Каждый день я просыпаюсь с мыслью начать новую жизнь — прекратить принимать наркоту, прекратить грабить и убивать, прекратить насиловать женщин и играть на деньги. Но меня затянуло, и для всех нас уже нет обратного пути. В тридцать лет я стал сумасшедшим параноидальным шизофреником, отморозком, мразью, грязью, людоедом, идиотом, подонком, ублюдком, и всё таки — принцем городского преступного мира.

И вот я вновь проснулся утром. Память постепенно залила мозги — я вспомнил, что меня зовут Серёга Вермут. Я оглянулся неторопливо — не валяется ли в моей постели какая-нибудь новая облезлая кошка, одна из тех дешёвых шлюх, которых мы снимаем на трассах. Нет. Я был один в постели. Лучи солнца проникали в окна и звали прожить этот день. Сука, вечная безысходность! Каждый день шагаем всё ближе к смерти, и миллионы придурков и овец ещё и блаженно радуются в дороге!
Я встал и почесал жопу. Потом оделся и пошарил в кармане чёрных брюк. Там я нашёл пару тысяч рублей, и больше денег у меня не было. Но ничего, я грабану квартиру или магазин, и снова буду развлекаться.

Потом я выкурил первую сигарету, сидя на унитазе и рассматривая контакты в мобильнике. Мне нужен был друг, чтобы провернуть очередное дело. Друзей у меня было мало. Я, Литва, Гудвин и Малёк — вот и вся наша банда. И не попадайся нам на пути, читатель! Мы звери. Мы зло этого мира. Мы вечно убитые героином, бензином, кокаином и амфетамином нелюди, гопники, последние твари. Нам плевать кого мы сегодня убьём, зарежем ради наслаждения или денег, кого мы изнасилуем, а потом выпустим жертве острыми ножами кишки!

У меня также есть пара друзей, которые не входят в банду. Один из них — человек по прозвищу Император. Он жестокий философ и духовный наставник. Много лет мы шагаем вместе в этом мире, но я до сих пор не могу понять — друг он мне или враг.
Я вышел из ванной, где я вылил на башку пару вёдер холодной воды, и прошёл на кухню.
Наверное, нет таких слов, чтобы описать, насколько же я люблю пожрать. Я просто обожаю вкусную еду. Заглянул в холодильник, но он был пуст — только кусок сыра я увидел там, и нетерпеливо позавтракал им.
Потом я стал звонить Гудвину. Наш рабочий день начался.

— Гудвин, где вы? — нетерпеливо спросил я.
— Где мы? — удивлённо пробормотал Гудвин.
— Да, придурок, мать твою, где вы?! — переспросил я.
— Мы закопались, — коротко ответил Гудвин.
— Глубоко закопались? — поинтересовался я.
— Метров на триста.
— Ну, так раскопайтесь и приезжайте ко мне. Надо продумать дело.
— Нет, Вермут. Мы грабанули офис и конкретно закопались на пару недель.
— А кто с тобой там?
— Я и Литва.
— А где Малёк?
— Поищи его, он вроде не закапывался.
— Ты заебал со своими раскопками, Гудвин! — заорал я в мобильник.

— Всё, не звони на этот номер. Менты нас ищут.
— А мне что делать теперь?
— Найди Малька. Проверните дело, срубите денег. И тоже закопайтесь. Всё, давай, Вермут, — Гудвин отключил связь.
Я набрал Малька, но его телефон был отключён. Тогда я набрал Императора. Тот тоже был не абонент.
Тогда я закрыл квартиру и отправился болтаться по городу.
И пока я гулял, незаметно пролетел день. А потом в цветущем парке в центре города я увидел красивую нищенку.
Я остановился рассмотреть её и задумчиво жевал спичку в зубах.

Она была прелестна, хоть и очень бедно одета. Белые локоны её волос падали на плечи, и она часто поправляла грациозным движением руки чёлочку на лбу. Она сидела в голубой блузке и в дешёвой длинной юбке. На ножках туфельки, на руках и на шее копеечные украшения. Своими зелёными глазками эта блондиночка с любопытством озиралась, вероятно в надежде встретить здесь богатого принца.
Я двинулся в её сторону и преспокойно сел на её лавочку рядом.
— Как поживаешь, Катя? — небрежно спросил я.

