только оральный. Если ты или любая девчонка из класса будете ласкать мне соски, чтобы мне было хорошо, — это тоже половой акт. Даже твоя дрочка — половой акт, мастурбацией называется. В твоём случае онанизм.

— Это почему ещё, в моём случае?

— Мужская мастурбация называется онанизмом. В честь какого-то Онана, который ни с кем не совокуплялся а спускадл своё семя в землю. — Отмахнулась моя всезнайка.

— Так если то акт, значит нам нельзя! — Сделал я логическое заключение из её сегодняшнего выступления.

— Одному можно. — Махнула она рукой. — Нет, конечно, это неприлично. Считается. И все скрывают. Но все занимаются. Это известно. — Значит, если скрытно, то и… это… совокупляться можно?

— Только скрытно и можно. Даже взрослым. А нам никак нельзя. Мы малолетки и инцест.

— Значит, скрытно потрогать можно?

— Нет, нам нельзя! Всё, что вдвоём, нельзя. Одному можно. Всё, хватит, закрываем тему. Давай, дрочи! Смотри, что я тебе покажу!

И она откинулась на подушку, широко раскинула бёдра и стала вытягивать пальцами свои половые губы — те, которые не снаружи, а внутри, которые называются малыми, хотя у неё они вытягивались гораздо больше больших.

У меня прямо перед глазами растягивался гладкий розовый лоскут нежнейшей атласной ткани размером с её ладошку, который внизу стягивался к темневшему маленькому отверстию куда-то внутрь. Всё это, конечно, возымело своё действие, и у меня давно уже встал. И я даже непроизвольно стал подрачивать слегка кожу на головке кулаком.

— Ух, ты! Какой здоровый! — Выдохнула сестра. — Васька, да ты давно уже большой! Ничего себе! Ты меня убил. Такой точно сюда не поместится, заглянула она себе вниз живота, стараясь растянуть половые губы ещё шире.

— Спорим, поместится? — Прохрипел я, не отрывая от неё глаз. — Это так кажется. Нет такого в природе, который у вас бы не помещался. Я читал. У вас там трёх с половиной килограммовый ребёнок помещается.

— Я до свадьбы должна… как вы говорите, целка. И я буду!

Она пощупала указательным пальцем вход в дырочку внизу.

— У меня пока даже пальчик не пролазит. — С глубокой безысходностью вымлвила она, и грустно улыбнулась.

Она перестала растягивать половые губы, а принялась одной рукой сжимать свою грудь, а другой теребить лобок вокруг любопытного носика.

«Тоже дрочит.» — Догадался я.

— Ты дрочи, дрочи, не останавливайся, я слежу. — Голос её стал глуше и прерывестей.

Она поглядывала на меня сквозь приспущенные веки. Лицо, а потом шею её стал заливать румянец.

Я тоже перестал отвлекаться, и стал воображать, как я вставляю свою налитую сизую залупу туда в тайную глубину между её розовых лепестков. Они в добавок ещё влажно блестели, и я представлял себе, как мне было бы сейчас тепло там и приятно в тесной пещерке.

Привычным зудом стал подкатывать снизу грядущий оргазм. В последний момент я испугался, вспомнив, что не позаботился заранее, куда буду спускать. Но было уже поздно. И я, подёргавшись, настрелял приличную лужу густой белёсой спермы прямо на постель к её ногам.

— Уууу… Ах! Ах! Ааах! — Завыла и забилась она вдруг в конвульсиях, завалилась, скрючившись, набок и задёргалась, как эпилептик.

Я даже немного испугался. Но она вскоре глубоко вздохнула, шумно выдохнула, открыла глаза и счастливо мне улыбнулась во весь рот:

— Клааасс! — Протянула она. — Здорово мы с тобой кончили, Васёк!

— Ага, — согласился я, пряча глаза. — Простыня у тебя…

— Сейчас уберу в стирку, не волнуйся. Приходи ко мне ещё как-нибудь.

Больше мы с ней так не делали. Думаю, в первую очередь, было стыдно. Просто в тот день в тот конкретный момент накопившие огромное либидо половозрелые организмы требовали немедленной разрядки. И мы разрядились. А дальше продержались уже спокойно до совершеннолетнего возраста.

Машке исполнилось восемнадцать через пол-года. А ещё через два месяца мы уже гуляли на свадьбе. В какой-то момент, когда уже все изрядно подпили и перемешались за столом, разбившись на локальные островки и выдумывая несусветные тосты, забыв, слава Богу, про «Горько!», я подсел к невесте и между делом спросил лукаво:

— Ну, как? Готова теперь принимать тело толще пальца?

