Терапевт / The Therapist © Just_Words

Часть этой истории правдива, хотя и не обязательно является моей правдой, а часть — нет. Я предоставлю читателю самому разобраться, что из этого правда. В этой истории нет ни секса, ни мести. Некоторые читатели будут жаловаться, что муж слишком слаб, но когда брак умирает, иногда достаточно просто уйти и начать все сначала. Считайте это упражнением в сарказме. В любом случае, это то, что есть, и я надеюсь, что некоторым из вас это понравится.

>>> >>> >>>

Вот мы снова сидим в комнате ожидания перед кабинетом брачного психотерапевта, которого выбрала для нас моя жена. Мы встречаемся с ней раз в неделю, и это уже двенадцатый наш визит. Терапевт еще не знает об этом, но это также наш последний визит. Я приготовил сюрприз и для жены, и для нашего психотерапевта, и в будущем они смогут собираться вместе без меня, чтобы разобраться, где они ошиблись. Моя жена может заплатить.

Вы слышали истории о таких психотерапевтах, как эта, но я никогда не думал, что буду иметь дело с такой. Я называю ее Шарлатанкой. Она — муже-ненавистническая сука, и это не сложнее, чем кажется. Она живет для того, чтобы оправдывать женщин и их плохое поведение. Жена выбрала ее, несмотря на мои возражения. Большой сюрприз! Мы могли бы вместе выбрать законного психотерапевта, побеседовать с ним, выработать взаимное доверие к тому, кого мы выбрали, и двигаться вперед, чтобы вместе проделать трудную работу; но этого не произошло. Рут нужно было сложить колоду, чтобы она могла контролировать встречи. Не то чтобы я возражал против терапии, просто я не думаю, что это терапия. Каждая жалоба моей жены возвращается ко мне со словами:

— Дэвид, что вам нужно понять, так это то, что вы не обеспечивали свою жену…

Ну, по крайней мере, сегодня это закончится.

Полагаю, стоит сделать небольшой обзор того, что привело нас к этому моменту. Мы поженились сразу после окончания колледжа, двадцать пять лет назад. У нас двое детей, мальчик и девочка, и оба учатся в колледже. Они замечательные дети, но не спрашивайте меня, как. Я старался быть самым лучшим отцом, каким только мог быть, но моя жена так часто пропадала без вести, что мои собственные дети в шутку называли меня Пом (в смысле Папой-Мамой), когда я пытался заполнить пустоту. В первый раз, когда они это сделали, я обиделся, но быстро понял, что они видят, что я для них и мать, и отец. Я готовил им школьные обеды, помогал с домашними заданиями, водил их на малые лиги и футбольные матчи, встречался с их учителями, и, черт возьми, чаще всего готовил ужин и мыл посуду. Вклад моей жены, похоже, сводился к тому, что она жаловалась на то, как важна ее низкооплачиваемая работа, жаловалась на меня и слишком уставала, чтобы что-то делать. Это не совсем справедливо: она действительно вносила свой вклад, но с годами она, похоже, все меньше занималась семьей и все больше была озабочена жизнью вне дома. Жалобы на работу сменялись жалобами на меня. Я никогда не делал достаточно, или я не делал это правильно, или у нас не было достаточно денег, или мы не брали лучшие отпуска, или что-то еще, на чем ее неудовлетворенность заставляла ее сосредоточиться. Дети это видели, и, когда они подросли, я стал часто слышать:

— Папа, ты самый лучший! — И это все стоило того.

Знаете старую историю про «Как сварить лягушку?». Я был той самой лягушкой. Так вот, этой лягушке наконец-то надоело, и я выпрыгнул из кастрюли.

Я провел большую часть своей взрослой жизни, пытаясь понять, что не так с моей женой. Она выросла в неблагополучной семье. Об этом можно было бы прочитать в ужастиках, если бы в ужастиках рассказывалось о родителях, которые преследуют своих детей. Ее мать была серийной прелюбодейкой, которая использовала свою дочь, чтобы скрыть свои измены. В детстве ее учили никогда не рассказывать отцу о том, что на самом деле происходило во время этих походов по магазинам. Ее отец не был глупым, но он был слабым и, как вы можете себе представить, сломленным человеком. Он был мышью, которая рычит. Такой болезненно застенчивый, что едва мог поддерживать разговор, он заходил выпить после работы, а по возвращении домой устраивал настоящий ад. Дом превратился в поле боя, где не было ни настоящего общения, ни совместного времяпрепровождения, ни радости. В детстве моя жена видела приближение вечера, собирала кое-что поесть и оставалась в своей спальне, чтобы избежать военных действий в остальном доме. Стоит ли удивляться, что она стала такой, какой стала? Обман и манипуляции были ее уделом, и мне потребовались десятилетия, чтобы понять, что она глубоко сломлена и никогда не сможет по-настоящему жить в браке. Это понимание смягчило боль, а любовь к моим детям удерживала меня до тех пор, пока они не выросли.

