Изабель не видела свою подругу Кэти уже более двух недель, поскольку Кэти не ходила в школу и церковь с тех пор, как началось её обучение. Её отсутствие было вполне объяснимо, поскольку все дочери в «Плодородной Долине» проходили период адаптации к жизни в качестве единственной собственности своих отцов. Поскольку девушка не могла контролировать дату своего восемнадцатилетия, вся община приспосабливалась, как могла, чтобы помочь каждой дочери стать лучшей шлюхой для своего отца. Каждой девушке прощали до целого месяца пропусков занятий в школе в период её особого времени, но они всё равно должны были наверстать свои школьные задания по возвращении, поэтому большинство из них прогуливали школу всего неделю или две.

Всё больше и больше местных компаний предлагали новым сотрудникам дополнительные дни отпуска для обучения их достигших совершеннолетия отпрысков. Местные предприятия, не исповедующие фанатичные взгляды против семейной любви, процветали, и женщины также пользовались прогрессивными льготами. Более чем несколько одиноких женщин, жаждущих кровосмесительной связи, воспользовались дополнительными отпускными днями, чтобы полностью отдаться своим мужественным сыновьям, в мгновение ока став дважды матерями и использовав свой декретный отпуск девять или десять месяцев спустя. Некоторые семьи придерживались более либеральных правил. Одна из самых влиятельных семей в общине состояла из мужа и жены и очень, очень полного дома. Патриарх семьи был гордым отцом не просто двойной дочери, а тройственной дочки. Недавно он выиграл в лотерею и живет самой счастливой жизнью, о которой только можно мечтать, полной любви и множества инцестуозных детей, а не бессмысленных материальных благ.

Изабель волновалась за подругу, так как не хотела, чтобы после возвращения та была перегружена учёбой. Она заносила подруге конспекты лекций и домашние задания, оставляя их у входной двери её дома. На двери была приклеена табличка с надписью «Не беспокоить: Осеменение», украшеная маленькими сердечками.

Изабель хорошо усваивала тренировки и была отличной дочерью. Сегодня, как и в другие дни, Изабель встретила отца с работы, как и положено дочери, стоя на коленях с жаждущим ртом. Она переоделась в соответствующий наряд, который сегодня состоял из короткого цветочного сарафана и без трусиков. Её пиздёнка увлажнилась, когда она покачивала головой, оставляя в своих нежных складочках восхитительно влажный беспорядок, чтобы папа мог убрать его своим языком. Пара отец-дочь разговаривала, пока девушка поклонялась семейному хую должным образом, и в это время Изабель упомянула о своем плане посетить подругу в тот вечер. Её папа увидел в этом хорошую возможность пометить её как свою собственность, прежде чем она покинет дом. Тим заметил, что мальчики смотрят на неё с вожделением, но он хотел дать понять всем, кто увидит Изабель сегодня вечером, что она принадлежит ему.

После двадцати минут поклонения хую Изабель сидела спокойно, пока отец поливал её лицо струями отцовской спермы. Как хорошая девочка, она охотно принимала этот крем, куда бы папа ни хотел его нанести, и ждала, когда он закончит покрывать её в доказательство права собственности, прежде чем вылизать и очистить его хуй и приготовиться к выходу. Изабель знала, что все женщины выглядят лучше с наполненным хуем ртом или покрытым спермой лицом, но, взглянув в зеркало, она поняла, что выглядит практически неотразимой. Но только один мужчина мог владеть её телом. Все остальные могли смотреть, но никогда не могли прикоснуться.

Пока она шла по тротуару, папина сперма, покрывавшая её, блестела на солнце. За последнее время она сильно повзрослела, и ей нравилось ощущать себя шлюхой отца. Она знала, что ей повезло оказаться в месте, где семейная любовь принимается такой, какая она есть: любовь, простая и понятная. Её груди распирали платьё, пятна спермы были частично скрыты цветочным узором. Изабель жаждала каждой капли отцовского семени, впитывающегося в её кожу, и хотела только одного — зачерпнуть все пальцами и насладиться вкусом, но отец сказал ей оставить всё как есть, чтобы любой, кто увидит её на улице, знал, что он заботится о ней должным образом.