Девчонка оценивающе оглядела меня и состроила недоверчивую ухмылку на великолепных алых губках.
— Я не Катя, — возразила она категорично. О боже, какой голос я при этом услышал! Она говорила как настоящая кошечка, бродячая уличная кошечка, иначе говоря, она слегка хрипло но нежно промурлыкала.
— Я давно тебя приметил здесь, — продолжал я вкрадчиво и убедительно, — может проведем вместе вечерочек? Выпьем? Поболтаем?
Девица игриво рассмеялась и ещё раз пристально окинула меня взглядом.
— Я не против… но имей ввиду, на первой встрече ничего не будет, — предупредила она.
— Как скажешь, — не стал спорить я, — поехали ко мне?

Она помолчала и подумала.
— Куда? — решилась она после недолгой внутренней борьбы.
В голове моей мелькнула мысль — «сейчас привезу её, буду от всей души насиловать пару дней, а потом подарю ей тысячу рублей и выкину».
— Здесь недалеко, пойдём поймаем такси, — я взял её руку и потянул, отцепив её от лавочки.
И всё получилось точно по моему плану. Всё, кроме одной вещи — когда я выебал её до полусмерти, она уже ни в какую не хотела уходить. Хоть убивай её.
Но всё по порядку. Я привёз её на такси в своё логово, иначе говоря в одну из квартир, и запер дверь.
Затем я не долго думая швырнул эту красотку на постель с такой силой, что она запуталась в одеялах и в простынях и возмущённо закричала:
— Эй, прекрати!!!

— Раздевайся. Живо! Или мне твою одежду разорвать?! И попробуй только заорать — я тебе тут же зубы вышибу вместе с челюстью, — холодно и грозно заявил я, встав над нею.
Пару секунд она переваривала мои слова, испуганно взирая снизу жалким взглядом.
— О, господи… ну почему такое всегда со мной?… за что мне это… ты насильник, да? — со страданием в голосе спросила она.
— Я не просто насильник. Я закапываю в землю непослушных женщин живьём, — стараясь говорить серьёзно заявил я снова.
— О боже… вот я попала… пожалуйста, отпусти меня! Я прошу, ради бога, ради твоей матери! — жалобно захныкала девчонка, наконец освободив свою голову и руки из простыней.
— Ты что, тупая?! — пришёл я в бешенство, — ты знаешь, что я делаю с особо тупыми женщинами?
— Что? — в страхе но с любопытством спросила она.

Я секунду раздумывал, что же ей такое зарядить в ответ.
— Тупых женщин… я не просто закапываю. Я их сначала закапываю, потом раскапываю, а потом снова закапываю! — угрожающе и деловито сообщил я.
— Вот я попала… ладно, только не бей меня… я знаю, что тебе нужно… я буду слушаться тебя, только отпусти меня после живую, хорошо? — кротко проговорила она.
— Вот это другой разговор! — одобрил я, — теперь слезай с постели и пойдём на кухню, выпьем по стаканчику перед сексом. Руку давай!
Я вытащил её с постели и повёл на кухню. Я почувствовал, что её всю лихорадит — девчонка по страшному дрожала всем телом.

Но я знал способ успокоить. На кухне я налил ей стакан водки и приказал выпить его.
— Я не смогу столько! — снова заныла она.
— Заткнись и пей. Не выпьешь — башку тебе отрежу, сука, — перебил я её.
И тогда она выпила в несколько глотков стакан водки. Красивое её личико вспыхнуло, глаза заблестели, и ей мгновенно стало хорошо.
Я понял, что для неё привычно пить водку. Я толкнул её легонько, и девчонка приземлилась на стул.
Став миролюбивая и спокойная, она подобно всем женщинам принялась рассуждать вслух.

— Значит, ты вот такой у нас? Опасный тип? А по нормальному не пробовал? Девушку себе найти… любить… ты даже не поинтересуешься как меня зовут и кто я? — промурлыкала она в жалкой надежде задобрить меня.
— Я же сказал, тебя зовут Катя. Будешь Катей эти два дня. Потом отпущу. А теперь сними одежду. Делай это неторопливо, Катя. Я хочу, чтобы ты голая сидела передо мной, — презрительно сказал я.
Она повиновалась без лишних кривляний и разделась.
— Как скажешь, — покорно сказала Катя и потянулась к пачке сигарет

на столе.

