Группа людей стояла вокруг загона, огороженного стальной сеткой высотой по грудь человека среднего роста, и наблюдала за тем как какое-то растение, похожее на зеленого осьминога, совокуплялось с чем-то вроде синеватого батона на множестве толстых коротких ножек. Батон дергался и издавал звуки, похожие на протяжный высокий скрип.

Стоящий в центре группы невысокий коренастый человек в военной форме и генеральскими знаками отличия, которому ограда доставал до подбородка, обратился к стоящему рядом с ним высокому мужчине в белом халате:

— И что это гадость?

— Сэр, на данном этапе исследований мы изучаем различные пути внедрения ДНК одного организма в другой и возможность их смешения…

— Бензли, ты что, издеваешься надо мной? — вспыхнул генерал Амар: — Да еще твой папаша продемонстрировал твоей мамаше этот способ!

— Но, сэр, мы…

— Что «вы»? Вы уже четыре года тратите государственные средства и мое время! И все ваши достижения — это заново открытый секс в мире животных? — Смуглое лицо генерала налилось краской. Группа Бензли действительно тратила государственные средства. Выделенные на департамент Амара. И тому стоило больших трудов маскировка расходов на научное оборудование, зарплату лиц, не имеющих никакого отношения к департаменту безопасности сектора.

— Сэр! — С достоинством возразил Бензли: — Это не просто «секс в мире животных», как Вы выразились. Нам удалось добиться возможности смешения ДНК разных видов в живом организме без возникновения реакции иммунного ответа организма-реципиента! Кроме того, наш генетически-измененный организм обладает возможностью небольшого перестроения организма реципиента с сохранением некоторого влияния на него в дальнейшем, что при некоторых условиях может нам позволить добиться…

— Прекрати морочить мне голову! — Заорал Амар: — Вы научили цветы трахаться с этой ходячей выпечкой! В то время, как задачей вашей группы было разработка средства воздействия на волю и эмоции человека! Слышите? Человека! А не этой примитивной пакости! — Генерал резко развернулся и пошел прочь от загона, в котором растение, наконец, отпустило батон и тот стал отползать от него к дальней стене ограждения.

— Но сэр! Сэр! — Бензли бросился за генералом: — В такие короткие сроки невозможно с нуля разработать такую технологию! Вы же сами запретили нам обращаться за консультацией в другие исследовательские центры!

Амар резко остановился и повернулся к Бензли. Тому пришлось отпрыгнуть в сторону, чтобы не налететь на генерала:

— Бензли, ты понимаешь, что такое «секретность»? — Страшным голосом прошипел Амар.

— Да, сэр! Конечно, сэр, но…

— Так вот, это СЕКРЕТНЫЕ исследования! И если ты или кто-то из твоих идиотов-помощников кому-нибудь обмолвитесь хоть словом, я лично сверну любому из вас шею! — И после небольшой паузы генерал решил еще нагнать страху на ученого: — И молитесь Богу, чтобы я первым добрался до вас, а не кто-нибудь другой, кто сначала вырвет из вас все, что есть в ваших пустых головах, а потом заставит замолчать навсегда!

Оставив в конец растерянного и запуганного Бензли стоять, генерал быстрым шагом отправился дальше, бросив через плечо:

— Проект закрыт!

Сжатые сроки… Генерал и сам прекрасно понимал, что для масштабных научных исследований нужны колоссальные средства, огромное количество людей и годы работы. Но у него не было этих годов! Он не собирался ждать всю свою жизнь того, что когда-нибудь может случиться. Или не случиться. Да и средств у него тоже не было: деньги на исследования Бензли он по крупинкам вытягивал из ассигнований на разные нужды его департамента. И чем дольше это продолжалось, тем выше был риск, что его аферу раскроют со всеми вытекающими, лично для него, последствиями…

В его секторе была обнаружена планета с уникальной биосферой. И он не собирался упускать свой шанс! К тому же Бензли уверял, что симбиотические способности живых организмов этой планеты могут стать ключом к быстрому прорыву в направлении, о котором мечтают правители всех времен и народов: разработки средства контроля поведения человека.