Я действительно какое-то время посещал психотерапевта. Я объяснил ей картину, которую видел, рассказал о детстве Рут и продолжал спрашивать, что я могу сделать, чтобы исправить медленное разрушение моего брака. Она терпеливо объяснила мне, что может помочь только тому, кто перед ней, и это был я. Она научила меня заботиться о себе, встать на защиту и не быть затянутым в яму пустой жизни, в которую превратилось существование Рут. Я научился концентрироваться на своих детях, жить ради них и держать дверь открытой на случай, если Рут когда-нибудь решит войти в семью.

Теперь, когда дети учились в колледже, я понимал, что конец близок. Я не мог продолжать в том же духе и был почти уверен, что Рут очень скоро разрушит наш брак. Видите ли, мой собственный психотерапевт объяснил мне, что, когда ребенок растет в хаосе, он приспосабливается к нему. Я знаю, что это звучит безумно, но она сказала, что, когда в жизни все было хорошо, Рут все взрывала, потому что хаос — это то, с чем ей было комфортнее всего. Это было откровением. Я подумал: «В конце концов, я не сумасшедший!». Я видел эту закономерность, но не верил в нее. Теперь, когда дети уехали в колледж, наши финансы под контролем, дом почти выплачен, а у нас двоих достаточно свободного времени, чтобы наслаждаться совместным времяпрепровождением, ей суждено было все испортить.

Мои размышления прервала открывшаяся дверь во внутренний кабинет, и в комнату ожидания вошла еще одна пара. Муж выглядел заплаканным, а жена — самодовольной. Шарлатанка заработала свою зарплату за этот сеанс.

К тому времени я уже знал, как действовать. Мы ждали, пока Шарлатанка напишет свои заметки о последнем сеансе, и тогда дверь открывалась.

— Рут, я готова встретиться с вами и Дэвидом. — Это был ее способ сказать: «Я смыла кровь, так что приводите следующую жертву!».

Рут устроилась на диване, а Шарлатанка всегда ожидала, что я сяду рядом с ней, но на этот раз я выбрал кресло справа от Рут, спиной к двери.

— Дэвид, пожалуйста, присядьте с женой.

— Простите, но отсюда мне лучше ее видно. Кроме того, у меня болит спина, а этот диван никогда не был для меня удобным.

Боже, это было преуменьшение!

Шарлатанка выглядит раздраженной и сказала:

— Дэвид, вы ничего не хотите сказать после нашей последней встречи?

— Да, хочу. Мы продолжаем приходить сюда, якобы работаем над нашим браком, но я все еще не могу отделаться от мысли, что моя жена мне изменяет. Я не могу забыть об этом, и ничто из того, что было сказано здесь, не изменит моего мнения.

Шарлатанка даже не стала дожидаться, пока моя жена заговорит.

— Дэвид, я уже говорила вам, что абсолютно уверена в том, что Рут вам не изменяет. Мы с ней поговорили, и я убеждена, что все это только в ваших мыслях. Вы должны бросить это и двигаться дальше.

Она даже не дожидается моего ответа.

— Рут, о чем вы хотите сегодня поговорить?

Она не скрывала своей предвзятости, не так ли?

Рут просмотрела мысленный список моих недостатков и остановилась на «Он меня не поддерживает!». Это все, что требовалось, и она отправилась на скачки.

— Он жалуется, когда я работаю допоздна, а я просто хочу иногда сходить куда-нибудь с друзьями, чтобы развеяться… (и бла-бла-бла).

Рут жаловалась, а Шарлатанка кивала головой. Все было как на каждом сеансе.

