… Я лежал в ванной, с пеной и морской солью, как обычно, читал Компьютерру и блаженствовал, когда поскреблась в дверь и сразу вошла Старушка. Она была в Депеш Моде, её трусишки и даже колготки висели на сушилке надо мной. Димыч, давай я тебе помогу, спину потру или ещё как. А – то ты всё время мне помогаешь, я тоже хочу. Я чуть не уронил Компьютерру в воду – ты чё, я ж не маленький, сам могу. Ага, и спину себе сам потрёшь? Возражения у меня были, но я притормозил – если Старушка чё решила, она своего добьётся, уж я – то её знаю. Ладно, спину – можно. И я сел в воде, благо пена кое – как прикрывала моё смятение. Но у козы имелся свой сценарий – она мигом скинула Депеш, взяла мочалку и залезла в воду позади меня. Пока я размышлял, как мне дальше поступать, она уже тёрла мою бедную спину, причём тёрла так, что я опасался за сохранность шкуры. Это было очень в кайф, на грани боли – я даже забыл на время о пикантности ситуации. Тем временем коза принялась за плечи, шею, затем смело зашла спереди и принялась натирать мой живот, грудь. С тем, что было над водой, она закончила быстро и принялась за подводную часть. Она села мне на ноги и её пипка перестала, наконец, мелькать перед моим носом. Но легче не стало – Старушка открыла слив и уровень воды пошёл вниз. Через какое – то время мой дружок замаячил из воды и пены между нами – Старушка за ним понаблюдала, затем намылила ладонь и принялась за мои причиндалы. Я кряхтел, но помалкивал, совершенно не понимая, что можно сказать или сделать, а она лишь иногда весело на меня поглядывала и продолжала помойку.

Ух ты, он у тебя в чехольчике, сказала наездница, а можно его расчехлить?

В принципе можно, но это больно, когда он стоячий, промямлил я – боюсь, шкурка треснет.

Я и не знала, что бывает такой чехольчик, у Хозяина залупа голая и здоровенная, вот такая – она показала руками арбуз средней величины. Я поморщился. А как вот это называется? Она коснулась пальчиком головки, что едва выглядывала маленьким ротиком из напряженно натянутой шкурки.

Ну, не знаю, головка, например. Интересно, думал я, слово «залупа» звучит грубо и неприлично, но вот примеры: скажем, «вылупиться» и «залупиться». Корень у слов один, вроде, но какая разница! Первое слово даже дети любят, второе – табу.

Я очнулся – ну, он же обрезанный, вот у него она и голая.

Обрезанный? Зачем?

Ну, не знаю, у них, у черножопых так принято – они маленьким мальчишкам шкурку обрезают напрочь в раннем возрасте. Она таращилась на меня.

Ты не шутишь?

Нет, зачем.

Больно же, дураки что – ли?

Это у них такой обычай, так они привыкли.

Эти разговоры меня слегка отвлекли, но не Старушку. Она потихоньку пыталась расчехлить моего дружка – а так больно? Я промолчал, но и так было видно, как напряглась шкурка на головке, сжимая её тугим кольцом. Ладно, она не стала дальше меня мучить, намылила ладонь пообильнее и стала натурально меня дрочить. Хорошо, что перед её приходом я успел сбросить лишнее давление в туалете, иначе я бы её уже забрызгал мощной струёй. Я совсем потерял дар речи. В сливе захлюпали остатки воды, Старушка оставила меня на время в покое, развернулась и, закрыв слив, пустила тёпленькую водичку. Она продолжала сидеть на моих ногах, пониже колен и когда елозила туда – сюда, я ощущал, как на место ягодичек перемещается пышка её пипки и обратно. Димыч, ты мне только не мешай, хорошо? Подсказывай, если что, но не мешай. Что тут подсказывать? Она всё знала и умела получше моего, малявка. Я даже удивился, как аккуратно она обращалась с моими яичками, очень бережно их намылила и так же нежно помыла. Попыталась добраться до моей попки, но уж тут я промычал, что сам с ней справлюсь и она оставила мой зад в покое. Я блаженствовал, лёжа в воде, она сидела на корточках надо мной и возилась с моим пискуном, что – то приговаривая, типа, подходящий размерчик. Пискун, надо сказать, вёл себя молодцом, пока не собирался брызгаться. Тем более, Старушка постоянно отвлекалась, то мыло ловила в воде, то за душем поднялась. Потом долго рассматривала выглядывающую часть головки – она мне улыбается, заявила коза. Ну да, улыбкой Джоконды… Моя дама действовала не суетясь, словно делала это много раз уже, но было заметно, что и её накрыл озноб – кожа у неё на ягодичках и на бёдрах стала пупырышками – гусиная, так, кажется, говорят. Если присмотреться, то было видно, что её спокойствие – с трудом контролируемое.

Я всё так же млел, лёжа в тёплой воде и жмурясь от удовольствия, а коза возилась со мной, как с барби. В какой – то момент я почувствовал неладное и когда открыл глаза, то сначала почувствовал, а затем увидел – Старушка, сидя надо мной, вставляла мой конец себе в попку. Послушай – ка, это уже как – то как – бы… – мямлил я, но дама моя действовала по своим планам. Подожди, Димыч, я всё знаю сама – она поплевала в ладошку и, намазав слюной моего дружка легко вставилась сначала по головку, и через мгновенье – на всю длину моего пискуна и села на меня. Я охнул. Она – тоже. И замерла в таком положении. Мы молча, не шевелясь, изучали собственные новые ощущения. Внутри неё было тепло, мягко и бархатно приятно. Не знаю, сколько времени это продолжалось, может, две минуты, может, полчаса. Она тихонько заговорила – ну вот и пригодилась морковка… Знаешь, Димыч, я столько страху натерпелась тогда, когда Хозяин пытался в меня свой хер вставить, столько потом об этом думала… думала и думала… с этим страхом я решила сама как – то разобраться. И потом зря я что ли целый год, считай, эту морковку чертову запихивала? Я много чего воображала и хочу всё попробовать. Ты мой друг, ты ж меня понимаешь?