На что она мне серьёзно ответила:

— Знаешь, Вась, я боюсь! Мне, правда, страшно. Я даже не боли боюсь, а… Знаешь? А вдруг у меня не получится? И я не смогу испытывать того счастья, о котором так долго мечтала, и про которое все с таким пиитетом рассказывают.

— Так ты что, — вытаращился я на неё, ещё не?..

— Нет, — кивнула она. — Я же тебе обещала. Вернее, себе обещала, тебе говорила.

— Ну, Машка, — почему-то развеселился я, — у тебя сегодня незабываемая ночь волшебных приключений. С погружением, как у Кусто.

— А я боюсь. — Повторила она, и на глаза её навернулись слёзы.

Через год мы гуляли на моей свадьбе. Это, видимо, семейное, после восемнадцати ходить в холостяках не больше двух месяцев.

И опять, подвыпив, мы вернулись с Машкой к нашей запретной теме.

— Как она? Давно тебе дала? — Ревниво спросила сестра, кивая в сторону невесты.

— Давно. — Равнодушно ответил я. — Мы с ней уже с год спим, наверное.

— О как! — А зачем тогда жениться?

— Просто раньше нельзя было. Ты забыла?

— Нет, я спрашиваю, не почему сейчас, а зачем вообще. Зачем, если она тебе и так каждый день даёт?

— Ну, не знаю… Узаконить.

«А правда? Нафига мне эта жена?» — Вдруг подумал я с тоской, глядя в сторонус воей невесты, неуклюже переступающей в танце со своим отцом.

— Ну, а ты-то, ты-то как? Пережила все свои страхи? Как у вас? Часто он тебя?..

— Да уж, чересчур. Знаешь, Вась, — понизила она голос, доверчиво заглядывая мне в глаза, — он у меня какой-то озабоченный на этой почве. Постоянно ищет что-то новое, всю камасутру перебрал, всё время от меня хочет чего-то, чего я боюсь.

— До сих пор боишься?

— Да, боюсь.

— Бред какой-то! — Я не мог понять свою сестру. — Ты до сих пор боишься половых членов.

— Знаешь, он какой? — Дрожащим голосом спросила она. — Огромный! Гораздо больше твоего. Хотя ты помнишь, как я удивилась тогда твоим размерам.

— Да ладно! — Не поверил я.

Я считал, что у меня член не маленький. Бывают больше, но чтобы гораздо больше!.. Я помню, он у неё не негр, обыкновенный татарин.

— Так ты ему не даёшь? У вас нет секса?

— Наоборот, каждый день.

— Тогда я не понимаю, извини! У мужа каждый день на тебя стоит огромный член, а ты жалуешься. Счастливая женщина! Ты только никому не говори, а то засмеют.

— Нет-нет, я не про то. Не про совокупление. Заправить толстую залупу в себя я уже не боюсь, и частенько даже какое-то удовольствие получаю. Я боюсь его чудачеств.

— С тётками уже заигрываешь? Ещё со свадьбы даже не ушёл. — Раздался над ухом капризный голос моей невесты.

— Это сестра моя Маша, — удивляясь на такую бестактность, растерянно объяснил я.

— Очень приятно. — Пяно выговаривая слова по буквам, сказала моя новая жена, не обращая внимания на золовку. — Давай выпьем.

— Ладно, Маш, потом мне расскажешь. Что-то я не понимаю в твоих фобиях.

Прошло пару недель.

Как-то раз пискнул телефон, смотрю — сообщение от Машки в Вотсапе:

— Привет молодожёнам ! Как жисть, как медовый месяц?

— Нормально, — отвечаю, — работаем.

— Над чем? Над камасутрой?

— Да нет, просто работаем.

— Что, молодая жена тебе больше не даёт? Я говорила — не надо жениться.

— Маш, ты что? Пьяная что-ли?

— Ага… Я чуть-чуть. Джин-тоника… А теперь коньячка.

— Что случилось, Машка? Ты меня пугаешь. Глушишь свои страхи?

— Нет, просто так. Тоскливо…

— Муж больше не вставляет?

— Вставляет, ещё как!

— Как?

— Хочешь, покажу?

— Ладно, Машка, иди-ка ты поспи.

— Сейчас…

Переписка утихла. Я сидел в растерянности, собираясь с мыслями. Совсем у Машки разладилось. Но я же не могу говорить ей, чтобы разводилась. Не моё это дело. Взрослая женщина.

Вдруг телефон опять пискнул.

Я посмотрел — фото прилетело. Открыл и застыл, чуть не выронив гаджет.

На фото Машка. Голая. Сидит в полутёмной спальне, ноги буквой «М», лицом ко мне, откинувшись назад, упираясь руками в кровать. На переднем плане свисающий покрасневший капюшон клитора и широко растянутые половые губы между которыми торчит корень толстенного ствола, уходящего вглубь. По бокам раскинуты волосатые ноги. Порно-снимок процесса сделан явно мужем. Значит, он в нём выполняет пассивную роль, руки держат камеру. А на его колу скачет Машка, толкаясь за спиной руками. И ногами.