Я знал, что Рут будет продолжать еще долго, поэтому позволил своим мыслям блуждать. В самом начале нашей терапии, на одном из сеансов один на один, еще до того, как я понял, что у нашего терапевта есть своя повестка дня, я сказал ей, что, по моему мнению, моя жена в прошлом была неверной. У меня не было никаких доказательств, это было просто ощущение. Шарлатанка закрыла меня, отвергла саму мысль об этом и сказала, что все это у меня в голове. Через два месяца мои сомнения переросли в уверенность, и ее мнение вылетело в трубу, когда я начал готовиться к войне. Подготовка заняла некоторое время, но…

— Дэвид? Дэвид! Вы слушаете?

— Э? О, да, я слышал. Я не поддерживаю ее.

— Рут сказала, что вы игнорируете ее и ее потребности. Вы не поддерживаете ее, когда ей нужно работать допоздна, и ревнуете, когда она хочет провести несколько часов с друзьями.

— Ну, я все время возвращаюсь к тому чувству, которое у меня есть, что она не верна браку.

Теперь Шарлатанка даже не могла скрыть своего презрения.

— Дэвид, смиритесь с этим и будьте мужчиной. Я же сказала вам — она вам не изменяет. Вашей жене нужен мужчина, способный взять все на себя, но если вы и дальше будете так себя вести, возможно, ей следует найти себе кого-нибудь!

Шарлатанка только с отвращением мотнула головой.

— Рут, вы говорили…

— Он не заботится о доме, как раньше. Он не стрижет газон, когда должен, дом нуждается в новом слое краски… (и бла-бла-бла).

Я подумал: «Я могу назвать эту мелодию с трех нот». Наверное, я выдал свои мысли. Это было небрежно с моей стороны.

— Дэвид! Что вы ухмыляетесь? Это серьезная работа, которую мы пытаемся сделать!

— Извините.

И с этими самыми неискренними извинениями, мои мысли снова начали блуждать, пока моя жена говорила.

Рут всегда настаивает, чтобы на наши встречи с Шарлатанкой она приезжала на своей машине. Я на работе, но я мог бы легко заехать за ней, и мы бы поехали вместе. Нет, так не пойдет. И еще она почему-то никогда не бывает свободна днем после наших встреч. Я медлил, признаю это, но, в конце концов, я потянул за ниточку. Я нанял частного детектива, чтобы он следил за ней, начиная со второй половины дня после наших встреч. И как оказалось, после каждого сеанса она встречалась с Биллом Петерсоном в отеле Best Western у шоссе. Я расширил охват, и теперь это происходило каждый четверг, но только в четверг. Почему они не сбегали при каждом удобном случае? Вскоре стало очевидно, что это был не новый роман, и он продолжался уже некоторое время. Тогда-то меня и осенило, что она держит его на расстоянии. Даже со своим прелюбодейным бойфрендом, она не могла рискнуть подпустить его слишком близко. Она была глубоко сломлена.

У них был постоянный номер, что позволило моему частному детективу легко пронести в комнату камеру и диктофон. После того как я увидел это, терапия стала просто игрой в ожидание, пока я соберу все свои утки в ряд.

Теперь у меня было три противника, которых нужно было сокрушить: моя жена, Билл и Шарлатанка. Когда я был готов, я навестил жену Билла и передал ей копии всех документов. Она воспользовалась услугами моего адвоката. Она была не очень здоровой женщиной, что вызвало у меня некоторые опасения, но адвокат заверил меня, что даже с ее давними физическими проблемами, она сможет вывести его на чистую воду. Это было похоже на месть, которую я искал.

— Дэвид? Дэвид! Вы слушаете?

— А? О, да, я слышал. Дому нужна новая покраска.

— Ну?

В этот момент раздался стук в дверь.

— Кто это, черт возьми? — Шарлатанка встала.

— Я открою! В любом случае, это ко мне.

— К вам? Дэвид, это же сеанс! Это священное время. Что вы имеете в виду, устраивая что-то вне…

Я не дал ей времени закончить.

Я открыл дверь, и там стояли Билл и его прекрасная, хотя и хрупкая, жена Мари.

— Добро пожаловать! Добро пожаловать! Как раз вовремя. Я рад, что вы смогли приехать. Заходите.

Билл выглядел растерянным. Мари выглядела, как целеустремленная женщина. Ее рука дрожала от неврологической слабости, когда она ставила трость на каждый шаг, но она целеустремленно шагала в комнату.

Билл явно не знал, кто я такой. Он протянул руку:

— Моя жена назначила эту встречу. Честно говоря, я не знаю, зачем мы здесь.