Однако, когда капля или две драгоценного семени грозили капнуть с лица, Изабель ловила их пальцем, а затем слизывала. Папа одобрил бы это; если отец чему-то и научил её, так это тому, что она знала, что никогда не должна тратить его сперму впустую. Лучше пусть кровосмесительное семя окажется на её языке, чем на тротуаре. Ношение спермы, однако, дало свои ощущения, которых она никак не ожидала. Она наслаждалась запахом и ощущением того, что покрыта папиным даром, который был частью его и сделал её. Ей также очень нравилось ощущать, что её так тщательно удовлетворяют, а взгляд, который бросил на неё папа, когда она выходила из дома, означал, что к её возвращению у него будет ещё больше, и от этой мысли у неё началось слюноотделение.

Идти было всего около пяти минут, и пока она шла, её юбка шуршала по бёдрам, а пиздёнка становилась все более и более влажной. Соседи приветствовали её, когда она проходила мимо, а велосипедисты и водители махали руками. Несколько мальчишек сделали непристойные жесты, изображая, что они ебут её в голову; всего месяц назад она бы покраснела и опустила глаза, но теперь, испытав столько любви от мужчины, который сделал её, она была полна уверенности, просто улыбнулась и крикнула в ответ: «Да, хуй моего папы самый лучший!», заставив мальчишек покраснеть вместо неё. Без сомнения, увидев её, они были готовы излить свое семя в своих сестёр и матерей.

Комната Кэти находилась на втором этаже дома и выходила окнами на улицу, а её кровать стояла под окном. Именно там происходила большая часть семейных поебушек, но весь дом был в честной игре. На окне висела тонкая занавеска, но её было недостаточно, чтобы скрыть всё, только мелкие детали. Ночью можно было легко разглядеть силуэты, например, девичье тело, двигающееся вверх-вниз. Сомнения в том, что происходит, исчезали из-за того, что окно было слегка приоткрыто, и звуки выходили из комнаты во двор. Что было слышно в тот или иной момент, зависело от того, насколько близко находился слушатель и на каком этапе занятий любовью находились любовники. Стоны, всхлипы, крики «Папочка!» и «Я кончаю в мою девочку!» были отчётливо слышны, если стоять на тротуаре перед домом. Если подойти достаточно близко, можно было услышать скрип кровати и стук её столбика, врезающегося в стену с естественным ритмом.

Соседи непременно пожаловались бы на это безрассудное проявление кровосмесительной любви, будь это где-нибудь в другом месте, кроме «Плодородной Долины». Однако в этом месте жители были достаточно мудры, чтобы понять, что эта пара лишь вдохновляет всех, кто находится в пределах слышимости, на семейную любовь во всех её проявлениях. Например, одна семья, живущая по соседству, несколько лет назад разбилась на пары папа-дочь и мама-сын, как и многие семьи, живущие поблизости, и им было приятно слышать и видеть свидетельства крепкой семейной любви. Обе женщины снова были беременны. Они с нетерпением ждали возможности вырастить своих кровосмесительных детей в мире, где нет дискриминации тех, кто понимает, что проявления глубокой любви не должны ограничиваться не связанными родством людьми. В «Плодородной Долине» любой член семьи мог ебаться с любым другим, даже забеременеть от него, а их община помогала, как могла, создавая благоприятные условия для семейной любви. Некоторые жители были врачами, которые помогали во время родов, не удивляясь, если родственник мужского пола — отец, сын или брат — хотел проявить смелость и подписать свидетельство о рождении как папа.

