…Он опрометью, словно пацан, сбежал по лестнице вниз. Выйдя из подъезда, принял невозмутимо важный вид, приличествующий его званию. Давя хрусткий ледок затянувший лужи, подкатила оливковая «волга» с шашечками. Из нее выпорхнула элегантная рыжая дама в роскошной белой шубке. Она с опаской ступала на высоких каблуках белых сапожек по наледи. Кольцов поспешил навстречу. «Она! Девчонки не успеют ни прибраться ни переодеться… — мелькнуло в голове.- Надо задержать!» Женщина оскользнулась и едва не растянулась на ступеньках, но вовремя оказалась в крепких мужских объятиях.

— Извините за дерзость, но вам требовалась помощь… — сказал он отпуская женщину и изображая благородное негодование, — Опять зима пришла неожиданно! А наш новый дворник сущий лентяй! Что с него взять — «лимита»…

— Благодарю, — сказала сухо, хотя в уголках прелестных губ скользнула улыбка.

Кольцов откровенно откровенно рассматривал женщину и произнес с восхищением:

— Вы Юлия Викторовна, мама Наташи ? Вы удивительно похожи, у красивых матерей и дочери красавицы… А я Евгений Сергеевич, дядя Кати… Нам давно следовало познакомиться.

— Да-а-а… — ее щеки заалели еще больше, к морозному румянцу добавилась краска смущения: — Очень рада знакомству, хотя много слышала о вас от дочери, о вашем увлечении…

Кольцов порывисто и нежно поцеловал протянутую кисть руки в ямочку у большого пальца, удержавшись от соблазна облыбызать каждый пальчик в отдельности, хотя задержал ладонь дольше, чем требуют правила приличия. Юлия совсем забыла о цели визита, покоренная обаянием и галантностью моложавого полковника. » Однако, у Наташки есть вкус, весьма ладный мужчина, — подумала она в тот миг когда кровь молоточками застучала в висках и легкая дрожь пробежала по ждущему ласки телу. Кольцов почувствовал это и внимательно посмотрел в карие, с поволокой страсти, глаза: » Э, голубушка, не удовлетворена ты в браке! Темпераментная! И дочка вся в тебя…». Женщина сильно нервничала, хотя изо всех сил старалась держаться невозмутимо. Снова их взгляды на миг встретились. Он еще раз поцеловал руку, теперь спокойно и корректно, в середину кисти.Спросил вкрадчиво:

— Вы располагаете временем, Юлия Виктороровна ?

— Да… Что ? — Она словно вышла из оцепенения, почувствовав горячую влагу между ног.

— У моей Катюшки какие то проблемы, по-женской части, а я не знаю что и делать…- он развел руками и смущенно улыбнулся. — Хорошо, что Наташенька у нас… Она такая умничка, послала меня в аптеку. У вас прекрасная дочь, я так рад этой дружбе…

— Спасибо, спасибо…- к ней возвратилась уверенность и спокойствие. — Так вот почему они не пошли в университет. А я думала…

— Вы о чем, Юлия Викторовна? — в голосе его слышалось скорее удивление, чем возмущение. — У нас с Катериной договор — учеба на первом месте, никаких гулянок. Я конечно не Цербер, отдохнуть тоже надо — кафе, театр, кино… У нас дача, можно на лыжах вволю накататься! Когда с Наташей, я спокоен, очень умная и серьезная девушка…

Потом, будто спохватившись, изобразил смущение :

Ой! Что я вас держу! Вы подниметесь или. .. — Кольцов сдвинул обшлаг шинели и посмотрел на часы, -. .. проедетесь со мной ? Машина будет с минуту на минуту…

Юлия Викторовна молчала. Бывают знакомства, которые и радуют и тревожат одновременно. Она догадывалась, что Наташа влюбилась в этого мужчину, годящемуся ей в отцы. Болело в тревоге материнское сердце: позабавится и бросит! Девственность дочь потеряла еще второклашкой… Нет, она не стала жертвой насильника. Все просто — в спальне младшего отряда пионерского лагеря девчонки играли в гимнасток. Наташка исполняла «ласточку» стоя на спинке кровати, сорвалась и ударилась промежность о металлическую трубу каркаса… В результате произошел разрыв девственной плевы. Сломала целку — выражаясь вульгарно…