— Что ж, позволь мне объяснить, Билл. — Повернувшись направо и указав на жену, сидящую на диване, я сказал: — Ты, ведь, знаешь мою жену, Рут, не так ли, Билл?

Я слышал о таком, но никогда не видел. Цвет исчез с его лица, и он стал бледно-белым.

— Э… э… я не…

— Не надо врать, Билл. Мы все здесь друзья. Сеансы терапии — безопасное место!

Я украл эту фразу с первого сеанса с Шарлатанкой. По совпадению, в этот момент она решила высказаться.

— Дэвид, что здесь происходит! Как вы можете так прерывать сеанс?

— Простите, Шар… то есть мисс Джейкобс. Это Билл Петерсон. У него уже почти год роман с моей женой. И прежде чем вы скажете, что это все мое воображение, у меня есть множество фотографий и видеозаписей, на которых они вдвоем трахаются в Best Western.

Повернувшись к Биллу, я сказал:

— Билл, почему бы тебе не сесть рядом с Рут. Если ты можешь трахать ее, то, по крайней мере, можешь сидеть рядом с ней, пока мы разбираемся с этим неприятным делом.

Затем, повернувшись к Мари, я поцеловал ее в щеку и сказал:

— Мари, я всегда рад тебя видеть. Хочешь это кресло? Оно удивительно удобное.

Улыбнувшись, она села и уставилась на мужа. Я сел в кресло напротив нее, так что кофейный столик оказался между нами, Рут и Билл — справа от меня, а Шарлатанка — слева, продолжая корчить рожицы рыбки гуппи (рот открывается и закрывается, но звуков не издает).

— Ну что, разве это не замечательно? Мари, ты как всегда прекрасно выглядишь. Как ты себя чувствуешь сегодня?

— Лучше, чем обычно, Дэвид. Спасибо, что спросил. Думаю, скоро с моих плеч свалится груз.

Я улыбнулся этому замечанию. Мари была женщиной с реальными проблемами и трудным будущим. Ее оптимизм и жизнерадостность вдохновляли.

— Итак, мисс Джейкобс говорила мне ранее, что все мои мысли о том, что Рут мне изменяет — это все в моей голове.

Мари рассмеялась.

Я оглядел комнату.

— Кто хочет посмотреть фотографии? Я захватил свой планшет, если кто-то хочет посмотреть один из фильмов. — Посмотрев на Шарлатанку, я сказал: — А вы? Хотите посмотреть, как этот засранец ублажает мою жену в романе, которого, как вы мне сказали, не существует? Нет? Что-то вы вдруг притихли.

Повернувшись к Биллу, я сказал:

— Знаешь, Билл, трахать мою жену — это одно, но я уже давно ее муж, и, несмотря на ее ложь и предательство, у меня все еще есть чувство ответственности за ее благополучие. У тебя склонность трахать ее как шлюху, Билл. Ты долбишь ее, как скотина. Ты никогда не занимался с ней просто любовью, или, может быть, это не то, что ей сейчас нравится.

Я посмотрел на Рут.

— Может быть, если бы я знал, что ты хочешь, чтобы с тобой так обращались, ты бы не трахалась с этим скользким трусом у меня за спиной.

Никогда бы не подумал, но она действительно рыдала. Для меня, это было непонятно. Очевидно, она знала, что нашему браку пришел конец. Брак Билла был закончен. Теперь она могла иметь Билла сколько угодно и любого другого мужчину. Почему же тогда слезы? Все, что она теряла — это меня, и она всячески давала понять, что я ей изначально был не нужен, за исключением того, что, возможно, я был нужен ей для обеспечения эмоциональной стабильности, которую она не могла обеспечить сама.

Рут наконец обрела голос.

— Я никогда не хотела, чтобы ты узнал. Прости меня, Дэвид. Я никогда не хотела причинить тебе боль.

И так далее, и так далее, продвигаясь по списку клише обманщиков. Это было так жалко, что почти забавно.

— Хватит лить воду, Рут. У тебя был год, чтобы обдумать свои действия.

Глядя на жалкое подобие мужчины, сидящего рядом с ней, я спросил:

— И в чем же твое оправдание? Твоя жена подарила тебе двоих детей, которые теперь выросли и живут самостоятельно. У нее особые потребности, а ты отплачиваешь ей тем, что тайком проказничаешь? Ты когда-нибудь задумывался о том, чтобы стать мужчиной, выполнять свои обязанности и быть честным с кем-то хотя бы раз в жизни?