Я мало чего понимал сейчас, но возразить сил не было, только головой кивал невпопад. Тем временем проказница попробовала новую штуку – я почувствовал, как она обжимает моего дружка своей попкой, словно пытается его доить. Это было что – то новенькое: совершенно немыслимые ощущения, не с чем сравнить. Эти мягкие, упругие пульсирующие движения внутри моей дамы, этот нереальный массаж моего дружка – я представить себе не мог ничего подобного. Ух ты, класс, сказал я сиплым голосом – ты где так научилась? Сама, сказала Старушка – мама мне жаловалась когда – то, что Хозяин заставляет её так делать с ним, но разве такой толстенный дрын можно толком пожать в попке – силёнок не хватит. А я на морковке тренировалась – интересно же. Но морковка – жесткая. Тебе это понравилось? Супер, ты знаешь – это настоящий кайф. Как же это назвать? Давай так – конечный массаж, лады? Поняла – конечный массаж, значит твой кончик – мой массаж, правильно? Всё верно, Старушка, всё ты правильно понимаешь. Она тем временем встала с меня и, ополоснув дружка, изучила его – цела ли шкурка. Она была пока ещё цела, но собралась вся позади головки. Больно? Нет, уже нормально. Видишь – никаких какашек, кстати заметила моя дама, клизма пригодилась. Она вновь сосредоточилась на процессе – попробую теперь не слюнить его – полезет? Без смазки он лез пока ещё с трудом, я поморщился.

Умничка сразу всё поняла и, соскочив с него встала надо мной по – собачьи, попкой ко мне и поплевала на головку. Она не торопилась, проказница, поплёвывала, размазывала и опять поплёвывала. Я молча рассматривал звёздочку её попки и бодро торчащий уголком носового платка пискун её пипки. Наконец, я понял её неторопливость, вот же тормоз! и осторожно потрогал звёздочку – она подалась навстречу моему движению. Я сотню раз уже касался её попки раньше, но сейчас был совсем другой случай. От волнения я плохо владел рукой, но всё же постарался помассировать ей звёздочку поглубже. Она решительно насунулась на мой палец, одним движением. Ух ты, легко – упражнения с морковкой действительно не прошли зря. Я попробовал большим пальцем продолжить массаж изнутри, а остальные пальцы могли заняться пипкой – всё же рядом. Внутрь я не совался, я помнил разговор про целку – я не разрушитель какой. Меня интересовала эта штучка, что торчит победно из пышечки её пипки. На порно – картинках я таких немало повидал, но там у тётек они висели, как тряпки, или как губы у верблюда, и шерсть вокруг или бритая нездоровая кожа, а здесь… Шелковистая шкурка везде гладкая идеально, ни волоска, ни прыщика. Пипка упругая, а эта штучка – помягче, но тоже постепенно набухает. Я хотел спросить Старушку, как она называет эту штучку, но постеснялся. Да, в такой вот живописной позе – и постеснялся!

Мои действия явно нравились моей подшефной, она тоже активничала на своём фронте: в какой – то момент я почувствовал, что она слюнит моего дружка своими губами. Во дела! Девушка без тормозов, одним словом. Но и я не буду отставать – я потянул её попку на себя. Пахло от неё пеной для ванн, разумеется. И я коснулся языком звёздочки. Она замерла. И подалась навстречу мне. Язык проник поглубже, достаточно глубоко, сколько смог. Она подалась ещё дальше и вот мой язык уже у неё в пипке. Там мелко из – за целки и я принялся обсасывать эту самую набухшую штучку, как карамель Бон – бон. Да, так и назову – пусть будет Бон – бон, неплохо. Это упражнение было явно по душе моей даме, она извивалась и двигала попкой в стороны и навстречу языку. Но у нас, похоже, идёт негласное соревнование – кто кому больше доставит удовольствия, а не получит. До этого она осторожно теребила моего дружка обеими руками, лёжа животом на мне. Шкурка уже освоилась и могла скользить туда – сюда почти без боли, что коза и проделывала неторопливо. Но вот решила дотянуться туда губами – теперь уже мне пришлось податься за ней. Она опять принялась его слюнявить губами, а потом неожиданно взяла в рот почти целиком, ну, наполовину, точно. В прихожей звонил телефон, сквозь звон в ушах я его едва услышал. Наверняка, клиенты суетятся, но я и ухом не повёл. Чайники – отдыхайте – у меня сегодня выходной, каких ещё не было!

… Она потянулась и пустила горячую воду: вовремя, ванна уже остыла. Она повернулась ко мне, весело сверкая чёрными глазищами: когда смотрела на тех картинках, что заставлял разглядывать Хозяин – думала: ужасно, противно, никогда. А всё не так, правда, Димыч? Мне всё нравится.

И мне, просипел я чуть слышно. Похоже, у неё всё ещё полно всяких идей.

А что тебе больше понравилось, Димыч?

Всё, выдавил я.

Нет, честно – больше всего, а?

Ну – я помедлил – конечный массаж – очень круто.

И мне, обрадовалась Старушка – так щекотно внутри, когда ты им шевелишь.

Так он же сам дёргается, когда ты его там обжимаешь!

Да?