– Что, стыдно за мокрые ползунки? – обратилась ко мне юная нянечка, – Смотри, Лариса, как покраснел.

– Знает, что нехорошо писять в штаны, – сказала Лариса, – Ну что, Оль, ты им займешься? А я тогда бужу остальных?

– Хорошо, – кивнула рыжая девушка.

Оля взяла меня подмышки и вынув из кроватки, отнесла на один из пеленальных столов.

– Давай снимем эти мокрые штанишки, – улыбнулась она, принявшись меня раздевать, – А теперь ложись на спинку. Вот так.

Осознав, что из одежды на мне осталась одна короткая майка, я быстро прикрыл пах ладошками.

– Куда полез? – недовольно нахмурилась Оля, убирая мои руки.

Нянечка взяла из стоящей на столе коробки детскую салфетку и принялась вытирать мне живот.

– Лежи спокойно! – прикрикнула она на меня, щекотно протирая мне холодной салфеткой лобок.

Почувствовав, как чужие пальцы приподняли мою – разумеется детскую – письку, я густо покраснел.

– Чей это писюнчик? – ласково улыбнулась юная нянечка, – Сашин? Сейчас как следует его вытрем. Вот так, со всех сторон.

Посвятив моей письке еще полминуты, Оля до отказа задрала мне ноги. Было ужасно стыдно лежать в этой позе – особенно перед 17 – летней девчонкой, с интересом разглядывавшей меня между ног. Чувствуя себя полностью беззащитным перед ней, я едва сдерживался, чтобы не заплакать от обиды. Неожиданно я громко пукнув, снова густо покраснев.

– Как не стыдно, – шутливо нахмурилась Оля, – Хочешь по – большому?

Я отрицательно мотнул головой, не зная, куда деться от стыда.

– Точно не хочешь? – не унималась нянечка.

Неожиданное прикосновение холодной салфетки к яичкам заставило меня поежиться от сильной щекотки.

– Перестань ерзать! – повысила голос девушка после моей безуспешной попытки увернуться от щекотной салфетки.

– Подержать? – предложила подошедшая к столу Лариса.

– Спасибо, – кивнула Оля, передав Ларисе мои ноги, – Двухлетних уже тяжело держать, когда начинают вырываться.

– Мальчишки так ужасно боятся щекотки, – улыбнулась Лариса.

– Ах вот в чем дело, – хихикнула Оля, – У мальчиков тут что, самое щекотное место? Просто невозможно до мошонки дотронуться. И когда между ягодичек вытирала, ерзал и уворачивался.

Неожиданно я почувствовал знакомое головокружение. Длилось оно в этот раз буквально полсекунды, но я успел отчетливо расслышать сказанную чужим голосом фразу: «Как интересно». Голос был женским, но гораздо старше Олиного с Ларисиным. Я никак не мог вспомнить, кому принадлежал этот знакомый голос – в очередной раз убедившись, что половина моей памяти наглухо заблокирована.

– Потерпи, маленький! – виновато улыбнулась Оля, снова принявшись вытирать меня между ног.

Я задрожал всем телом. Если раньше я хоть как – то мог терпеть неприятную щекотку, сейчас она стала совсем мучительной. Я подозревал, что это связано с только что испытанным головокружением и загадочным голосом «за кадром». Самое ужасное, мне уже давно хотелось писать, и острая щекотка мешала терпеть усиливающийся с каждой секундой позыв.

– Хорошенько вытри за яичками, – попросила Олю Лариса, – У мальчиков там обычно грязнее всего.

Покрывшись гусиной кожей от очередного прикосновения холодной салфетки, я не выдержал и начал писать.

– Ой! – удивленно вырвалось у Оли.

– Вот это сюрприз! – усмехнулась Лариса, – Приподними ему пипку. Ага, вот так, чтоб направить струйку на марлю под попой.

– Я думала, только груднички такими вещами занимаются.

– Двухлетние, как видишь, тоже.

Обе нянечки тихонько хихикнули. Мне хотелось провалиться под землю от стыда.

– Ты что специально это сделал? – обратилась ко мне Оля немного обиженным тоном, – Посмотри, полрукава мне забрызгал.

– У нас достаточно запасных халатов, – сказала Лариса.

– И почему мальчики так любят пускать фонтаны на пеленальном столе? – усмехнулась Оля, – Причем в самый неподходящий момент, когда вытираешь между ножек.

– Или мажешь детским кремом, – добавила Лариса.

– Даж не знаю, – задумалась Оля, – Салфетки слишком холодные? Слушай, а может у малышей такая реакция на щекотку?

– Я тоже об этом подумала.

В следующую секунду я почувствовал очередное головокружение – и фразу «Неплохая идея». Оля с Ларисой никак на «голос за кадром» не отреагировали – похоже я был единственным, кто его слышал.

– Осталось только помазать детским кремом, – сказала Оля, взяв в руки голубой тюбик.

Лариса по прежнему держала мои ноги задранными вверх и Оля, выдавив на указательный палец капельку крема, принялась щекотно водить им у меня между ягодиц. Я испуганно вздрогнул, почувствовав, как она бесцеремонно углубилась пальцем в мою дырочку.

– Чтоб лучше какал? – со смехом поинтересовалась Лариса.

– Ага, – хихикнула Оля, быстро вытащив палец у меня из попы.

Выдавив на кончики пальцев новую порцию крема, Оля начала мазать мою мошонку. Щекотка была такой нестерпимой, что я мгновенно покрылся гусиной кожей.