И вот она сама попала под обаяние этого «дяди», потеряла голову и собирается ехать с ним незнамо куда! «Это от того, что у меня давно не было настоящего Мужика! — Рассуждала она, — Поеду, а там будь что будет…»

Словно в подтверждении его слов, вьехала во двор блестящая черная «двадцатьчетверка» аж с двумя антеннами. Вышколенный молодцеватый водитель выскочил и распахнул обе дверцы, увидев полковника с рыжеволосой дамой в белом.

— Поедемте…- пожалуй, слишком поспешно ответила Юлия Викторовна.

Он взял ее под локоток и повел к машине. Последняя здравая мысль мелькнула в сознании женщины: » Куда я еду ? Зачем?». Вспыхнула и угасла, как уголек в затухающем костре. Все затопило нарастающее, безудержное желание…»Волга» рванулась с места и понеслась в круговерть Москвы на проспект Калинина. Тормознули у серого улья Военторга , Кольцов, извинившись, вышел. Вернувшись с большим букетом пунцовых роз, вручил их Юлии и церемонно поцеловал руку.Женщина поднесла к лицу розы и зарылась в них, вдыхая аромат. Она прямо из машины позвонила на работу, сообщила что прихворнула. Кольцов усмехнулся про себя: он тоже мог соврать для пользы дела… После остановки у Военторга, полковник пересел к ней на заднее сиденье. Его губы были у ее ушка, обжигали горячим дыханием. Крепкая ладонь легла на округлое колено, погладила и медленно двигалась по внутренней стороне бедра:

— Вы верите в любовь с первого взгляда? — Глубоко вздохнул.- Всегда мечтал встретить серьезную, но в тоже время без всяких предрассудков женщину… Вы мне нравитесь…Самая прекрасная!

— Когда же вы успели меня полюбить? — полюбопытствола она с легкой иронией в голосе.

— Как только увидел…

Юлия зарделась и распахнула колени для нетерпеливой руки.

Пальцы сжимали через колготки и трусики пухлые валики половых губ, почувствовали влагу… Юле стало немного стыдно : её «тайна» раскрыта! Она прикусила губу, подавив стон, стесняясь водителя, которому, впрочем, никакого дела до них не было. Многое он перевидал и умел держать язык за зубами. Мелькнули на миг перечеркнутая надпись «МОСКВА» на белом щите и стеклянный «аквариум» поста ГАИ. Они мчались по Ярославке в подмосковный Калининград. Там, в Болшеве, у Кольцова была служебная квартира. На шоссе змеилась сухая поземка…

Серо-желтая высотка вздымалась в небо, делая еще ниже окружающие ее неказистые домишки и деревья в серебряном куржаке. Держа ее под локоть вошли в подъезд. Каблучки сапожек гулко стучали по метлахской плитке в такт ударам ее сердца: «Скорей, скорей, скорей!»

Дождались гудящего лифта, створки мягко раскрылись и Юлия первой вошла в кабину… Лифт плавно тронулся на встречу к неизбежному, что должно произойти. Пока отсчитывали этажи, женщина с замиранием сердца ждала- вот сейчас распахнет белую шубку, сожмет ладонями ее грудки! Соски распухли и напряглись под ажурным бюстгальтером. От нетерпения Юлия переступила с ноги на ногу на подрагивающем полу, влаги в трусиках стало больше… Вновь волной накатило чувство стыда. Евгений Сергеевич заметив замешательство, крепко поцеловал ее подрагивающие губы и нежно провел ладонью по упругой щеке, чувствуя волнительный жар.

— Не бойся, маленькая, все будет хорошо…

Она лишь опустила мохнатые ресницы и невинно улыбнулась.Даже под тенями кожа век была похожа на пенку кипяченого молока, выдавая возраст.