Я видел, как на его лице поднимается гнев, и был более чем готов к этому, если бы мне представился шанс. Но у меня его не было.

В итоге они так и сидели вдвоем, предлагая никчемные оправдания и пустые извинения, пока в дверь снова не постучали.

— Ой! — Я посмотрел на Мари. — Похоже, прибыл наш последний гость.

До этого момента, Шарлатанка была на удивление молчалива. Это вызвало у нее второй взрыв негодования, на что я просто пожал плечами и открыл дверь. В кабинет вошел мужчина средних лет в дешевом костюме, и я указал ему на диван.

— Это они.

Он подошел к двум мошенникам, вручил каждому по конверту и сказал:

— Рут Харпер, Билл Петерсон, вас обслужили.

Затем он сфотографировал и отвернулся. На этом все и закончилось. Полагаю, он впервые обслуживал кого-то в кабинете брачного психотерапевта, потому что, проходя мимо, он одарил меня лукавой улыбкой и тихо вышел из комнаты.

Я закрыл за ним дверь и вернулся на свое место.

— Ну и денек выдался, не правда ли? По настенным часам я вижу, что наш час уже на исходе. Возможно, мисс Джейкобс проведет последние несколько минут с обманщиками, чтобы помочь им разобраться в том, что здесь сегодня произошло. — Я повернулся к ней и добавил с изрядной долей сарказма в голосе: — И, возможно, вы сможете понять, как вы могли все так ужасно перепутать.

Я поднялся, помог Мари встать на ноги и взял ее за руку, когда мы вышли из кабинета. Медленно идя по коридору, я спросил:

— С тобой все будет в порядке?

— Думаю, да. Когда ты впервые показал мне доказательства их предательства, я растерялась. Я думала — как человек, за которого я вышла замуж, мог так поступить со мной? Теперь я знаю, что он не тот мужчина, за которого я вышла замуж, и не тот мужчина, за которого я думала, что вышла замуж. Все, что я теряю — это воспоминания или иллюзия того, что, как мне казалось, у меня было, но чего не было.

Мне показалось, что она говорит за нас обоих.

Она посмотрела на меня:

— У меня еще есть дети, и через несколько лет появятся внуки. Со мной все будет в порядке.

— У тебя также есть друзья. Не забывай об этом, и, возможно, со временем ты сможешь причислить меня к их числу.

Она улыбнулась грустной улыбкой и похлопала меня по руке:

— Уже считаю.

— В таком случае, что ты скажешь о том, чтобы пообедать с другом?

Она улыбнулась первой настоящей улыбкой за весь день:

— С удовольствием!

Мы оба поехали на обед на своих машинах. Он начался с меланхоличной трапезы, когда каждый из нас молча вспоминал печальные события дня. Мы знали, что это произойдет. Мы планировали это вместе. И все же это был конец двух браков и жизни, которую мы строили и считали своей. Некоторое время мы говорили о них двоих и в итоге решили, что пора двигаться дальше. Мы говорили о наших детях и обо всем, что происходило в нашем городе.

Мы даже обнаружили, что у нас есть несколько общих друзей, и я знал, что они поддержат нас обоих.

— Ты знаешь, что когда все это закончится, наши друзья попытаются устроить нам свидания вслепую со всеми своими одинокими друзьями. — При этой мысли я непроизвольно вздрогнул. Она тихо рассмеялась и сказала: — Все будет не так уж плохо. Кто знает? Возможно, тебе даже понравится.

Все, что я мог сделать — это покачать головой и вздохнуть.

По мере того как мы разговаривали, я становился все более оптимистичным в отношении нашего будущего.

В конце концов, я добрался до дома, не заботясь о том, куда отправились изменщики — по отдельности или вместе — и как они туда попали. Возможно, они ушли вместе, чтобы спланировать взаимную защиту или найти адвокатов, или, возможно, просто отправились на свое еженедельное рандеву. Скорее всего, она подвезла его, поскольку у Мари была их машина.

Конечно, все никогда не было так просто. Придя домой позже, Рут перебрала все возможные варианты извинений. Она даже бросила несколько упреков, потому что все мы знаем: когда женщина изменяет, в этом должен быть, хотя бы отчасти, виноват ее муж. Мне стало интересно, продолжает ли Шарлатанка ее консультировать?

Когда она, наконец, выдохлась и сидела, всхлипывая, я решил, что настала моя очередь. Я говорил коротко и по существу.