Похоже, что здесь он потерпел фиаско! Что ж! Он найдет другой путь к власти! А сейчас нужно быстро и тихо все свернуть, как будто ничего и не было. Он подозвал одного из преданных лично ему людей, кто был в курсе настоящей подоплеки проекта:

— Полковник Гершель!

— Да, сэр? — Полковник вытянулся по стойке «смирно». Его хитрые глаза на заплывшем жиром лице уставились на генерала сверху вниз.

— Мы сворачиваем проект. Всех сотрудников распустить. Не забудьте взять с каждого подписку о неразглашении! Оборудование… Тоже убрать куда-нибудь.

— Есть, сэр! — Грузный полковник повернулся и, пытаясь изобразить строевой шаг отправился выполнять приказ.

Генерал был уверен, что Гершель найдет способ удержать с каждого из увольняемых сотрудников значительную часть зарплаты. А оборудование он продаст, прикарманив все деньги. Плевать! Главное, чтобы он молчал! А уж молчать он будет!

— Господина генерал, сэр? — Генерал обернулся. Миниатюрная, как всегда безукоризненная Кеико едва ли не впервые обратилась к нему первой. Генерал ценил ее исполнительность. Он поручал этой азиатке поручения, требующие внимания и скурпулезности. На что еще она может быть способна?

— Слушаю — Недовольно буркнул Амар. Его раздражал ее акцент.

— Господина генерал, Вы сказали проекта будет закрыт? Приказать уничтожить организмы выращенные господином Бензли?

— Вот еще! — Тратить дополнительные средства? Время? К тому же, черт его знает, сколько этой озабоченной пакости успел вырастить Бензли…

— Господина генерал! Но на этой планета есть люди! Нет ли опасность, что эти организмы могут напасть на людей?

— Исключено! — Уверенно заявил генерал: — Ну а если кого-то и оттрахают, что с того? Поскрипит как тот батон и все! Ты, наверное, также скрипишь, когда тебя трахают? Улетаем!

Кеико обиженно замолчала. Вскоре, один за одним несколько грузовых шаттлов взмыли к облакам, оставив на земле лишь отпечатки от легких переносных строений, да ямки от столбов ограждений вольеров с экспериментальными организмами…

***

— Кристина Семенова! — разнесся по заполненной до отказу аудитории усиленный динамиками голос преподавателя.

— Я! — в середине среднего ряда встала высокая девушка с русыми волосами до плеч, умными глазами и небольшой грудью, подчеркнутой голубой форменной жилеткой поверх белоснежной блузки, застегнутой на все пуговицы.

Преподаватель макроэкономики, Ламонт МакГрегор, рожденный в миллионах километров отсюда, в маленькой деревушке на одном из скалистых островов Ирландии, на пару секунд запнулся, любуясь одной из своих лучших студентов. И весьма симпатичной девушкой. С каким удовольствием он бы сжал эти упругие холмики… Поцеловал эти теплые губы… И раздвинул бы эти чуть полноватые ножки… Но, к сожалению, он знал, что только это он и может сделать — раздвинуть. После перенесенного в молодости инфекционного заболевания задвинуть он был уже не в силах. И ему оставалось только любоваться на мелькающие перед ним короткие форменные юбочки. Да слушать изредка доносящиеся до него обрывки фраз из рассказов о бурной студенческой жизни.

— Двенадцать баллов! Молодец, Семенова!

— Спасибо, мистер МакГрегор! Я стараюсь…

— Хорошо стараешься…

Кристина села. Ее спина была прямой, руки лежали на учебной консоли. Она с особым рвением изучала экономические предметы, которые должны открыть перед ней дорогу к карьерному росту и личному счастью. Ей нравилось, как преподавал мистер МакГрегор: он объяснял подробно и доходчиво, на понятных примерах. Но не уходя от основной темы лекции, как некоторые преподаватели, любящие повспоминать о прошлом или прокомментировать последние новости из галанета — галактической информационной сети. Ламонт еще на долю секунды задержал на ней взгляд. Как жаль, что в этих волшебных зеленых глазах никогда не вспыхнут искры при взгляде на него… Он перелистнул ректорский экран на другую работу.

— Джеки Дарлинг!

— Я… — эта леди не сочла нужным встать. Выходцы из Северо-американского директората вообще редко отличались воспитанностью. Джеки лишь подняла взгляд на преподавателя и лениво махнула рукой.

