Мой сын учится в седьмом классе. Время от времени родителей зовут на собрание, куда, естественно, ходит жена. Но недавно она уехала в командировку, и идти пришлось мне.

Классную руководительницу сына зовут Ольга Михайловна. Ей лет сорок с небольшим – почти ровесница. Не назвал бы ее красавицей, лицо, скажем так, стандартно симпатичное. Фигурка тоже не модельная, была бы модельной, если бы ей сбросить килограммов пять. А так все здорово – грудь пышная, талия какая – никакая, но есть.

На собрании было скучно. Ольга Михайловна стояла между рядами, что – то говорила, распекала отстающих, перечисляла оценки, анализировала успеваемость, в общем, ничего особенного. Надо сказать, что мой Пашка – крепкий середнячок, излюбленная оценка – четверка, так что статистику он и не портит, и не улучшает.

Сначала я от скуки рассматривал других родителей, потом – ее. Одета она была в серую юбку чуть ниже колена и белую блузку. Сквозь полупрозрачную ткань можно было разглядеть лифчик и даже ложбинку грудей. Редко когда выдается возможность долго рассматривать не лишенное красоты женское тело. На улице и ты, и они (женщины) вечно спешат, только присмотришься, а она уже исчезла. А на работе они сидят, да и потом, неприлично долго смотреть на женщину. А тут я не только наблюдал, но и делал вид, что внимательно слушаю то, что меня совершенно не интересовало.

Наконец – то собрание кончилось, все двинулись к двери. И тут Ольга Михайловна подошла ко мне и вполголоса спросила:

– Вы отец Павла К. ?

– Да.

– Останьтесь, пожалуйста. Мне надо с вами поговорить.

«Ну все, – думаю, – что – то натворил. Даже при всех говорить не решилась».

– Так вот… Я не могла говорить об этом с вашей женой… Дело такое деликатное…

Она очень смущалась, краснела и прятала глаза.

– Ольга Михайловна, ну что случилось?

– Понимаете, ваш сын на меня так смотрит…

– Как смотрит?

– Как вам сказать… Ну, как на женщину… Понимаете?

– Что значит – как на женщину? А как же он должен на вас смотреть?

– Я имею в виду – жадно, с вожделением, со страстью. Не как на учителя, а как на женщину, понимаете? Он буквально раздевает меня глазами! – последние слова она почти выкрикнула.

– Ну и что вы от меня хотите?

– Как что? Поговорите с ним как мужчина с мужчиной!

– Ну, Ольга Михайловна, я же не могу запретить ему смотреть на вас.

Она поглядела на меня удивленно. Похоже, такая мысль не приходила ей в голову.

– Сами понимаете, – продолжал я, – переходный возраст, вторичные половые признаки, созревание и все такое… Мы же не может это остановить, это природа. В нем просыпается мужчина. А нам хочется смотреть на красивых женщин (при этих словах она немного вздрогнула. Надо же, какая падкая на комплименты). Вот он и смотрит. Учится – то он хоть нормально?

– Ну да, более – менее…

– Значит, это ему не мешает. А так я его вполне понимаю. Я бы на его месте тоже все время смотрел на вас. (Она опять вздрогнула и покраснела. Это было уже странно. Я решил действовать в том же направлении и посмотреть, что получится).

– Вы думаете, он в меня влюблен? – тихо спросила она.

– А вы не можете отличить влюбленного мужчину от того, кто вас хочет?

– Думаю, могу.

– Ну, и что?

– Я боюсь, что как раз второе.

– Почему «боюсь»? Я считал, что женщине хочется привлекать мужчин, в том числе сексуально. Разве не так?

Она молчала. Забавный получился разговор – сначала она как бы обвиняла моего сына, а теперь я обвинял ее.