— Рут, за все время нашего брака я жалел тебя. Дом, в котором ты выросла, был адом на земле. Я знал, что ты была ранена той жизнью, но мне казалось, что ты осталась, в основном, невредимой. Я думал, что если я обеспечу тебе по-настоящему любящий брак, ты сможешь исцелиться и стать той женщиной, которой, как я знал, ты хотела быть. Чего я не понимал, так это того, что ты не способна исцелиться. Ты глубоко сломлена. При каждом нашем прогрессе, при каждом удачном стечении обстоятельств — ты все разрушала. Ты не способна быть счастливой. Все, что ты знаешь — это печаль и разрушение. Я больше не могу так жить и не хочу жить с лгуньей и обманщицей. Между нами все кончено, Рут. Дети выросли, и нам пора разойтись в разные стороны.

Я на минуту задумался, прежде чем закончить то, что хотел сказать.

— Тебе нужна помощь, Рут. Тебе нужна настоящая терапия, а не эта Шарлатанка, которая пытается подтвердить все, что ты говоришь, и оправдать все, что ты делаешь. И когда ты найдешь такого терапевта, ты должна позволить ему контролировать сеансы. Я знаю тебя, и тебе нужно все контролировать. Ты не попадешь туда, куда тебе нужно, если будешь контролировать путешествие. Тебе нужен настоящий профессионал, который проведет тебя через процесс самоанализа, чтобы ты смогла избавиться от призраков и демонов, преследующих тебя с юности. Пожалуйста, обещай мне, что получишь настоящую помощь.

Сомневаюсь, что она слышала мои слова. В ее мозгу было слишком много препятствий, мешающих ей принять наставления, и печальная правда заключается в том, что она была слишком большой трусихой, чтобы посмотреть в лицо своим демонам. Признаюсь, что решение развестись с Рут далось мне с трудом. Я постоянно возвращался к своим клятвам и вспоминал «в болезни и в здравии». Не было никаких сомнений в том, что Рут нездорова. В конце концов, я решил, что больна она или нет, Рут отличает добро от зла, а предательство все равно остается предательством.

С той судьбоносной встречи с психотерапевтом прошло уже три года, и я живу дальше. Развод был окончательно оформлен чуть более двух лет назад. Мы разделили наши жизни пополам, и меня обязали выплачивать алименты в течение трех лет. Осталось меньше года. Из всего этого я понял, что когда любовь умирает и гнев утихает, остается лишь глубокое чувство печали и утраты. Я потерял то, что было, но я потерял это задолго до развода, и я потерял то, что могло бы быть, если бы у меня когда-либо было это с самого начала. Однако нельзя идти по жизни, сосредоточившись на том, что ты потерял. Я переехал на другой конец города, сохранил друзей, которые со временем стали для меня лучшей терапией, и перестроил свою жизнь, сделав новый акцент на том, что мне всегда нравилось и от чего я слишком часто отказывался, потому что моя жена хотела другого. В процессе я встретил замечательную женщину, которая разделяет мои интересы. Мы оба уже обжигались и не торопимся. Я настроен оптимистично, но не тороплюсь.

Что касается Билла, то он получил пропуск. Я не собирался отправляться за решетку только ради небольшой мести. Более того, Мари нужно было, чтобы он зарабатывал на жизнь, чтобы он мог оплачивать ее содержание. Думаю, он получил по заслугам.

Полагаю, что весь этот печальный опыт преподал мне важный урок. Я понял, что мы можем построить хорошую или даже лучшую жизнь, если будем помнить кто мы есть, смотреть вперед и пользоваться тем, что предлагает нам жизнь. Что касается моей бывшей, то я сомневаюсь, что она когда-нибудь будет счастлива. Это просто не в ее характере — принимать радость, которую предлагает жизнь, и жить ею. Она всегда будет искать что-то большее, чем то, что у нее есть, теряя при этом самое важное, и все это время она будет отказываться вкладывать частичку себя в жизнь окружающих ее людей. Мне грустно за нее, но теперь я знаю, что не могу изменить то, кем или чем она является, и все, что я могу сделать — это двигаться вперед.

>>> >>> >>>

Если уж на то пошло, среди психотерапевтов есть как хорошие, так и плохие. Эта профессия привлекает как лучших, так и худших представителей общества. Очевидно, что в этой истории речь идет об одном из худших.