— Очень плохо, мисс Дарлинг! Едва-едва набралось на шесть баллов!

— Понятно, мистер МакГрегор…

Сейчас ей было не до выслушивания нотаций этого зануды. Рука Тома Финнеаса на ее правом бедре сдвинулась еще на пару сантиметров выше и его пальцы коснулись ее трусиков. Она изо всех сил старалась делать вид, что ничего не происходит. Но когда пальцы Тома принялись отплясывать, она сделала коротки тихий резкий вдох и прикусила губу — Том явно знал, что нужно делать! У нее с ним еще ничего не было. Но у нее больше не было сомнений в том, что все будет! И очень скоро.

— Томас Финнеас!

— Да, мистер МакГрегор! — Том, не вставая, как и Джеки поднял правую руку. Его левая рука была опущена ниже уровня стола, а пальцы ни на секунду не прекращали танец на влажной ткани трусиков его соседки.

— Десять баллов. Неплохо!

— Спасибо, мистер МакГрегор!

— Тебе нужно подтянуть теорию монетарной политики.

— Спасибо, мистер МакГрегор. Я уже скачал себе на планшет пособие по денежно-кредитной политике МакМастерса.

— Очень хорошо! Уверен, ты нагонишь. Если будут вопросы — обращайся, постараюсь помочь.

— Спасибо, мистер МакГрегор! Обязательно!

Лицо Тома оставалось совершенно спокойным. Он, как будто, был полностью сосредоточен на разговоре с преподавателем и не имел ни малейшего отношения к пунцовым пятнам на лице ерзающей рядом с ним однокурснице.

Джеки недоумевала, как это Тому удается сохранять такой невозмутимый вид? В то время как она… Ох! Джеки зажмурилась, а ее бедра непроизвольно сжались, зажав руку Тома. Она старалась не показывать вида, но у нее это не получалось. Она поклялась себе, что когда ее руки будут сжимать член Тома, она заставит его извиваться и стонать! Она тоже кое-что умеет делать руками и языком! Хорошо еще, что внимание всех студентов, сидящих в полукруглой многоярусной аудитории, было сосредоточено на преподавателе, озвучивающим и комментирующим оценки теста.

Хвалил он немногих. И только ее подруга и соседка по комнате Кристина Семенова смогла выбить двенадцать из двенадцати баллов! Зубрила… Иногда Джеки завидовала Кристине — ее упорству, с которым она училась, добиваясь отличных оценок. Но чаще же… Чаще Джеки жалела подругу. Видя ее замкнутость, нелюдимость и одиночество.

По аудитории разнесся звук колокола. Занятие было окончено. Преподаватель развернулся и вышел через служебный вход. Студенты также встали и потянулись к выходам из аудитории.

— Том, ну хватит, ну пожалуйста! — Теперь Джеки повернулась к нему.

— Ха! Это было только начало!

— Вот как? И что же еще ты можешь? — Джеки повернулась к нему лицом, широко раздвинув ноги и открывая его руке полный доступ куда угодно.

— Увидишь! — Том убрал руку и подмигнул ей. Он встал: — Сегодня вечером Абу-джан, мой сосед, отправляется в увольнительную. Я буду ждать тебя в 20:55 у двери нашей комнаты, номер 3—74, за пять минут до сигнала отбоя.

— Ах ты будешь меня ждать? — Джеки тоже встала. Теперь она стояла лицом к Тому, вплотную к нему. Ее правая рука была опущена вниз и за консолью следующего ряда, находящейся выше, посторонним было не видно, как ее ладонь легла на хозяйство Тома и несильно сжала его: — И ради чего мне приходить? — Ей определенно понравилось то, что она нащупала.

— Ради именно этого!

— Думаешь, оно того стоит?

— А ты проверь!

— Уж будь уверен, проверю!