Жалобно скрипела постель, тусклый свет настольной лампы освещал комнату, отбрасывая причудливые тени на стены. За окнами начиналась ночь. Поставив голую Катю раком и пошлёпав по миловидной заднице, я вогнал свой хуй в её узенькую пиздёнку и ебал её. Катя постанывала и плакала. Её груди висели и раскачивались, и я улыбаясь трогал их и тискал рукою, продолжая натягивать Катю размеренно и неторопливо. Иногда я шлёпал её по жопе, и девчонка громко вскрикивала. Но это было только начало.
— Тебе нравится? — я схватил её и тиская всю Катю проговорил ей сладко в левое ухо, — давай, котёнок, порезвись!
— Даа… думаешь приятно, когда тебя насилуют? — уныло выдавила Катя.

— Это я только разогревался. Встань на колени и возьми в рот!
Я поставил её и заставил сосать. Катя сосала сначала неохотно, но потом смирилась с ситуацией и стала трудолюбиво сосать, одновременно отлизывая головку члена язычком. Потом я заставил её убрать руки за спину и стал яростно трахать её ротик.
Катя плакала, мычала и захлёбывалась, словно умоляя меня прекратить. Вечер определённо удался.
А потом я трахал её везде и во все места, и во всех позах. Бешено драл её на кухонном столе, закинув Катины хорошенькие ножки себе на плечи. Насиловал её в ванной под приятной струёй тёплого ласкового душа. Потом я жарил её на балконе, а потом снова поволок на кухню. Я связал Катю её розовыми трусами, бросил на стол и вошёл сбоку. Я натягивал беспомощную Катю, кусая её соски, облизывая её лицо, слыша как она в отчаянии скулит и хрипит.

Девчонка уже теряла сознание, но она повиновалась мне словно моя сучка. Я обрабатывал хуем её красивый зад, одновременно мучая руками её груди, а потом я стал засасывать её шейку, оставив там ожерелье багровых засосов.
— Серёженька, не могу больше! Отпусти!!! Пощади, Серёженька! — скулила и вопила Катя.
— Давай, сучка, давай! Ещё! Ещё! Стони ещё для меня! — довольно ворчал я, продолжая загонять ей в жопу член.
И лишь когда я кончил три раза — один раз Кате в ротик, следующую порцию в её несуразную и симпатичную попу и последний раз ей на голову — я наконец сжалился и отпустил Катю.

Катя помирала. Она свалилась со стола на пол и блаженно выдохнула, с трудом раскрыв мокрые губки:
— О боже… Серёженька… ты супер…
Я взглянул на неё и с довольным видом ушёл в комнату.
Через минуту я вернулся с её одеждой и швырнул эту охапку на пол.
— А теперь убирайся. У меня много дел, — произнёс я.
— Не прогоняй меня… Я сейчас кофе тебе сварю, потом квартиру убирать буду, — заговорила она, пытаясь подняться с пола.
— Я сказал — пошла вон, — повторил я.
— Ну подожди… ты мне кажется попу порвал…
— Мне плевать. Одевай свои шмотки и исчезни, меня после секса женщины не интересуют. Вот тебе штука рублей, возьмёшь такси и пиво.

Я сказал это и ушёл на балкон.
Я закурил сигарету и высунул голову, распахнув окна балкона. Стояла звёздная ночь, город затихал, редкие машины сигналили где-то на трассе.
Через минуту я почувствовал, как она робко прижалась ко мне сзади голым телом и лизнула меня в спину.
— Не стой голый на балконе ночью… ты простудишься, — кротко и тихо проговорила Катя.
Следующая её фраза убила меня.
— Ты как кофе пьёшь? Сколько тебе сахара сделать, Серёж?

Мне пару раз попадались такие назойливые шлюхи. И осталось врезать ей по лицу и выкинуть. Но сегодня… был не тот случай, подумал я.
— Ты останешься у меня? Ты хочешь быть мне как жена? — резким голосом спросил я.
— Да.
— Почему? Ты что, на голову ебанутая? Ты к каждому мужику так приклеиваешься, который трахает тебя?
— Я не знаю… — озадаченно отвечала Катя, — я только знаю, что ты зацепил меня по полной программе. Ты отнял у меня всю человеческую гордость… ты сделал меня послушным животным в этот вечер. И самое страшное, Серёж — мне нравится это. Другие тоже пытались так… но там было только отвращение…

— Что ты хочешь сказать? Что я сделал это с тобою красиво? — недоверчиво усмехнулся я, повернувшись к ней.
И я увидел, как радостно и покорно искрятся её глаза… зеленоглазая блондиночка, с чарующим телом и взглядом, и вся моя теперь!
— Хорошо. Уберёшь квартиру, сваришь мне кофе, приготовишь еду, постираешь одежду, помоешь полы. А если будешь надоедать — выкину тебя. Поняла? — сказал я смягчившись.
— Договорились. Ты оставишь меня у себя? — её печальное лицо озарилось измождённой радостью.
— А тебя искать не будут?
— Не будут. Я уже неделю как из дома ушла, — призналась девчонка и робко потянулась целовать меня.

