Когда Галя ушла, утреннее солнце лениво подымалось из-за верхушек сосен, а дрожащие лучики через окна заглядывало комнату. Стало свободно, Юрка на всю ширину железной кровати распластал руки и ноги – этого удовольствия так ему не доставало – и с меланхоличной улыбкой закрыл глаза, вспоминая события прошедшей ночи. С уходом тети, хоть и освободилось пространство, но пропало что-то очень ценное, чем мальчишка наслаждался всю ночь – близость с женщиной, с голой возбужденной женщиной. Сон Юры был необыкновенно чутким (присутствие кого-то в его постели было совершенно непривычным, а поза неудобной), потому ночь почти не пополнила сил, а сознание постоянно вальсировало на грани дремоты. Сейчас тело было разбитым и уставшим, но сон все равно не шел, в памяти начали всплывать сладостные воспоминания. Женское роскошное тело несколько счастливых часов было в полнейшем распоряжении, его можно было ощупать, погладить, вдыхать его аромат, до того момента, когда он забывался сном.

Сквозь поволоку дремоты в полнейшей темноте мальчишка осознавал, что такая удача может никогда больше не представиться и потому из последних сил, из последних ресурсов сознания старался накопить запас впечатлений. Когда мамины ночные стоны снизу прекратились – они почему-то казались далекими и отступили на второй план – мама поднялась по трескучей лестнице и стихла на своей кровати, зато тетя Галя дышала глубоко и слышно. Она нарочно прогибала спину, чтобы прижиматься задом, в полудреме Юрка даже ощущал, как его блуждающая ладонь натыкается на липкую субстанцию между ягодиц, но не отдергивал руку. Казалось, это была часть сна.

Пребывая на границе действительности, подросток продолжал наслаждаться. В дымке бессознательного восприятия он пользовался одноразовым разрешением на полную свободу действий, но кроме ладоней не пустил в ход ничего. Он слышал, как Галя сопит в подушку, различал соблазнительное хлюпанье и даже иногда натыкался на мечущиеся в районе ее промежности юркие пальчики. И снова проваливался в сон, бессильно цепляясь за края зыбкой действительности. Это было сумасшествие.

То вдруг он обнаруживал себя прижатым к груди тетушки, она спала с приоткрытым ртом и прижимала его голову к своим грудям, будто кормила младенца. То он обнаруживал ее ласковую руку на своем затвердевшем члене – картинки всплывали из темноты сознания, дарили сладостное удовольствие и снова таяли, когда пелена в глазах безнадежно сгущалась. Юрка даже не сумел ничего сделать – ночью все его желания начинались и заканчивались одинаково безрезультатно.

С усталой улыбкой он посмотрел в потолок. Чувство реальности было теперь приятным и несомненным, а впечатления от ночи хотелось запомнить и сохранить подольше – слишком ценными они были для подростка. Хорошо бы каждое утро просыпаться и в мельчайших деталях смаковать их. Эрекция почти не мешала, сейчас перенапряжение плоти не приносило боли, зуд не разносился в нижней части живота, да и вообще она стала безобидной и смирной как прирученный хищник. На этот раз затвердевший член не заставлял творить пошлости и не грозил в любую секунду обильным извержением. Юрка впервые ощутил какую-то взрослую свободу от волнений крови.

Сон не шел, а разбитое тело не находило удобного положения в скрипучей постели. Юрка собрался с силами и выбрался из провисшей сетки, юный организм радовался летнему свету, потом взгляд его упал на соседнюю кровать. Пенис непроизвольно шевельнулся от притока крови, но сознание не помутилось окончательно – мама на своей кровати совсем голая лежала на животе, свесив руку на пол. Ее щека вжалась в подушку, веки были плотно сомкнуты, губы приоткрыты, а влажная прядь прилипла ко лбу. Взгляд мальчишки скользнул от красивого лица по спине и остановился на выпуклой попке, потом объял бедра и вернулся. Какой парадокс! Ничто так не отдаляет меня, ангела, от конечной цели, как свободные нравы сельской глубинки. То, что в начале миссии должно было послужить моей выгоде, помочь моему подопечному завладеть душой и телом предначертанной ему половинки, теперь с еще большей стремительностью разрушает все мои планы.