Джеки резко повернулась и с независимым видом уверенной походкой отправилась к выходу из аудитории. Ее трусики можно было выжимать…

Том полюбовался задницей удаляющейся Джеки. Уж он устроит ей настоящее родео! Потом неспеша обвел взглядом пустеющую аудиторию и заметил сидящую в стороне и на несколько рядов выше соседку Джеки по комнате, Кристину. Он бы и ей устроил родео! Но было ясно, что тут ему ничего не «светит» — она со всеми держалась холодно и надменно, никого не подпуская к себе и игнорируя любые попытки заигрывания. А Том пытался. Как и многие другие…

Заметив, что Том смотрит на нее, Кристина сразу отвела взгляд. Сидя выше этой парочки и немного в стороне, Кристине было не видно, чем именно они там занимались. Но было ясно, что у Джеки новое приключение. А у Кристины… А у Кристины «Управление финансами муниципалитета внеземной колонии». Она зло бросила свой планшет в сумку и отправилась на выход.

***

Ну почему, почему так несправедливо получается? Некоторые девушки купаются в море мужского внимания. А некоторые, например, Кристина, к двадцати годам целовались лишь раз, отчаянно зажмурившись и потом в панике сбежав с вечеринки, проведя вечер в одиночестве и обществе коробки конфет, смутных эротических фантазий и собственных пальцев…

Конечно, в этом была виновата и она сама, тратившая все свое время на учебу, семестр за семестром удерживая одну из первых строчек по успеваемости на курсе и получая повышенную стипендию и шансы получить по окончанию университета назначение в Центральную Администрацию Земли, а не в бухгалтерию горнодыбавающего предприятия на блуждающем астероиде… Но винила Кристина не себя, и не свою нелюдимость, отпугивающую немногочисленных смельчаков, пытавшихся пригласить ее на прогулки или на танцы, а свою внешность. Ей все в себе не нравилось: и грудь мала, и волосы не того цвета, и рост неправильный. Кристина мечтала заслужить право на биопластику, позволявшую откорректировать практически любые параметры тела. Накопить на нее, конечно, было не реально. Это должно было мгновенно сделать ее красивой и популярной у мужчин. И каждый раз, глядя в зеркало на свое ненавистное отражение, она клялась себе стать самой лучшей выпускницей, чтобы получить заветное назначение. И снова вгрызалась в науку, отвергая любые приглашения сокурсниц пойти развлечься и познакомиться с кем-нибудь.

В столовой Кристина, как обычно, нашла несколько подряд пустых мест и уселась посередине.

— Привет! Приятного аппетита! Можно составить тебе компанию? — Рядом с ней плюхнулся Бокин. Этот смуглый плечистый парень с азиатскими чертами лица то и дело попадался ей повсюду. Иногда ей казалось, что в его темных проницательных глазах появляется что-то теплое… Какие глупости! Что там может появляться? Кристина пробубнила что-то нечленораздельное и не слишком дружелюбное в ответ.

— Как дела? Какие планы на каникулы?

— Нормально. Никаких.

— Я собираюсь съездить к родителям в Аньцин. — и Бокин пустился в пространный рассказ о своей семье и своих планах. Кристина молча работала вилкой, никак не реагируя на рассказ Бокина. И зачем он это все ей рассказывает?

Наконец, тарелка Кристины опустела. Она встала:

— Очень интересно! — произнесла она нейтральным голосом.

— Правда? — Вскинулся Бокин. Но Кристина уже удалялась по проходу между столами.

Вот же ж! Бокин в сердцах отбросил вилку. Он уже почти пол-года пытался найти подход к этой гордячке. Но все его попытки разбивались о стену ее холодной неприступности.

— Бокин! Эй, Бокин! Привет! — Через стол ему махала рукой миниатюрная кудрявая брюнетка Ирис, с которой они познакомились пару недель назад на дне рождения общего приятеля. При виде Бокина большие темные глаза на ее бледном лице с маленьким острым носиком засияли.

— Привет! — Махнул он ей в ответ.

— Давай к нам!

— Не, спасибо! — После очередного отказа Кристины настроения у Бокина не было. Ирис взяла свою тарелку и направилась к Бокину. Через минуту она с уверенным видом уселась возле него.

— Ты меня забыл что ли?

— Нет, Ирис. Нет, конечно. — Она что, решила, что после пары танцев она стала властительницей его фантазий? Он о ней и не вспоминал — на его взгляд эта болтушка ничего из себя не представляла.