Ну что же, я был рад. Спасибо тебе, боженька, подарил мне сегодня симпатичную соску! Хотя, я всё равно не удержусь и проиграю Катю в карты. Навряд ли такой людоед и отморозок как я, мог влюбиться и растаять. Я презирал женщин и эту тоже, но я оставил Катю, потому что это был человек моего преступного мира. Я подумал, докуривая сигарету: «Всё равно этот грёбаный мир сломает этот цветок, затопчет её, научит выживать, научит быть хищной крысой, бросит все её светлые смешные чувства в грязь.
И, если этого не избежать, то пусть лучше я это сделаю с ней. По крайней мере, я сделаю это красиво, чтобы она не ощутила дикой боли, когда превратится в такую же грязную суку как мы»
Я улыбнулся, шлёпнул Катю по жопе и отправил делать закуску к коньяку.

На следующий день но ближе к вечеру в сети появился Малёк. Я созвонился с ним, и через пару часов он пришёл в гости. Малёк был плотным пареньком небольшого роста, младше меня на несколько лет, с озорными серыми глазами. Он приволок с собой собаку на поводке — огромного чёрного лоснящегося волкодава.
Катя в это время мылась в ванной. Она вышла в красном халатике на голое тело, и я позвал её в комнату к нам. Девчонка очень обрадовалась собаке и стала осторожно и ласково гладить пса.
— Как его зовут? — улыбнулась Катя Мальку.
— Гордон, — ответил Малёк, располагаясь за столом.
— Это мальчик или девочка? — спросила она.
— Его мальчик тебе в ротик не влезет, — проворчал Малёк, — это самец.

— Катя, тащи еду и пиво из кухни. Организуй нам стол, — сказал я девчонке.
Я бросил на стол колоду карт, и Малёк стал их нетерпеливо тасовать.
— Наркота есть? — спросил лениво он.
— Нет ничего. Последняя тысяча в кармане. Пора идти на дело.
— Ну и? Кого будем выносить? Пару магазинов?
— Не торопись. Давай поедим, поиграем. Постепенно всё решим.
— А где ты взял такую сосочку? — глаза Малька плотоядно заблестели.
— На улице снял… она не сопротивлялась особо.

Вернулась Катя и поставила на стол тарелку с мясом и блюдо из креветок. Мы открыли банки с пивом и все трое блаженно глотнули холодного пивка.
— На что сыграем? — Малёк подбросил карты на ладони и посмотрел на горячую после душа Катю.
— Давай по пятьсот, — я бросил на стол деньги.
Мы разыграли партию, и Малёк проиграл. Я убрал его пятихатку в карман.
— Не спеши её прятать, — возразил Малёк и снял с пальца золотое кольцо. Катя с интересом наблюдала за нами.
— Ставь штуку против кольца, — заявил Малёк.
— Нет. Отыгрывай пятихатку, — возразил я.

Вечер неспешно протекал. Мы играли, выпивали, курили, ели креветки и мясо.
Потом Малёк проиграл всё что было, и огорчённо вздохнул.
— Закончили. Давай о делах, — потребовал он.
Катя прильнула ко мне и прошептала мне на ухо:
— Выиграй его собаку.
— Зачем она нам? — прошептал я в ответ.
— Выиграй! — настаивала она.
Я обратился к другу и сказал:
— Будешь отыгрываться, Малёк? Ставь свою собаку против сегодняшнего проигрыша.
— Против собаки ставь девчонку! — заявил Малёк.
— Хорошо, — сказал я.
— Нет!!! — воскликнула бедная Катя.
— Заткнись, — сказал я, — играем.

Раздали карты. Напряжённая игра в тишине. Собака валялась на полу и облизывала кость, Катюша с замиранием сердца следила за игрой.
Мне повезло — забрал в конце двух тузов и швырнул последние карты на стол.
— Сука, — проворчал Малёк.
— Не переживай. Девка поиграется с Гордоном пару дней, и я тебе его верну, — произнёс я, желая утешить товарища.
Потом мы взяли по бокалу пива и вышли на балкон обсудить денежные дела. Начиналась ещё одна звёздная ночь. Лето катилось к концу.