День начался удачно. Обычно до обеда в кафе посетителей – то не бывает, но эти трое погуляли на славу. Закуски, шашлык, спиртное. Дело пойдет, и через полгода можно будет рассчитаться с долгами.

– Танюша, доча, – крикнула Елена Ивановна, – если хочешь, возьми себе кока – колы в подсобке.

Получив счет, один из тройки, прыщавый молодой человек, достал из кармана калькулятор, долго тыкал в кнопки и наконец радостно заявил:

– Ну вот, товарищ майор, обсчитала ровно вдвое.

Другой, вроде молодой, но с морщинистым лицом, предъявил побелевшей женщине удостоверение, а его помощник подошел к двери, перевернул табличку и щелкнул замком.

– Будем составлять протокол.

– Не надо, товарищи, – захлебнулась слезами Елена Ивановна. – Ну пожалуйста. У меня дочка иждивенка, мужа нет, долги огромные. Если меня уволят, мы пропадем…

– Да тебя не просто уволят, ты у меня сядешь. А дочку твою – в интернат, там из нее человека сделают.

Ноги у Елены Ивановны подкосились, и она рухнула на стул.

– Ладно, – смягчился майор. – Можем договориться.

– Я все – все для вас сделаю…

– Да ты – то нам на кой сдалась… – перебил ее третий, доселе молчавший брюнет с усиками.

Таня вприпрыжку вбежала в бар и остановилась как вкопанная, увидев мать в слезах.

– . .. Танечка, милая, ты должна сделать, что велят эти дяди. Я тебя умоляю, сделай все, что прикажут.

– Зачем?..

– Все – все делай, так надо. Иначе меня посадят в тюрьму.

Елена Степеновна погладила ее по голове и вышла в подсобку. Таня вопросительно посмотрела на незнакомцев.

– Ну что стоишь, как дура? Раздевайся!

– Мама, мама! – закричала Таня.

Раскрылась дверь, женщина вошла широкими шагами и закатила дочери звонкую пощечину:

– Заткнись, стерва! Тварь неблагодарная! Будешь артачиться, морду разобью.

Таня окаменела.

– Иди – иди, теперь она будет послушной. Ведь будешь? – обратился к девочке майор, нагло осклабившись. – Да не боись, целкой останешься.

Таня кивнула.

… Когда на девочке остались одни трусики, она вопросительно подняла глаза.

– Тоже снимай, – подтвердил прыщавый.

Она стояла голая, как лягушонок. Недоразвитые грудки, и едва пробивающиеся волосики на лобке.

– Стань на колени, – велел брюнет. Они все трое сняли брюки и выпростали свои разбухшие члены.

Она подчинилась.

– Открой рот. Вот так, умница.

– Да она все умеет, – весело подхватил прыщавый. – Ты что, уже порнуху смотрела?

Не выпуская член, девочка что – то промычала и потрясла головой.

– Врешь, смотрела. Теперь яйца заглоти, только нежно…

Морщинистый первый кончил ей в рот. Сперма потекла по подбородку.

– Глотай, сука, это полезно.

Закапало на пол.

– Вылизывай быстро, и чтоб пол был чистый.

– Сначала мне ноги оближи, я их давно не мыл, – вставил прыщавый, и троица заржала.

Когда Таня все сделала, прыщавый обхватил ее голову бедрами, так что его обвисший член лег ее на лоб, и желтая дорожка мочи побежала по лицу девочки, перемешиваясь со спермой и слезами.

– А теперь иди сюда, – приказал морщинистый. – Будешь лизать мне жопу.

Он откинулся в кресле, высоко задрал зад, и она робко коснулась его ануса язычком.

– Да глубже, сука, – вспылил мужчина и отвесил ей оплеуху.

Девочка повиновалась.

– Ой, братва, – через минуту сказал он. – Надо облегчиться.

Они сразу смекнули, железной хваткой уложили ее на пол, несколько раз ударив по шее и в висок. Девочка обмякла, и морщинистый старательно испражнился ей на лицо.

– Зачем вырубили?

– Так рыпаться будет, ее держать, а ты нам на руки насрешь?

– Милтонс, ты нам продукт испортил, – зажимая нос, посетовал брюнет.

– А вы ее помойте.

И они стали мочиться на нее, размывая коричневую жижу.

Когда Елена Ивановна вернулась, Таня лежала недвижима на полу в луже мочи, совершенно голая и избитая до кровоподтеков. Ее лицо было перемазано калом.

«А ведь менты – то настоящие, не липовые, » – некстати подумала женщина. И ей почему – то стало легче.