Какой-то необъяснимой, потаенной частью сознания мальчишка распознавал ее – удовлетворенную, оттраханную самку, он даже поймал себя на мысли, что перед ним распростерлась не только мать, но и беспомощная доступная добыча. Иллюзия самоконтроля таяла. Сначала, ведомый легкомысленным чувственным любопытством, он приблизился к материнской кровати и присел на пол, впервые он ощущал себя сильным, готовым противостоять грязным подростковым искушениям. Юрка будто испытывал себя нового на прочность, он с близи рассмотрел мамино лицо и прислушался к ее сбивчивому дыханию. Тут вдруг, подчинялась бессознательному побуждению, занес руку и замер. Его пальцы дрожали, а в сознании шла борьба. Юра опустил ладонь на спину женщины и оцепенел, борясь с темной силой. Теперь напряженный член начал свербеть, в глазах потемнело, а настойчивые желания осаждали мозг. Рука помимо воли двинулась вдоль спины, глаза впитывали увиденное – расплющенная под ребрами сиська, изящный изгиб спины, выпуклые, безупречной формы ягодицы, соблазнительные бедра.

Юрка остановил руку на талии, все его тело била мелкая дрожь. Страх, что мама может проснуться в любую секунду, отступил и мальчишка приподнялся. Стоя на коленях перед кроватью, он двумя пальцами сдвинул назад крайнюю плоть и из прорези головки вытекала прозрачная капля, она разжирела и тончайшей нитью устремилась к полу. Юрка приложил ладонь к ягодице матери и мгновенно получил поощрение – новая порция наслаждения смягчила зуд и сдобрила выделения еще одной жирной каплей. Невольно рука сдвинула кожицу вперед, а потом вернула назад, секреция размазалась крайней плотью и блестела на головке, а правая рука непрестанно оглаживала теплую окружность ягодицы.

Полина слишком крепко спала после ночного оживляющего секса, чтобы чувствовать происходящее, она всю ночь пролежала в одной позе и только дыхание выдавало в ней искру жизни. Даже если бы сорванец голым лег не ее спину и сумел направить член в смазанное жерло, это едва ли рассеяло бы ее глубокий сон. Юрка ощущал себя обманутым – иллюзия взрослого самообладания подвела и старые зависимости снова взяли верх. Он левой рукой сдвигал кожицу на члене, а правой шарил по материнским бедрам, потом в порыве чувств прижался к ягодице щекой и наслаждался ее приятной бархатистостью. Порой он не мог совладать со своей фантазией и впивался зубами в мягкую, прохладную плоть.

Вдруг глубоко в животе сильно сжалось. Прижимаясь лицом к пышной как подушка попе, он ослаб, внутри тела заклокотало и бурный поток уже ринулся по каналам. Юрка пытался напрягаться, противиться неизбежному, но тело уже выдало неумолимое предупреждение и через несколько секунд выстрел молофьи вырвался наружу. Единственное, что было в силах подростка – подставить собранную лодочкой ладонь. Юрка открыл рот от сильных ощущений, он прижался лбом к попе матери и пытался не потерять равновесие, пока в ладонь стекали последние остатки липкой молодой спермы.

* * * * * * *

Полина проснулась полная сил, когда солнце высоко стояло на голубом небосводе. Она с трудом перевернулась на спину, расслабленные мускулы сначала отказывались ей подчиняться, но расположение духа было превосходным. Она уже ощущала здоровый аппетит, пересилила ленность и поднялась с кровати, казалось, это не пружины издали облегченный скрип, а ее собственные суставы. Неверной походкой Поля двинулась по комнате, какая-то неясная радость царила в ее душе, будто случилось что-то значительное и теперь она заслуживала какое-то неясное снисхождение. Взлохмаченная и сонная, она достала из шкафа свежее полотенце и прошла к лестнице, осторожно спустилась по каждой ступеньке и оказалась в лавке. Непривычно слепило солнце, женщина, привыкшая просыпаться до зари, беспомощно закрыла глаза руками.

— Мама, привет! – вдруг раздалось из-за прилавка.