— Здорово! Ты куда ушел тогда? Было так весело! Ты ушел, Саед с Лумузи исполнили такой зажигательный танец! Ну, ты видел их — такая колоритная чернокожая парочка! Лумузи — соседка по комнате моей подружки Лизы. Лиза говорит, что Саед и Лумузи приехали из Южного директората, из одного города и поступили в наш университет по отдельности, а оказались на одном курсе. Представляешь, как романтично? А еще Лиза рассказывала, что Лумузи рассказывала ей много старых легенд и историй. Некоторые такие страшные! Жуть! Мы с Лизой хотим после окончания университета устроиться на работу в одну и ту же организацию, чтобы помогать и поддерживать друг друга. Ну, ты же знаешь, первое место работы — это так волнительно! Разные там интриги и все такое…

Бокин отвел взгляд и полуприкрыл глаза. Ну и сорока… Дай ей волю, она перескажет ему все сплетни университета и своей школы, включая подробные биографии рассказчиков.

— Ирис!

— Да? — Ирис замолкла на полу-слове, преданно глядя ему в глаза.

— Я уже поужинал. А ты?

— Ой, да я почти ничего и не ем! Ты же знаешь, нужно следить за фигурой! А то мне рассказывали, что на параллельном курсе одна девушка — то ли Мария, то ли Маргарита… Ой, или Беатрис? Я не помню! Это мне Яфа рассказывала. А у нее такой акцент забавный. Знаешь, бывает, скажет одно, а звучит как совсем другое. Мы с девчонками иногда так смеемся… А она, почему-то обижается. Так вот, Яфа рассказывала, что эта девушка ела-ела и стала такой толстой! Ты представляешь! Ну как две меня! Или два тебя! Или как я и ты вместе! Ну, в общем, очень толстой!

Ничего больше не говоря, Бокин встал и направился к выходу, по пути сдав посуду. Ирис шла следом за ним, продолжая без умолку щебетать, сыпля именами, событиями, описывая обстоятельства. Порой путаясь, повторяясь и начиная спорить сама с собой. Стоя она едва доставала ему до плеча. Бокин медленно закипал. Ей бы в службе безопасности работать! С такой-то памятью и вниманием к незначительным деталям. Хотя едва ли туда берут таких пустоголовых куриц…

Они шли по коридору через жилой блок. Бокин впереди, а Ирис на пол-шага позади него. Ее рот не закрывался ни на секунду.

— Ой, а вот и моя комната! Как быстро мы дошли! У тебя такие широкие шаги! Я едва поспевала! Хорошо еще, что наша обувь на невысоких каблуках! Вот если бы я была в моих любимых туфлях, которые у меня дома, я бы за тобой точно не поспела! Так такие высокие каблуки…

— Эта?

— Да. Интересно, я все обучение буду жить в одной комнате? Я слышала, что иногда студентов переселяют…

— Можно зайти? — Она явно не собиралась от него отлипать. А Бокин знал только один надежный способ заставить девчонку заткнуться. Точнее, два. Но бить девушек он не мог.

— Да, конечно! Только у нас там такой беспорядок! Ты знаешь, мы с моей соседкой Адой иногда путаем наши вещи и потом долго ищем их, перерывая все вверх дном, а они оказываются на другой… — Продолжая тараторить Ирис приложила ладонь к сканеру у двери и та с тихим шипением скользнула в сторону.

— А где Ада сейчас? — Они зашли в комнату. Ну и куда смотрит комендант? Бокин еще ни у кого не видел такого бардака. Даже после пирушки, которую студенты иногда устраивали в своих комнатах по мелким поводам — для уважительных поводов, вроде дня рождения, администрация предоставляла одну из аудиторий. Юбки, блузки, гольфы, белье были разбросаны по двум кроватям, тумбочкам и по полу. На полу также валялось несколько предметов обуви. При чем, как показалось Бокину, их количество было нечетным.

— Она после ужина собиралась с друзьями посмотреть новый голофильм. Я тоже хо… О!

Стоило только двери за ними закрыться, Бокин схватил Ирис за талию, притянул к себе и, наклонившись, впился ей в губы. Глаза Ирис на секунду удивленно расширились, затем закрылись и она обвила его руками за шею. Бокин тут же отпрянул от нее, разрывая ее объятие, подхватил ее на руки и бросил на ближайшую кровать. За эти десять минут прослушивания ее монолога она довела его до такого состояния, что он был готов ее прибить. Так что церемениться с ней он не собирался!