«- Да, не девочка, — подумал про себя полковник, — Может зря я все это затеял ?…»

Решение переспать с матерью Наташи пришло спонтанно, лишь только он увидел эту рыжеволосую, хорошо сохранившуяся женщину. Лифт щелкнул и мягко остановился. Юлия, полная решимости, вышла первой. Звякнули ключи, распахнулась обитая черной кожей дверь с золотистым номерком.Мужчина сделал преувеличенно приглащающий жест.

— Чья это квартира? — спросила она, войдя в прихожую, с любопытством озираясь по сторонам.Квартира встретила гостью уютом давно обжитого жилья.( Это благодаря старанием Веры Федоровны, для которой присмотр за квартирой, был существенным подспорьем к ее маленькой пенсии. Кольцов был не жадным человеком и ценил старательность своей «домоправительницы»)

— Моя, служебная. А на Семашко кооперативная, наследство от деда и бабушки, старых большевиков, — объяснил он, опережая её вопрос об московском жилье, — они уцелели, потому что после смерти Ленина, не лезли ручкаться с вождями, посвятили жизнь дочери, моей матери и нам с Алкой. Это мать Кати…

Кольцов решил не торопиться. После бурной ночи, он боялся оконфузиться и решил ограничиться парой «палок» и общением. В отношениях с женщинами, полковник ценил тех, с которыми, в «перерыв» между трахом, можно поговорить…

Он принял из ее рук цветы и видя как Юлия непослушными, словно застывшими от холода, пальцами пытается расстегнуть шубку, помог избавиться от верхней одежды. Затем, усадив на мягкую банкетку, снял сапожки, нежно оглаживал стройные ноги, от ступней к коленям, помял выпуклости икр, словно массируя.

— Какие прелестные ножки! — Произнес он с нескрываемым восхищением, целуя округлости коленей.

Как это было не похоже на прежние «перепихоны»! Молодцеватый офицер, припав на одно колено, целовал ей ноги, как знамя. Голова кружилась, расстегивая блузку, лепетала непослушными губами:

— Я больше не могу терпеть, Женя возьми меня…

Он подхватил ее на руки, как пушинку, понес в спальню, где призывно белела свежайшими простынями постель. Юля шаловливо взбрыкивала ножками и канючила, как маленькая: — Женечка-а-а, мне-е в душ надо-о…

— Потом, потом, моя маленькая!…

Эта женщина была его маленьким приключением, мимолетным, ни к чему не обязующим.

Евгений опустил Юлю на кровать и принялся неторопливо раздевать. Попытки помочь были пресечены. Действовал он аккуратно- не летели горохом пуговицы блузки, не трещала ткань, не «поползли», скатанные вместе с трусиками, словно змеиная кожа, тончайшие колготки. Процесс раздевания доставлял ему удовольствие. Постель была ярко освешена бронзовыми бра на стенах, отражалась в большом зеркале, вмонтированном в потолок белой спальни «а la Louis XV».

Он пожирал взглядом полным желания женское тело светившееся белизной, присущей только рыжеволосым. Стройное и ладное: упругие полушария грудей с задорно торчащими сосками , чуть выпуклый животик выдавал былую беременность, кустик темно-медных волос на лобке… А под ним распустился овал припухщих долек, приоткрывая стрелку блестящих от влаги лепестков и вздернутый от возбуждения клиторок… Ягодицы гладкие, без намека на целлюлит, аккуратная дырочка попки. Евгений глянул вприщур на сочащееся влагалище и аж покраснел от вожделения, поймав себя на мысли: что двумя «палками» он не обойдется и прелюдия, в данном случае, будет лишь тратой времени.

Он быстро избавился от одежды, встал коленями на кровать и раздвинул Юлины ноги как можно шире. Налитой жилистый шкворень с лилово-багровой головкой, чмотнув, ушел в сочную розовую глубь…

ТО ВЕ СОNTINUED…