История третья

Живем мы в пригороде, в довольно большом доме: я, моя жена и моя теща Маргарита Сергеевна сорока шести лет. До того дня, когда началась эта история, я считал тещу ничем особенно не примечательной женщиной, обладающей довольно стандартной для ее возраста внешностью: не красотка, но и не уродина, несколько пышнотелая крашеная блондинка. Отношения у нас с ней были тоже средние: не так чтобы вражда, но и дружбой их вряд ли можно было назвать. Крупных скандалов у нас с ней не случалось, но размолвки и легкие стычки бывали. К счастью, жена выступала в роли третейского судьи, и мы быстро мирились. Вела она себя скромно, на многое не претендовала, роль хозяина отдала мне, а сама довольствовалась ролью уборщицы и поварихи, хотя мужскую работу, разумеется, выполнял я, благо руки растут откуда положено.

Еще для предисловия – отпуск у меня в силу специфичности работы в строго фиксированное время, каждый год разное, и жена обычно брала отпуск вместе со мной, чтобы укатить вдвоем в дальние страны.

В тот год мне, казалось бы, повезло: мне дали отпуск летом, в конце июля. Все бы здорово, но жену услали в командировку в Штаты на неделю, как раз в начале. Ну что же, значит, время совместного времяпрепровождения на эту самую неделю и сокращалось.

На второй день, поехав в город по делам, я вернулся около одиннадцати. Дверь была открыта, а в гостиной сидели Маргарита Сергеевна и незнакомая женщина. Обе дамы, судя по румянцу, частому беспричинному смеху и замедленной речи, были сильно навеселе.

– А вот и он, мой любимый зять Андрей! – закричала Маргарита Сергеевна, вставая. Меня удивили две вещи. Во – первых, никогда она не называла меня «любимым», а во – вторых, вставая, она торопливо застегивала халатик.

– Здрасьте, – сказал я, мельком отметив, что рубашка на гостье тоже довольно смело расстегнута чуть ли не наполовину. Правда, она неловко, не сразу попадая пуговицей в дырочки, ее все – таки застегнула.

– Познакомься, это моя самая – самая лучшая подруга, Настя! – от тещиного тела на меня жарко пахнуло алкоголем, сладковатым женским потом и каким – то новым запахом, о происхождении которого я догадался позже.

Гостья была хорошо сложена, хотя красивой я бы ее все равно не назвал.

– Анастасия?. . – сказал я, ожидая отчества.

– Просто Настя, – несколько смущенно, застегивая последнюю пуговицу у самой шеи, что было совсем неестественно при жуткой июльской жаре, сказала она.

– Правильно, и выпейте на брудершафт! – воскликнула Маргарита Сергеевна, наливая мне вина.

Было странно – что же, называя свою тещу по имени – отчеству и на «вы», я должен обращаться к ее подруге того же возраста как к девочке? Ну да ладно – хмель у них к утру выветрится, и все встанет на свои места. Я решил не спорить с двумя пьяными женщинами и угождать им во всем.

Подойдя к Насте, я помог ей правильно сплести руки, и мы выпили на брудершафт. Правда, меня удивило, как пристально она смотрела мне в глаза, словно гипнотизируя.

– Ну вот, теперь можно и штрафную! – закричала теща, взявшая на себя роль тамады, – за опоздание!

Какое опоздание, куда? Ну да ладно, надо быть снисходительным – кому не случалось перебрать?

– Я немного посижу с вами и спать пойду, устал, – сказал я, чтобы заранее подготовить путь к отступлению.

– Слушай, а можем мы поменяться комнатами на время? – становясь серьезной, спросила Маргарита Сергеевна, – Настя поживет у нас недельку, не возражаешь?

– Нет.

– Ты поспишь у меня, а мы на вашей двуспальной, хорошо?

– А может, – хихикнула Настя, быстро избавившаяся от смущения при знакомстве, – не будем меняться?

– Уж не хочешь ли ты к нему лечь? – захохотала теща.

– Хочу! – Настя даже в ладоши захлопала, – Андрей, ты не против?

– Я – то не против, боюсь, жена будет против, – сказал я первое, что пришло в голову.

– А мы ей не скажем! – просто зашлась в смехе Маргарита Сергеевна.

Да, тяжелый случай – сильно тетушки нализались.

Поулыбавшись для вида, я сказал:

– Ну ладно, пойду кровати перестелю.

Когда я вернулся, рубашка Настя опять была расстегнула наполовину, при движениях тела открывая мимолетный вид на голое, без лифчика, тело. Теща, правда, халатик все – таки держала застегнутым.

Посидев для приличия какое – то время, я вежливо пожелал спокойной ночи и отправился спать.