Юрка сам открыл магазин, собрал остатки вчерашнего пиршества и уже с важным видом сидел за кассой. Полина вздрогнула от неожиданности, прислонилась спиной к деревянной стене и инстинктивно прижала к груди сложенное полотенце. Суетливыми движениями она опустила его ниже пояса и наконец сумела распустить, чтобы скрыть все тело от застенчивого взгляда мальчишки.

— Не смотри! Отвернись! — Голос женщины все-таки был недостаточно тверд. – Налей мне водички, пожалуйста.

Юрка поджал губы, чтобы подавить улыбку, он придвинул стакан к краю, насколько хватило руки и продолжил сидеть на вращающемся стуле за кассой. Полина охотно подошла и залпом заглотила воду.

— Хорошо… А сколько сейчас времени?

— Первый час, — невозмутимо ответил Юра, — покупателей пока не было.

— Хорошо. Я в душ сбегаю, — силилась придать голосу крепости Поля, — и сменю тебя.

Прижимая полотенце к груди, она шаткой походкой двинулась к двери. Лохматая, с мутным взглядом и забавным выражением лица, Полина внушала умиление. Возможно, ей стоило обмотать полотенце вокруг тела, тогда бы мальчишке не пришлось видеть ее спину и всю ту соблазнительную часть, что находится ниже нее, но находчивость женщины в этом состоянии подвела. Юра проследил глазом за красивым движением мясистых ягодиц и когда мать вышла на улицу, откинулся на спинку с мечтательным видом.

Когда Полина вернулась – прошло не менее получаса – она застала сына в той же позе. Она, не говоря ни слова, обмотанная полотенцем, с мокрыми волосами принялась заглядывать по углам лавки, пока наконец не обнаружила свое белье, сложенное на полочке под прилавком. Память не подсказала, куда ночью она швыряла свою длинную футболку и трусы, но уж точно не складывала их аккуратной стопкой. Полина поднялась и взглядом поблагодарила сына.

— Сейчас оденусь наверху, волосы посушу и будем обедать, — обыденно произнесла Поля, — я голодная как хренов слон!

Не дожидаясь возвращения матери, Юрка принялся хозяйничать между холодильником и микроволновкой. Одухотворенный, он испытывал какое-то теплое и незнакомое чувство к матери, что-то сродни благодарности, но теперь, когда страсти утихли, оно стало занимать все пространство в его сердце. На этот раз Поля появилась в лавке совершенно одетая, она была в своих неизменных джинсовых шортиках и черной маечке, первое время старалась не замечать того впечатления, которое оказывает своим видом и поддерживала самое активное участие в беспредметной беседе. Так обычно разговаривают, когда минул тяжелый период и близкие наслаждаются заслуженным покоем в компании друг друга.

— Когда покушаем, — Полина пережевала и запила из стакана, — надо будет папке письмо написать.

— Ага! – согласился мальчишка, — давно не писали!

Полина лукаво улыбнулась – не о всех ее письмах дозволялось знать сыну. Она вытерла рот салфеткой и расслаблено откинулась в кресле, потом глуповатая улыбка растянулась на ее лице.

— Галя давно ушла?

— Ой, еще до рассвета, — бодро ответил Юра.

Полина улыбнулась еще раз и задумалась:

— Где она спала-то? Помню, ходила как курица в потемках. На диване что ли?

Юра молча помотал головой и Поля нахмурила брови, глаза ее на миг расширились:

— У тебя что ли?

Юра утвердительно кивнул и отвел взгляд. Полина сжала губы, из тех отрывистых воспоминаний она только и знала, что двоим им было тесно на одной кровати, что Галя была почти голой и что она в сердцах обматерила их древний диван. Но прекрасный летний день как-то не располагал к мрачным мыслям и женщина предпочла не представлять, как ее старшая сестра обнаженной потеснила ее сына в узкой кровати. Вдруг она поймала на себе взгляд сына– мальчишка застыл, а его глаза впились в районе ее груди, там, где округлый край майки проходил выше выпуклостей, но не скрывал их оснований и ложбинки.

— Так! – с преувеличенной строгостью вскрикнула Поля, — куда зенки вылупил?!

