Утро выдалось, стоит признать, неоднозначным. Как, в прочем, и прошлая ночь. Да и вечер, и прошлый день тоже…
Пьяный папик с вялым членом. Гопота в парке. А потом еще и этот похотливый пес. Удивительно, что у меня остались ещё силы на то, чтобы как – то без приключений добраться назад в общежитие. Местами рассудок мой мутился и со мной случались видения, порой мне даже казалось, что меня сначала преследуют те самые гопники, посмеиваясь за спиной и обсуждая меж собой, как они сейчас будут брать меня… Один хотел поставить меня на колени и «вдуть как той сучке», второй почему – то грезил моей грудью и представлял как его сперма забрызжет мое лицо, лишь он потрет свой член меж двух упругих молодых бугров плоти.
Потом видение отступало, жара придавливала и через какое – то время я ловила на себе взоры прогуливавшихся рядом собак. Наверное от меня исходил дух того пса, что успел воспользоваться моей беспомощностью и осеменить в придачу за двумя гопниками. Псы смотрели откровенно и подозрительно, и марево усталости вновь строило картины – видения. Псы смотрели на меня и в их немигающих взорах, в их позах и взорах сквозило желание и готовность повторить то, что со мной сотворил их собрат…
«Наверное, я схожу с ума!» – промелькнула у меня шальная мысль и я отмахнулась от видения секса с собакой, где пес валил меня с ног, рыком и легким укусом в затылок – загривок подавлял волю к сопротивлению и оседлав мое тело сзади, входил поспешно и неудержимо, продолжая рычать, врывался в меня, а дальше… А дальше я отгоняла эту мысль и устало топала дальше, пошатываясь на ходу.
Жара и усталость давили к асфальту и каждый шаг давался мне все тяжелее и тяжелее. Временами мне казалось, что рядом останавливались машины. Всяк раз разные, но каждый раз из них смотрел на меня «папик», что – то говорил, манил через открытое окно и я уже представляла, как сажусь к нему в машину, падаю лицом вниз и почему – то в сторону его раскрытой ширинки, откуда виднелся вялый и усталый от переизбытка алкоголя орган, должный в тот же миг оказаться меж моих губ. И мне казалось, что это, наверное, был бы сейчас выход – оказаться на заднем сидении авто, забыться раскинув в стороны ноги – какая ни какая, а плата за проезд, чем вот так, толкать вперед свое тело, ползти по асфальту, угасать от жары и жажды…
И чем тяжелее становилось, чем сложнее было осознавать где реальность, а где марево вымысла, каждый взгляд, каждый прохожий, казалось, или осуждал меня, или желал тут же воспользоваться моей беспомощностью… Каждый пес… Каждый гопник… Каждый проезжающий мимо авто… Каждый…
И уж не знаю, как, но я делала очередной шаг, чувствуя свою наготу и полную открытость помыслов и того, что со мной произошло окружающему миру…
Уж и не знаю, но я се же добралась до общежития. Последние этапы казались мне бесконечностью. Мне казалось, перед глазами все плыло, и я ехала в авто, меж моих губ мелькала чужая плоть, которую я даже не могла ощутить, потом за мною гнались собаки, настигали, рвали на мне одежду и валили наземь, царапали лапами, слегка покусывали… Потом старуха с метлой гнала эту свору, что – то кричала и приблизившись ко мне, негодовала, возмущалась молим поведением, что – то говорила о том, что в её – то времена девушки с таким поведением… Одежда висела лохмотьями, тело болело, меж ног висела гиря боли и страданий… И я не знаю, что из этого было правдой, что реальностью, а что вымыслом и игрой возбужденного больного воображения. Главное, что я добралась домой и тут же рухнула… прямо на ковер посреди комнаты.