Но сон ко мне упорно не шел. Возможно, мешала мне непривычная и неудобная тещина кровать, слишком мягкая. А может быть, дело было в том, что скромную женщину я увидел совсем другой, какой не видел ни разу за двадцать с лишним лет знакомства. Не то чтобы она вообще не пила: так, стаканчик – другой на праздник.

Итак, заснуть мне упорно не удавалось. К тому же ночь была безумно жаркой, я отбросил одеяло, вертелся с боку на бок, считал верблюдов, но все было тщетно.

Вскоре я встал и тихо, чтобы не разбудить подруг, вышел на улицу покурить.

Ночь была абсолютно беззвучной, как это и бывает летом. Даже собаки не брехали, видно, тоже обессиленные жарой. Где – то далеко прошумела машина, потом, еще дальше, послышался гудок поезда. Стоя в трусах на крыльце, я курил, рассматривая сад, ярко освещенный луной. И тут я услышал тихий звук, исходивший откуда – то рядом, совсем близко. Сначала он мне показался скрипом, потом шорохом. И, лишь прислушавшись, я понял – стон. Но стон не боли, а удовольствия.

Стоило лишь повернуть голову, и я увидел настежь распахнутое окно нашей с женой спальни. Стон явно исходил оттуда.

Все стало ясно. Я слышал, что даже у благопристойных женщин алкоголь легко снимает моральные ограничения, и целомудренная монашка или чопорная учительница могут страстно отдаться какому – нибудь бродяге, чтобы потом всю жизнь терзаться укорами совести. Слышал я также о том, что все женщины – немного лесбиянки, и при отсутствии мужчины могут не менее оголтело наброситься на себе подобную.

Собственно, можно было просто подивиться, что в роли такой жертвы алкоголя окажется моя теща, о которой по понятным причинам я не мог думать как о женщине. Подивиться и пойти спать. Но природа брала верх. Я понял, что ни за что не упущу такой шанс – впервые в жизни увидеть лесбийские забавы не в кино, не на кассете порнушки, а наяву. Причем в этих забавах будет участвовать не кто – нибудь, а мать моей жены!

Стараясь ступать бесшумно, я сделал несколько шагов к окну. Луна освещала спальню подобно прожектору, и поэтому я, во – первых, надеялся все четко разглядеть, а во – вторых, знал, что против света они меня, скорее всего, не увидят.

Я не ошибся ни в чем. Сильно раздвинув ноги, на нашей супружеской кровати лежала Настя, а Маргарита Сергеевна, стоя на коленях, вылизывала ей влагалище.

Через минуту я осмелел и стал смотреть в окно почти не таясь. Настя была в трансе, она сильно запрокинула голову и стонала широко открытым ртом. Теща была повернута ко мне спиной, и я детально рассмотрел ее широкие пухлые аппетитные ягодицы. Ее рука длинными движениями ласкала собственную промежность, скрывая ее от меня.

Хлюпающие, чавкающие и чмокающие звуки, исходящие от точки контакта языка Маргариты Сергеевны с промежностью ее подруги, были уже достаточно возбуждающими, но и само зрелище подлило масла в огонь. Правда, кроме торчащих дергающихся Настиных грудей да смачной задницы тещи, я ничего не видел, но фантазия щедро дорисовала остальное. Член немедленно стал оттягивать трусы. Воровато оглянувшись, и отстранился от окна, вынул член и занялся тем, чем не занимался со времен мятежной юности…

Единственное, что воспрепятствовало наибурнейшему оргазму – сознание того, что любой звук может меня выдать, поэтому, кончая, я стиснул зубы и молча выплескивал сперму на землю.

Придя в себя, я понял, что подруги и не думают успокаиваться. Теперь они лежали рядом и страстно целовались взасос. При этом обе столь же широко раздвинули ляжки, чтобы максимально упростить пальцам подруги доступ к влагалищу. Две пары женских ног и волосатых щелей, в которых утопали блестящие от соков пальцы – могло ли что – то быть более возбуждающим?!

Второго оргазм не утомил, а лишь разогрел меня. Правда, острожный взгляд меня разочаровал – теща стояла на кровати на четвереньках, лицом к окну, так что, пусть ее глаза и были закрыты, я не стал рисковать и опять дал волю фантазии. Тот самый мимолетный взгляд позволил мне понять, что Настя целует промежность Маргариты Сергеевны, лежа под ней на спине.

Четвертная сцена спектакля была не менее великолепна, чем три предыдущие: Настя сидела, опираясь о спинку кровати, теща стояла перед ней и снова играла языком с ее промежностью, а Настя одной рукой тискала отвисшие груди любовницы, а другой, положив руку ей на спину, ласкала пальчиком анус!

Я понял, что прежний способ удовлетворения уже не подходит. С полуспущенными трусами и торчащим членом, изо всех сил стараясь не скрипеть дверьми, я вернулся в комнату и тут, пользуясь хорошей звукоизоляцией, дал волю в том числе и голосу. Как я заснул – не помню…