Возможно, сама этого не осознавая, Ирис именно этого и добивалась. Она распалила и спровоцировала этого грубого самца. И теперь была готова подчиниться и отдаться ему! Когда Бокин резко потянул ее к себе и впился в губы, она на секунду растерялась, но затем с радостью расслабилась и попыталась обнять его.

Бокин запрыгнул на кровать, перекинув ногу через Ирис и встав на колени над ее бедрами. Девушка удивленно молчала, хлопая густыми черными ресницами. Бокин быстро расстегнул форменную жилетку и блузку. Ирис не пыталась возражать или сопротивляться. Чашечки лифчика он просто сдвинул вверх. Маленькие грудки Ирис полностью уместились в его ладонях. Он сжал их. Девушка тихо вздохнула и прикрыла глаза. Ей очень нравилось, когда ее грудки вот так ласкали. Слегка мяли их, дразнили сосочки.

Ну вот еще! Бокин убрал руки и чувствительно прикусил мягкий бугорок.

— Ай! — Ирис попыталась руками отодвинуть его голову. Он перехватил ее руки своими и прижал их к кровати. Его губы сомкнулись на соске и язык принялся дразнить его. Девушка тихонько застонала и выгнулась навстречу ему. Он тут же отнял губы и снова куснул ее.

— Ай!

Бокин принялся покусывать груди и живот девушки. Та заойкала и забилась, но он крепко держал ее руки.

Острые зубы Бокина причиняли боль, но она была совершенно беспомощна, придавленная его весом и зафиксированная его руками. Еще никто не был с Ирис так груб. Но эта беспомощность и подчиненность, эта грубость вызвали в ней мощное возбуждение. Ирис вскрикивала и извивалась от боли. А ее соски затвердели и киска сладко заныла в предвкушении.

Отпустив ее руки, Бокин пересел, поставив одно колено между ее ног. Освободившуюся ногу он закинул к себе на плечо. Юбочка упала на живот. Одной рукой Бокин расстегнул штаны и вытащил давно рвущийся наружу член. Второй сдвинул в сторону полоску трусиков.

— Бокин, ты… — Не слушая ее, Бокин приставил головку к сочной щелке и одним движением втолкнул член в ее горячую тесноту.

Ирис громко охнула и стиснула покрывало пальцами. Он был слишком большим для нее! И ворвался слишком резко! Мгновение назад ее щелка только сочилась ожиданием и вдруг она оказалась заполнена и растянута.

Бокин одной рукой держал ее ногу у себя на плече, вторую подсунул под ее бедра, приподнимая и прижимая ее зад к себе и принялся долбить своим членом ее нутро. Вымещая свое раздражение, Бокин старался вогнать свой член как можно глубже. Видя, что порой лицо девушки искажается гримасой боли, он злорадствовал.

С губ Ирис срывались громкие стоны. Вцепившись в покрывало она старалась подмахивать Бокину. Хотя ей было трудновато вместить такой крупный член. У нее давно уже не было секса и ее киска отвыкла.

Большой член, как поршень, двигался в растянутой пещерке девушки. Бокин яростно трахал ее, грубо владея. Ирис, полностью отдавшись и подчинившись ему, громко стонала. Его член быстро двигался, то почти выскальзывая, то вторгаясь на всю свою немалую длину, сплющивая ее матку.

Ее вагина запульсировала и Ирис забилась в конвульсиях первого оргазма. Затем почти сразу нахлынул второй. Затем третий. Бокин задвигался еще быстрее. Пульсирующая пещерка сжимала и отпускала его член. Ирис почувствовала, как член внутри нее затвердел, запульсировал и начала толчками изливаться в нее. Новый, еще более мощный оргазм скрутил ее тело, она закричала и в тот же момент Бокин выдернул из нее свой член и белые капли стали заливать ее лобок, юбку, живот, долетая даже до лица.

Ирис упала на спину, тяжело дыша. Время от времени по ее телу пробегали волны

сладких судорог.

Бокин вытер свой член о ее юбку, встал, оправился:

— До встречи, Ирис! — И вышел из комнаты.