– Если вам это неприятно, вы ведь можете, например, ходить в глухом длинном платье. Но ведь вы этого не делаете. Вы одеваетесь не так чтобы смело, но очень правильно для вашей красивой фигуры. (Тут она вообще покраснела как рак и стала похожа на монашку, которая услышала слово «пиписька». А я развивал успех). Вы очень грамотно подчеркиваете свои многочисленные преимущества, так что чему удивляться? Я полностью с ним согласен и разделяю его вкус. Как никак, родной сын, унаследовал гены. Вот, например, на вас ведь наверняка оглядываются мужчины на улице. Вам ведь это приятно?

Она не ответила. Сидела с низко опущенной головой и часто дышала.

– Вы правда считаете меня привлекательной? – вдруг очень тихо спросила она.

– Не то слово! – закричал я, – Я тоже с трудом мог отвести от вас глаза во время собрания.

– Я заметила, – сказала она громче и подняла на меня глаза. Что я в них увидел, в этих глазах…

– Я бы не стал вам врать, Ольга Михайловна. Вы просто красавица.

Она медленно встала, и только тут я заметил, что ее и без того немалая грудь просто рвется наружу. Она заметила, куда я смотрю.

– Разговор так возбудил меня, – прошептала она, словно оправдываясь.

Понимая, что мне уже можно все, я медленно приблизил свое лицо к ней и поцеловал в щеку. В ответ она обвила мою голову руками и впилась в меня поцелуем.

Мы прижались друг к другу, а я положил руки ей на спину. Честно говоря, уже давно я вот так не целовался с женщинами. С женой мы привыкли обходиться без прилюдий, переходя сразу к основной теме. А когда я на корпоративной вечеринке перепихнулся с одной сотрудницей, так о подробностях вообще ничего не помню – пьян был в стельку и, кажется, мы оба так и не кончили.

Так что тут я решил все сделать как положено. Пока мы толкались языками, я сначала неторопливо общупал ее спину, затем медленно опустил руки и положил ладони на ее попу. Ее форма, упругость и размер меня полностью устроили. Поэтому я несколько минут общупывал ее сквозь юбку, чувствуя резинку трусов. Старые добрые трусы, не чета нынешним стрингам и тангам!

Я знал, что большинство женщин не знают полумер: они хотят все делать либо максимально быстро, либо наоборот, как можно медленнее. Тогда, с сотрудницей, мне смутно помнится, что она сняла лифчик быстрее, чем упала на пол брошенная кофточка. Было интересно выяснить позицию учительницы сына. Если она от моих очень смелых ласк ее задницы начнет стремительно раздеваться, это одно, и другое, если станет вырываться, считая, что я тороплюсь. Она не возражала. Значит, врет теория.

Вдоволь пощупав попу, я стал собирать в складки юбку и наконец мои пальцы коснулись голого тела (кажется, я забыл сказать, что дело происходило в апреле и было очень тепло).

Потом я просунул пальцы под резинку трусов и продвинул их в горячую (очень горячую!) ложбинку и нащупал губки. Она, не отрываясь от поцелуя, страстно застонала. То есть можно продолжать. Продвинув пальцы еще глубже, я почувствовал, что она мокра, как мышь, течет, как сучка. Вот так училка!

Вынув пальцы, обмазанные слизью, я взял ее трусы за резинку и потянул вниз. Получалось плохо – белье плотно облегало ее пухленькую попу. Однако торопиться было некуда, сам процесс доставлял удовольствие, к тому же я знал, что чем дальше, тем будет легче. Так и случилось.

Наконец – то она прекратило поцелуй (который мне уже надоел) и сама стала стягивать трусы. У меня образовались несколько секунд, чтобы расстегнуть ширинку и вынуть член. Он был очти в полной боевой готовности, а я и не заметил!

Она долго внимательно смотрела на него, словно на нем была какая – то надпись. Потом медленно, словно нерешительно, повернулась спиной и оперлась о стол, отклячив свою попу. Ага, значит, училка хочет сзади и стоя.