Следом прилетела подпись:

— Наш Васечка любит букву «М».

Честно сказать, надо бы порадоваться за сестру, если её действительно муж азартно имеет таким членом каждый день. Я послал в ответ смайлик в виде поднятого вверх большого пальца. Потом приписал:

— Ну, теперь я спокоен, наша Машенька не боится сесть своей дырочкой на кол и получать удовольствие.

Потом подумал и из озорства приписал ещё:

— Теперь очередь за другой дырочкой. В такой позе она удобно используется. А этой можно дать пока отдохнуть. Или кому-то ещё уступить. Младшему братику, например…

И наляпал ещё строчку хохочущих рожиц.

Собирался было уже выключать, как прилетело ещё одно сообщение:

— Фууу! Какая гадость! Дурак! Извращенец. Ни за что!

Прошла ещё пара недель…

И опять Вотсап, и опять фото.

Яркий день. Машка сидит на кухне в лёгком пластмассовом кресле, откинувшись на спинку и сдвинувшись задницей на край. Ноги задраны и разведены в форме буквы «М». Платье на ней обёрнуто вокруг пояса, то есть, подол задран до пупка, а верх спущен под сиськи. Рядом на полу валяются розовые трусики.

Как всегда на переднем плане гладко выбритый половой орган. Вульва красная, набухшая, блестит от влаги, но… Толстый кол полового члена торчит из задницы! Из широко растянутого, готового лопнуть заднего прохода. На Машкином лице выражение ужаса. Вся она растрёпанная, всклокоченная, зарёванная, с растекшейся тушью и размазанной помадой. Глаза с глубокой мольбой смотрят на фотографа.

Следует отметить, что практически вся длина полового члена находится снаружи, внутрь пролезла от силы одна головка. И то!..

Остаётся непонятным, на какой стадии процесс: то ли всю эту дубину сейчас примутся в неё засовывать дальше, то ли наоборот — уже всё позади, и её как раз достают, осталось чуть-чуть. Возможно что это любая из перечисленных стадий в бесконечном цикле.

О-па! Вдогонку сообщение:

— Почитал тут вашу переписку, решил сообщить, похвастаться, так сказать, уломал! Сама она не пошлёт. А на счёт присоединиться — приезжай! Если тебе религия не запрещает с родной сестрой. Я вообще не в жизнь бы не поверил, что вы не трахались, если бы сам не видел, что она целка.

Чёрт возьми! Во мне всё закипело. Какого чёрта! Какого чёрта он лазит по чужим смартфонам и читает чужие письма! И Машка. Вот дура! Надо сказать, чтобы следила за своим телефоном и не давала никому.

Я пытался сообразить, что ответить. Телефон сейчас у него. Сорок раз начинал писать и стирал — ругательства, нравоучения, возмущения… Поутих и так ничего и не ответил. Но всё равно остался страшно зол. На него. На неё. И на себя.

Через неделю опять пищит Вотсап с Машкиного номера.

Сообщение:

— Васька, ты всё-таки побрился! 🙂

Не сразу сообразил, что это значит, пока вдруг не заметил сверху фотку от позавчера. На ней моя жена сидит на моём члене у нас в кабинете. Жена одета, я, наверное, голый — выше пояса не видно. А так я лежу на спине в кресле, свесив расставленные ноги на пол. Она сидит на мне прямо, лицом к камере, ноги задраны на край и расставлены в форме буквы «М». Юбка задрана, под ней на переднем плане широко распахнутая вагина, под ней голая задница насажена на мой стоячий член. Судя по яйцам, насажена она на всю, до самого корня. Но самое главное при этом — это выражение её лица. Оно абсолюно спокойное, довольное, с победной улыбкой и без тени хоть каких-нибудь страданий или даже затруднений.

И подпись:

— Почитала тут вашу переписку, решила показать, как надо принимать мужские члены и получать от них удовольствие.

Ну,. . нет слов! Вот ведь зараза! Я ругался на Машку, а сам… Даже и не догадывался, что эта лиса читает мои письма, фоткает наш секс втихаря. Что она ещё вытворяет? Ведь чёрт знает, что может!

В общем,. . В общем, вот такая вот история про букву «М»…

* * *

Последнее время меня неотступно преследует одна назойливая мысль. А может нам взять, да действительно всем вместе собраться? С каким бы удовольствием я, наконец, трахнул свою Машку, наблюдая, как жена насаживается на здоровенный дрын её мужа!

____________

Сочинения в сборнике написаны по картинкам. Несколько безымянных фоток из Рунета вдохновили придумать эту историю. Они подробно описаны в тексте.