Ирис проводила его взглядом. В этот момент разговаривать ей уже не хотелось. До возвращения Ады надо было как-то привести себя в порядок. Вот только шевелиться желания не было…

***

Придя в свою комнату после ужина, Кристина включила планшет и принялась повторять классификацию транспортных звездолетов, типы вакуумных контейнеров и оценки экономической эффективности внутрисистемной и межсистемной транспортировки разных типов грузов… В комнату влетела Джеки.

— Тебе душевая пока не нужна? — Бросила она на ходу и, не дожидаясь ответа, сбросив всю одежду прямо на пол, исчезла за дверью. Вода шумела дольше обычного — Джеки явно несколько раз сменила режим контрастного душа. Но и когда вода смолкла, Джеки появилась спустя значительное время.

Ее пышные, еще чуть влажные, темные волосы были уложены в какую-то хитрую прическу. На коже местами еще блестели капельки влаги. Кристина исподтишка наблюдала за подругой, фигуре которой она втайне завидовала. Круглое лицо Джеки порозовело, голубые глаза сияли. Она в пол-голоса напевала какую-то песенку, перемещаясь по комнате, убирая одни вещи, доставая другие. Ее полные груди с крупными сосками покачивались в такт движениям. Наклоняясь к нижней полке внутристенного гардероба, она, ничуть не смущаясь, демонстрировала подруге идеально гладко выбритую промежность.

Усевшись на своей кровати Джеки принялась делать педикюр и маникюр. Сегодня она достала свой любимый, и такой дорогой психочувствительный лак, который меняет цвет и флюорисцирует, реагируя на эмоции человека. Сейчас, застывая, он становился розовым и искрился редкими звездочками. Джеки знала, что этой ночью пальцы на ее руках и ногах будут переливаться всеми цветами радуги и вспыхивать ярким светом! Запасы этого лака, подаренного ей старшей сестрой к поступлению в университет, стремительно таяли. Но сегодня был как раз тот случай, когда она хотела быть во всеоружии! Джеки повернулась к соседке:

— Кристи, поможешь с татушкой?

— Куда-то собираешься?

— О да! Сегодня не свет твоего экрана будет мешать мне спать. — Хихикнула Джеки. Кристина притворилась, что не в курсе похождений подруги:

— Снова к Роберту?

— Нет, к Тому Финнеасу.

— Я его знаю?

— Такой высокий латинос с нашего курса. Сегодня мы с ним сидели вместе на занятиях.

— Не заметила… — Кристину снова уколола зависть.

— Как думаешь, куда лучше наклеить? — Джеки, не замечая настроения подруги, встала нагая перед ней и покружилась, подняв к голове согнутые руки и покачивая широкими бедрами.

— На задницу! Уверена, он оценит! — Зло ответила Кристина.

— Думаешь? — Джеки остановилась спиной к ней и, прогнувшись в пояснице и уперев руки в бедра, стала немного вилять задом в такт напеваемой песенке перед лицом сидящей Кристины.

— Да! Все парни пялятся на твой зад!

— Я знаю! — Снова хихикнула Джеки. Она достала из своей тумбочки татуатор — небольшой приборчик с сенсорным экраном с одной стороны и пористой поверхностью с другой.

Джеки стала быстро пролистывать экраны, бубня себе под нос:

— Это нет, это тоже нет, это скучно, это глупо, это вообще банальность какая-то, это он не поймет, такие я не люблю… Вот! Как думаешь, такая пойдет? — Джеки показала Кристине картинку с изображением припавшей с поднятым хвостом к земле и задравшей зад кошки, вид сзади.

— Том — зоофил?

— Судя по его реакции на меня, нет. — Улыбнулась Джеки: — Помоги, пожалуйста!

Джеки передала татуатор Кристине, повернулась к ней спиной и наклонилась, уперев руки в колени. Кристина плотно прижала прибор к левой ягодице подруги, пористой поверхностью к коже и нажала на клавишу «Нанести». Экран осветился желтым. Джеки почувствовала, как прижатая к ее попе сторона устройства стала на секунду горячей — через поры было выдавлено и мгновенно высушено несколько капель краски, образовавших заданный рисунок. Экран прибора стал