Была у нас в класе девочка Катя. Про таких говорят «серая мышка».

Была у Кати подруга Маша.

Катя имела каричневые волосы до плеч, карие глаза, и тонкие губки. Ещё она была почти как доска. Я говорю почти, потому что абсолютных досок к девятому классу не бывает. И она, Катька, училась хорошо. Пять – четыре. Три она получала редко, а если получала, то бледнела так, как будто бы получила все двойки в четверти. никто не знал почему.

У Катьки был брат, его звали Вадим, ли Вадик. Он был высокий, красивый пацан, с длинными ресницами и шаловливым характером.

Мелкие пакости были в его репертуаре. От него балдели все девчонки начиная с пятого класса, заканчивая одинадцатым. Но он не с кем пока не встречался. Сестру он обожал… Это было видно. Трепал её по голове, улыбался, на переменах был всегда с ней.

Если она плакала – что – то говорил на ушко, и она переставала. Она его тоже любила. Кидалась ему на шею… Он, в свою очеред носил за ней портфель.

И вот, во вторник, она получила три. Она с братцом отправились домой. А я и моя подруга Маша решили подглядеть за ними, так как они жили на первом этаже, в однокомнатной квартире. И вот что мы увидили. Вадик положил вещи и ушёл, он занимался английским языком и ходил на курсы. А жили они втроём, они и отец. Мать у них пила, и спилась сразу после рождения Катьки. Ещё с ними жила бабушка, та ещё штучка, как оказалось позже! Ну вот, и Катька что – то говорила бабке, а потом показала дневник, и уставилась в пол. Бабка встала и начала орать, а потом подошла и со всего маху дала Катьке по лицу. Катька молчала, она не плакала. Бабка дала ещё, и ещё. А потом по рукам, да сильно, потому что Катька зажмуривалась от боли при каждом ударе. Потом бабка начала визжать, и мы с Машкой разобрали только

«Вот погоди, тварь, отец придёт!» и после этого Катька заревела и бросилась бабке в ноги и мы разобрали только «бабулечка, умоляю, не говори отцу, ради Бога!» А бабка поддала ей по попе рукой и велела сесть на скамью. Через пять минут или около того пришёл отец. Бабка, как собачонка, подбежала к нему и начала докладывать про тройку. Катя сидела молча. Отец грозно посмотрел на неё и сказал:»Выдеру тебя, как сидрову козу! И буду драть до тех пор, пока рука устанет, и чтобы ни писку не было, тварь!»

Бабка принесла ему ремень, Катька, опустив голову, подошла к отцу. Отец притащил ту скамью, и Катька начала снимать юбку. Потом, оставшись в трусиках, глянула на отца, но поддержки не нашла. Она спустила трусики, и по её щеке скатилась слеза.

«Живей! Щас Вадим придёт!» – заорала бабка. Катя легла на лавку и немного задрала кофту вверх. Бабака злорадно улыбнувшись посмотрела на отца, и тот ей кивнул. Она взяла две верёвки, и крепко связала Катькины ножки и ручки, и кивнула опять отцу. Тот взял ремень из рук старой карги, и размахнувшись с дикой силой ударил Катю. Ее попка дёрнулась, а пальцы впились в самью. На попке образовалась красная полоска от офицерского ремня. Ремень ударил ещё, и попка опять дёрнулась. И опять, и опять, и снова… Попка покрылась красными полосками. Он бил и бил её, наверное минут десять. Потом решил передохнуть, а бабка – шакалиха, намочила тряпочку в солёной водичке и приложила к попке девушки, с причитаниями «терпеть, терпеть!» Катя начала извиваться, и видно кричать, потому как подошёл отец, и надавал ей посщёчин. Потом он продолжил её бить. Он бил её ещё минут двадцать, а потом, отвязав, велел одеваться и пойти умвться, чтобы брат не увидел её в таком виде. «Сегодня ты без ужина, прямо щас иди ложись спать. И попробуй не уснуть. Через пять минут я проверю и скажу отцу, если ты не будешь спать, мерзавка, и он с тебя опять шкуру спустит!» – злораствовала бабка. Отец велел ей идти, и посмотрел на Катьку. Она поцеловала отцу руку и сказала «Спасибо, папочка, за урок!» и ещё что – то, я не поняла. Потом она легла спать, а было наверное, часов пять или шесть.

Мы с Машкой шли домой молча. В школе назавтра Катька выглядела как обычно, и только немного жмурилась, когда садилась за парту. Мы с Машкой твёрдо решили каждый раз, когда она получит три или два следить за ней, потому что нас это ох как возбуждало.