– Бедный мальчик, – пожалела меня Оля, – Так боится щекотки.

– Как – нибудь переживет, – усмехнулась Лариса, – И советую не стоять прямо перед ним, а чуть отодвинуться в сторону.

– На случай пописа? – хихикнула Оля и в следующее мгновение я, не в силах терпеть острый позыв, брызнул из письки тонкой струйкой.

В отличие от прошлого раза позыв был намного сильнее, но самое ужасное – появился совершенно внезапно, без предупреждения – в ответ на мучительную щекотку. Я ничего подобного еще в своей жизни не испытывал. Оставалось только гадать, был ли мой второй «фонтанчик неожиданности» нормальной реакцией двухлетнего ребенка на щекотку или в этом мире были свои порядки – установленные загадочной женщиной – режиссером, которой принадлежал «голос за кадром».

– Саша! – недовольно посмотрела на меня Оля.

– Я тебя, Олька, предупреждала! – засмеялась Лариса.

– Да что с ним сегодня такое? – продолжала шутливо возмущаться Оля, разглядывая новое мокрое пятно на халате, – Нашел себе развлечение!

Мои щеки пылали стыдом. Хотелось просто исчезнуть: провалиться под землю, испариться, стать невидимым – но только не лежать перед ними в этой унизительной позе – на спине с до отказа задранными вверх ногами. Разумеется мои прежние «инфантилистские» фантазии даже отдаленно не напоминали происходящее в этом ужасном мире.

Что мне оденут после мазанья детским кремом я так и не узнал, потому что опять закружилась голова и потемнело в глазах. В этот раз неприятные ощущения продолжались довольно долго и привели к полной смене обстановки. Я стоял на песчаном пляже большого озера.

– Саша! – тронула меня за рукав симпатичная молодая женщина.

Согласно загруженным в меня новым «воспоминаниям» она была моей мамой. Также изменился мой виртуальный возраст – теперь мне было 5 лет. Я осмотрелся по сторонам, украдкой разглядывая маминых подруг: 20 – летнюю Оксану с полуторагодовалым сыном Сережей и 15 – летней сестрой Настей, 30 – летнюю Валю с 12 – летней дочкой Наташей и нашу 18 – летнюю соседку Алену. Разумеется, все были курносыми – единственная отрада в этой параллельной реальности.

– Какой хорошенький, – с нежностью сказала Наташа, уставившись на лежащего голышом Сережу.

– Никак не можешь на голенького карапуза налюбоваться? – чуть насмешливо посмотрела на нее Настя.

– Везет тебе, Настена, – завистливо сказала Наташа, – Целыми днями наверно с Сережей возишься. А у меня никого нет – ни братика, не племянника.

Наташа тяжело вздохнула.

– Что это такое? – прикрикнула на меня мама, – Почему ты до сих пор стоишь одетый? В шортах и майке загорать собрался? Быстренько раздевайся!

Я нехотя разделся до трусов.

– Трусики тоже снимай! – приказала мне мама.

– Мам! – протестующе заявил я, чувствуя, как мое лицо захлестнула горячая волна стыда.

– Саша, я тебе уже сказала, – устало вздохнула мама, – Побудешь сегодня на пляже голышом. Ну? Быстро снимай трусы!

– Мам, ну пожалуйста… – я не выдержал и разревелся, – Не хочу – у без трусов как маленький!

– Сменные трусы дома забыли, – пояснила мама подругам, – Я, Саша, за ними ехать не собираюсь! Сам виноват. Если б ты меня сегодня утром так не довел, я б ничего не забыла. Походишь голышом, ничего с тобой в 5 лет от этого не случится.

– Только малыши без трусов ходят! – сказал я сквозь слезы.

– Вот еще, – хмыкнула мама, – Многие даже детей постарше раздевают на пляже догола.

– Ага, – согласилась Оксана, – Особенно мальчиков. Чего им стесняться?

– Мой стеснительный, – усмехнулась мама, – Не знаю, где его в 5 лет этому научили. Неужели в садике?

Мама присела передо мной на корточки. Заметив, что она потянулась к моим трусам, я вцепился в них мертвой хваткой.

– Сейчас же перестань капризничать! – раздраженно сказала мама, больно шлепнув меня по рукам, – Подумать только, в 5 лет приходится раздевать, как грудного. Ну? Кому сказала! – я получил шлепок по попе, – Я научу тебя слушаться!

Мне ничего не оставалось, как дать ей раздеть меня догола.

– Не надо плакать, – ласково обратилась ко мне Наташа, – Смотри, как Сереже нравится нежиться на солнышке голышом.

Заметив, что 12 – летняя девочка уставилась мне между ног, я вспомнил, что стою без трусов и быстро прикрылся.

– В первый раз вижу, чтоб ребенок в 5 лет так стеснялся, – усмехнулась Валя.

– Я тоже, – согласилась Оксана, – Как будто никто из нас не видел маленьких мальчиков голышом.

Взрослые дружно засмеялись, еще больше вогнав меня в краску.

– А ну – ка покажи, что ты прячешь? – ласково попросила Наташа, разжав мне руки, – Свою маленькую писюльку?

Наташа бесцеремонно приподняла мне письку, тихонько хихикнув. Я с мольбой в глазах обернулся на маму – она уткнулась в свой журнал, явно не собираясь вмешиваться.