Вспомнив, как она любит комплименты, я погладил ее гладкие полушария и прошептал:

– Вот это красота! Совершенство!

Она оглянулась через плечо и улыбнулась. Какая прелесть!

Я взял в руку член, прижался к ее заду, нажупал головкой мокрую дырочку и погрузил. Она выгнула спину, как кошка, которой щекочут над хвостом, и замяукала. По мере того, как я увеличивал темп, она наклонялась все ниже и ниже, пока не легла на стол.

Двигая тазом, я размышлял о том, что она предпочитает: долгие движения в одной позе или наоборот, частые смены.

Тут вдруг меня поразила одна мысль, и я сказал:

– Может, дверь запереть?

– Нет, не надо… В школе никого нет… Главное, не останавливайся… Да, да!

Уже на «ты»! Вот это да! И это педагог, призванный воспитывать подрастающее поколение, быть примером для подражания, нести разумное, доброе, вечное!

Двигаясь то глубоко, то мелко, то быстро, то медленно, я по издаваемым ей звукам пытался вычислить то, что ей больше нравится. Выяснилось, что оптимальное сочетание – медленно и глубоко. Но пока я расходился, парта сначала качалась и скрипела, потом стала сдвигаться с места. Я оглянулся. Нет, ничего более устойчивого в классе не было, а подоконник был узок. Когда нам пришлось сделать уже по четыре шага, догоняя убегающую парту, я подумал, что так мы весь класс превратим в мамаево побоище, вынул раскрасневшийся член и отошел назад.

Несколько секунд, отсавив свою большую попу, она лежала неподвижно, только спина в белой сорочке тяжело вздымалась и опускалась. Потом она медленно разогнулась и посмотрела на меня то ли с удивлением, то ли со страхом. Она была по – прежнему красной, но уже, надеюсь, не от смущения. На лбу блестели капельки пота.

Я вынул один из стульев, зажатый бедной партой, и сел. Член торчал к потолку. Что хочешь, дорогая, то и делай – он весь твой.

Она подошла, обступила меня ногами и, аккуратно взяв член двумя пальчиками, вставила в свою щель. Я все – таки проявил инициативу и стал расстегивать блузку. Лифчик она сняла сама. Да, бюст оправдал мои ожидания!

Красуясь, она отвела руки назад и, насколько ей позволяла поза (она была буквально насажена на мой член), слегка потрясла торсом, заставляя груди дрожать и колебаться. Вспомнив про комплименты, я несколько минут гладил, тискал и щупал груди, приговаривая что – то вроде:

– Фантастика! Какие аппетитные, полные, круглые, белые, плотные!

– Поцелуй их, – выдохнула она.

Я осторожно приблизился к ее соску, прикоснулся к нему кончиком языка. Она вздрогнула, словно я уколол ее иголкой. Подняв на нее глаза, я стал полизывать сосок в разных направлениях. Она застонала, откинула голову, а руки ее беспорядочно гладили мои плечи, волосы, щеки. Причем все это было вовсе не актерской игрой: мой член, покоящийся в глубинах ее организма, словно обжигали волнами кипятка.

Да, учительница моего сына оказалась просто кладезем страсти. От невиннго комплимента краснеет, от пары комплиментов готова отдаться кому угодно, от прикосновения к соску едва не кончает. А кстати, может, пусть кончит? Мысль показалась мне интересной. Словно отключив тормоза, я присоединил к губам и языку руки, которыми продолжил ласкать ее груди, но более жадно, яростно и бесцеремонно. Одновременно я несколько двигал ее тело вверх – вниз, чтобы обеспечить столь желанное нам обоим трение половых органов.

Что тут началось! Выкрикивая бессвязные слова типа «Да, хорошо, сильнее!», она продержалась минуту, не больше, пока я грубо лапал ее сокровища. Потом она заорала как резаная и упала мне на плечо.