Юрка встрепенулся и отвел взгляд. Его желания приняли самые четкие очертания, уже не в темноте и предоставленный сам себе, он задумывался о красоте материнского тела, уже дневной свет не пугал его похотливых намерений. Мысли роились в мальчишеской голове и вытесняли друг друга в зависимости от Полиного выражения лица: когда оно становилось суровым, Юрка пытался держать себя в руках, но стоило ей улыбнуться, как он начинал видеть в ней объект страсти. Чтобы разрядить обстановку, Полина достала из кармашка кнопочный телефон и сложила руки на прилавке.

— До-ро-гой наш па-па-чка, — щелкала она по клавишам, повторяя вслух, — как ты…

Полина повернулась к сыну, но тот уже потерял интерес к письму – в дверях магазина появилась Юля.

— Здравствуйте, тетя Поля, — робко произнесла девчонка и бросила незаметный взгляд на своего возлюбленного.

— Здравствуйте, тетя Поля, — передразнила Полина надменным, даже оскорбительным тоном, к какому прибегает человек, не слишком уверенный и своем превосходстве, — и вам не хворать! Хотела что-то?

Юля стояла в дверях, опустив лицо, она не нашла, чем ответить на негативный выпад взрослой женщины, поэтому молча ждала, когда Юрка выведет ее на улицу.

— Юра! – Опомнилась мать, когда подросток сорвался с места. — А письмо?! Мы же хотели вдвоем папе написать письмо!

Мальчишка замер посредине магазина, с одной стороны была невинная и беззащитная его суженая, с другой – жалобные большие глаза матери. И здесь – к моей вящей гордости – мне выпал шанс вмешаться и делом помочь моему протеже. Я порывом ветра распахнул дверь магазина, растрепал волосы Полины и направил всю свою ангельскую силу на то, чтобы обездвижить ее тело. Я сжал ее ступни, обнял гладкие коленки, потом сдавил ее выпуклую грудь и впился своими губами в ее пухлые губы. Поля замолчала, она закрыла глаза и прислушивалась к моим ласкам, пока юные влюбленные, держась за руки, не выбежали из лавки.

Оставив Полину в сладком неведеньи, я сорвался и ветром устремился вдогонку. Юрка и Юля, не отпуская рук, мчались сквозь лес, они весело смеялись и внезапно меняли направление, чтобы выйти на свое местечко. Я летел рядом, озорными порывами приподнимал ее платьице и гладил ее голые ножки. В нужном месте, возле раздвоенного дерева, один ствол которого полого уходил в сторону и создавал уютное покачивающееся сиденье, юные беглецы остановились, они часто дышали и радостно смотрели друг на друга.

— Тебе не влетит? – сочувственно спросила Юля.

Мальчишка крепко ее обнял и прижал свое лицо к ее волнистым волосам. Они простояли так несколько минут, пока он не сказал:

— Я так соскучился, правда-правда!

— Я тоже, — робко отвечала пылающая Юля.

— Давай пошалим!

— Давай, — она подняла на Юру неуверенный взгляд, — только через одежду. Хорошо?

Юра кивнул, он развернул свою подружку спиной и та закрыла глаза.

— Только обещай под платье не лезть, — тревожно она попросила еще раз.

Юра не ответил, он прижался к ней сзади и руками сжал ее зреющие холмики грудей. Торчащий в шортах член упирался ей в поясницу, поэтому пришлось согнуть ноги, чтобы бугор пришелся в нужное место между половинок.

— Нравится? – шепнул он сзади на самое ушко.

— Только ты не рассказывай никому. Хорошо?

— Не буду!

Юрка терся через одежду своим возбужденным органом о бедра и ягодицы Юленьки и одновременно водил руками по ее груди и впалому животу, потом он опустил одну ладонь еще ниже и девчонка вздрогнула, но не вырвалась из его объятий. Юра ликовал, он предавался их любимой игре и мысленно сравнивал ощущения от прикосновений к пышнотелой тетушке и знойной мамочке. В этом сравнении его возлюбленная сильно уступала. Вдруг Юля с силой вырвалась, развернулась и посмотрела. Ее щеки пылали, а большие глаза сверкали, но девчонка чмокнула Юрку в щеку и со всей прытью бросилась в сторону села.