Когда Изабель подошла к дому, стало ясно, что Кэти и Тим близки к завершению очередного цикла осеменения. Она уже была возбуждена и изо всех сил старалась не слизывать сперму с лица, но мысль о том, что эта сперма может оказаться и в её пиздёнке, заставила её щель запульсировать. Без трусиков, она начала чувствовать, что её соки накапливаются и грозят стечь по бёдрам. Но что ещё она чувствовала — ревность? Она знала, что её отец, должно быть, любил её так же сильно, как отец Кэти любил свою дочь. Она предполагала, что он её выебет как следует, когда придёт время, но хотел ли он её осеменить? Хотела ли она, чтобы её родные братья и сестры были внутри неё? Ответ был «Да», как только этот вопрос пришёл ей в голову. Для Изабель её жизнь и так была прекрасна. Всё, что ей было нужно, — это поклоняться папиному хую и позволять ему ебать её лицо, когда ему захочется. А возможность демонстрировать свою любовь с большим животом, растягивая короткие юбки и не надевая трусики, просто сделала бы всё идеальным.

Папа был единственным мужчиной, в котором она когда-либо нуждалась. Папа любил её больше, чем любой другой мужчина, и помимо того, что он давал ей огромное количество семени, столько, сколько мог сделать, он также зарывался лицом в её бритую вульву, что было просто глазурью на торте. Его семя было таким приятным на вкус, что она почти не хотела его в своей писечке, но, возможно, это изменится, когда папа начнёт тренировки по осеменению.

Когда Изабель подошла к ступеням, любовь, исходящая из дома, становилась сильнее с каждой секундой. Крики «Возьми всё! Это всё для моей маленькой девочки!» и «Да, папочка! Подари мне сестрёнку!» звенели в воздухе, а у Изабель по колену уже бежала полоска её смазки.

Изабель хотела посмотреть, что она упустила, и была рада, что дверь оказалась незапертой. «Наверное, когда весь день только и делаешь, что ебёшься, ни о чём не беспокоишься», — с улыбкой подумала Изабель. Дверь слегка приоткрылась, и, когда глаза Изабель приспособились к слабому свету, она увидела контейнеры для еды на вынос и коробки из-под пиццы, что объясняло, как им удавалось не выходить из дома вот уже несколько недель. Когда она шагнула в прихожую и закрыла за собой дверь, по дому разнесся звук ударов кроватных столбиков о стену. На цыпочках поднимаясь по лестнице, она подкралась ближе к спальне, и скрип кровати и пружин стал ещё громче.

Изабель обрадовалась тому, что дверь спальни была открыта. Она хотела увидеть всё своими глазами, узнать, чего ей не хватает, о чём она скоро будет просить папу. Звуки стали громче, повторялись чаще. Двое любовников не знали слов, они были сосредоточены на наслаждении и создании новой жизни.

Изабель появилась в дверях, с открытым ртом глядя на двух кровосмесительных любовников на кровати. Теперь они поменялись позициями: Кэти наклонилась, приподняв попку, клетчатая юбка задралась на бёдрах, футболка закаталась на её обнажённые сиськи, которые упирались в кровать, а голова была повернута так, что глаза смотрели на дверь. Папа делал мощные толчки, вдавливая её лицом в кровать, её глаза закатились, а рот был открыт.

«Возьми меня! Возьми меня! Сделай меня своей навсегда, папочка!»

«Да, вот так, больше спермы только для тебя, я собираюсь держать твой живот большим и полным инцестных детей и пить молоко из твоих сисек!»

Изабель приковала свой взгляд к месту, где отец наполнял дочь, и прижала обе руки к своей промежности, отчаянно пытаясь почесать зуд, который, как она знала, не сможет удовлетворить, пока не вернётся домой.

«Покажи моей подруге, что значит осеменять меня!» кричала Кэти.

«Я так тебя люблю!» крикнул Тим, пихаясь в свою дочь последним толчком.