Так, слившись воедино, мы просидели до тех пор, пока она не успокоила дыхание. Однако в процессе этого ожидания произошло одно неприятное событие – в дверь кто – то заглянул. Я даже не успел увидеть, кто это был, только услышал тонким голоском сказанное «Ой». Она тоже это заметила, оторвалась от меня и оглянулась.

– Говорил же – дверь запирать надо, – сказал я сердито.

– Она не запирается, – ответила она.

Я снял ее с себя, спрятал член (вдруг опять заглянут, хотя на ней из одежды оставались только юбка и туфли), но ширинку застегивать не стал (если она не возражает, мне все же хотелось бы кончить), подошел к двери и припер ее стулом. Подергал – надежно.

Тут я почувствовал, как ее руки обвили мою шею, губы прикоснулись к щеке и томный голос проворковал:

– Спасибо, это было бесподобно.

– Продолжим?

Теперь она выбирала позу. Забралась на стол, но уже лицом ко мне и расставила ноги. Тут мне и пришлось впервые увидеть самое сокровенное место – ведь пока я ощущал его только руками и членом. Честно говоря, вид щели был не слишком возбуждающ: широкая, волосатая, с дряблыми губами. Странно: тело и лицо говорили, что ей сорок с небольшим, а влагалище было лет на двадцать старше. Видимо, она так не считала: глядя на мое лицо, она ожидала увидеть на нем восхищение и страсть, а может, вновь услышать столь желанные комплименты, но я не стал ничего говорить, а просто подошел и вставил.

Да, школьные парты, предназначенные для подростков, были хлипенькими для таких активных движений. Когда под моими толчками еще одна парта стала убегать, я снова прервал сношение и покачал головой, показывая, что она не соразмеряет нашу страсть со скромными размерами школьной мебели. Не думаю, что ей часто приходилось заниматься любовью на работе – иначе она бы уже это поняла.

Я подвел ее к подоконнику и показал, что делать. Через несколько минут неловких движений, обмена фразами типа: «Подожди, не так», «Ногу повыше», «Мне так неудобно» идеальное положение было найдено. Вцепившись одной рукой в подоконник и стоя на одной ноге, она задрала другую так высоко, как могла, а я стоял, держа эту поднятую ногу. Вскоре мы оба приспособились, и я двигал тазом вперед – назад, слегка прижимая ее к подоконнику. Вскоре я даже смог осободить одну руку, чтобы потискать ее болтающиеся груди.

Ее страстность проявилась вновь – через три минуты во18 лет секунд (часы были у меня перед глазами, потому что именно левой рукой я придерживал ее ногу) она стала кончать: стонала, извивалась, дергалась и бормотала что – то неразборчивое.

Честно говоря, я тоже находился на взводе. Поэтому, едва она обмякла, я только ответил на ее благодарный поцелуй но, не давая ей продолжить, довольно бесперемонно надавил на плечи, пригибая вниз. Брезгуя, видимо, становиться голыми коленками на пол, она наклонилась и взяла раскрасневшийся член в рот.

Чувствовалось, что минет она делает без всякого энтузиазма и без особого умения. То есть как ее ласкают, она обожает, а сама… Но обо мне тоже надо было подумать! Она – то два раза кончила за мой счет!

Впрочем, она это тоже понимала. Поэтому добросовестно, занудно и однообразно она двигала губами по члену. Однако я находился столь близко к оргазму, что мне и этого хватило. Когда я стал кончать, она разогнулась и торопливо куда – то пошла. Выливая сперму на пол, я оглянулся и увидел, как, достав из сумочки носовой платок, она тщательно вытирает губы.

Несмотря на этот досадный эпизод, я все равно был доволен. Она подошла ко мне и мы еще несколько минут страстно целовались. Прерывая это занятие, она высказала мне все возможные комплименты по поводу моих мужских качеств, а я еще немного потискал ее попу.

Уже одевшись и провожая меня, она сказала:

– Ну что, до следующего родительского собрания?, – на что я ответил:

– Да, только дверь запрем заранее.