Опустошив всё, что у него было внутрь её, Тим вырвался, затем прилёг на кровать, чтобы страстно поцеловать свою дочь.

«Эм… привет, Кэти», — кротко пропищала Изабель, засунув пальцы в свою вульву. «Я просто хотела напомнить тебе о важных экзаменах, чтобы у тебя не было проблем с окончанием школы».

Кэти на секунду отняла свой рот от папиного: «Да, я знаю, но ничего не могу с собой поделать. К тому же все наши учителя живут в «Плодородной Долине» и имеют детей, по крайней мере, такого же возраста, как мы. У мистера Джонсона и мистера Коннерса обе дочери со вздутыми животами, а миссис Коннерс, жена мистера Коннерса? Ну, это, наверное, вина сына, учитывая, что несколько лет назад дом разделился на пары папа-дочь и мама-сын».

«Я думаю, моя дочь пытается сказать, — говорил Тим между словами, целуя шею Кэти и сжимая её сиськи, — что учителя понимают, что у меня есть несколько недель отпуска на работе, и моей дочери нужно всё время с папой, которое она может получить.»

Изабель потеряла дар речи. Она стояла и смотрела, как двое влюблённых голубков целуются, в то время как у дочери в утробе было полно отцовского семени, а у неё самой лицо было покрыто высыхающей папиной спермой.

«Я вижу, твоему папе повезло, что у него такая замечательная дочь», — сказал Тим, заставив Изабель покраснеть.

Кэти вмешалась: «Может быть, мы можем устроить двойное свидание! Наши жеребцы могут вывести нас в город и показать себя».

Изабель оживилась и сказала: «Я бы с удовольствием! Кстати, вы, ребята, занимаетесь чем-нибудь ещё, кроме ебли?»

Кэти ответила: «Ну, мы пытаемся, но далеко не выходим». Они захихикали. «Иногда нам удается сходить куда-нибудь поесть, но обычно в ожидании еды папа тащит меня в ванную, и к тому времени, как мы возвращаемся, еда уже остывает».

Тим добавил: «Мы также купили ей более подходящую для папиной шлюхи одежду. Но в итоге мы всегда покупаем больше, чем планировали, потому что не очень приятно класть одежду обратно на полку после того, как на неё попала сперма. У Кэти теперь много юбок, и ещё несколько вещей».

«О, точно! Ты должна это видеть, Белль!» Кэти порылась на своей кровати, вытащила пару трусиков и протянула их вверх. На обратной стороне было написано скорописью одно слово: «Собственность». Перевернув их, она увидела, что в области промежности вышита ещё одна фраза, гласившая: «Только папин хуй».

Изабель теперь ещё больше потекла. Её киска зудела, тосковала, кричала о собственном папином хуе. Она хотела того же, что и Кэти.

«Это здорово, Кэти! Я бы тоже хотела такую пару. Но мне нужно, эээммм… идти. Мне нужно поговорить с папой. Увидимся позже!» Она даже не дала шанса кровосмесительной паре ответить, прежде чем убежать, мучимая возбуждением и непреодолимым желанием, чтобы её папа взял её.

Кэти знала, чего хочет её подруга, и надеялась, что они обе смогут вместе закончить школу с большими животами. Однако видеть подругу с лицом, покрытым спермой, было очень приятно и ей, и её папе, и вскоре она уже прыгала на папином хуе, чувствуя себя любимой и удовлетворенной.

Когда Изабель вышла на тротуар, она услышала, как её подруга выкрикивает слова, которые ей так хотелось сказать своему собственному отцу, как только она вернется домой: «Возьми меня, владей мной, навсегда! Я принадлежу моему папочке!»

Если вам понравилось и вы хотите поддержать меня копеечкой, или ознакомиться с моими графическими работами, которыми я занимаюсь в основном — мой аккаунт на Patreon — patreon.com/deepandsilent3dx

Я заранее благодарен вам за любую, даже самую малую, поддержку.