Утро ознаменовалось дурным событием — в раздевалке, наполненной галдящими желтыми комбинезонами, Константин увидел того человека, который неосознанно становился причиной его беспокойства. Горькое сознание непоправимого настигло Костю именно сейчас — еще не была улажена ситуация с Аленой, а владетель участка Сашка Панов раньше срока явился на работу.

Это было испытание порядочности и Костя ощущал это в глубине души. Его обретенное счастье от встречи с Флорой переполняло сердце, но тем сложнее было отделаться от груза ответственности по отношению к Алене. «Да, — рассуждал он сам с собой, — она взрослая, замужняя женщина! Алена сама знает, как ей поступать!». Но это убеждение не долго царило в его душе и сам ее печальный взгляд, вынужденная покорность и слабая улыбка вызывали непреодолимое сочувствие.

Как здорово было бы отдаться на волю случая и по праву насладиться сближением с Флорой, но это же сильное чувство подпитывало его волю к борьбе и сострадание. Костя не знал, не имел ни малейшего представления, как помочь Алене, он следовал неясной тактике стороннего наблюдателя — оставить ее на произвол извращенного супруга и случайного растлителя было невозможно, это было бы настоящим дезертирством.

— Саня, привет, — с напускным простодушием Костя поприветствовал соседа по шкафчику, — ты чего так рано на работу вернулся? Говорили, у тебя корона.

Вынужденная ответственность подтолкнула Константина к решительным действиям и наделила небывалым красноречием. Беспринципный и невоздержанный Сашка Панов не отличался незапятнанной репутацией и больше подходил по своей натуре для неквалифицированной работы доставщика, чем образованный и воспитанный Костя. Тем горше были его переживания, когда он представлял себе униженной положение Алены перед собственным мужем и наглецом Пановым.

— Кто говорил? — буркнул Панов, — анализ не подтвердился…

— А я тут на твоем участке похозяйничал, — слова Кости, несмотря на полнейшее отвращение, могли кого-угодно убедить в искренности.

— Ну и что? — Панов, не оборачиваясь в сторону собеседника, коротко отвечал, — тебе за это доплатят. Ко мне какие претензии?

— Да, нет, ты не так понял, — Костик неумело наигранно засмеялся, — хороший у тебя участок. Давай поменяемся?

— Вот еще, не буду я меняться.

— Ну, хорошо, — Костя пошел ва-банк, — давай, я за тебя сегодня смену отработаю!

Коллеги обменялись взглядами, лицо добродетеля излучало такое дружелюбие, а предложение было так заманчиво, что Панов растерялся. Он, не отводя подозрительного взгляда, запустил руку в карман комбинезона и не без усилий извлек телефон — пришел первый заказ.

— Все, хорош, у меня заказ, — Панов наотрез отказался от предложенной чести и намеренно заторопился.

Интуиция подсказала Константину неладное — именно в этот час приходили заказы от Вадима и Алены. В этой ситуации он не смог проявить должное спокойствие, отсутствие конкретного плана и пугающие перспективы для Алены совершенно лишили Костю рассудительности и он не нашел ничего лучше, как неотступно следовать за мерзавцем. Пришлось поторопиться, чтобы в толчее пробраться к своему служебному велосипеду; в пути Панов часто оборачивался, не теряя скорости, но оторваться ему не удавалось. Чем более странным становилось поведение Кости, тем яснее Панов чувствовал опасность.

Так, в молчаливой погоне, поравнявшись на велосипедах, оба катили вдоль тротуара и чем дальше они отъезжали от офиса, тем очевиднее становился пункт назначения — несомненно, это был дом Вадима. Когда оба одновременно спешились у подъезда, Костя понял, что двор не знаком Панову и это послужило некоторым преимуществом — пока курьер дожидался ответа из домофона, Костик прошмыгнул в закрывающуюся дверь подъезда. Пришлось протиснуться мимо выходившей пожилой женщины необъятных габаритов, но здесь был поединок и при этих обстоятельствах все средства хороши.

Конкурент неприменул воспользоваться проторенной дорожкой и шмыгнул в подъезд, не дожидаясь ответа хозяев. Встреча у лифта сопровождалась молчаливым поединком взглядов, оба чувствовали непримиримую силу и каждый старался одержать верх. Только для Константина это было делом чести, а для Панова неясной, абсурдной игрой, возможно, за жирные чаевые. Лифт остановился на этаже и Панов поспешил, он судорожно осмотрелся, обнаружил нужную дверь и с победным видом церемонно нажал на кнопку звонка.

Трель послужила сигналом для поражения — Костя поник, утратил былой пыл и с опущенными плечами подошел сзади, чтобы на правах побежденного из тени коридора лицезреть лавры победителя. Вадим открыл дверь, как обычно на полный распах, и замер от удивления, в его глазах читалось несоответствие увиденного ожиданиям. Он заметно поник, рассчитался с курьером за доставку и в тот момент, когда Панов наклонился к термосумке, вдруг увидел Костика. Дальнейшее не поддавалось пониманию — Панов не получил ожидаемых чаевых и был выставлен тотчас, как Костик был со всей теплотой и гостеприимством приглашен в дом.

— Привет, а это что за клоун? — Вадим заметно повеселел.

— Да, не важно, — Костик с облегчением отмахнулся.

В прихожую выглянула Алена, она как всегда была неглиже. Ее первоначальный испуг сменился легкой, едва заметной улыбкой одними уголками губ. Хозяин пригласил на кухню, а заказ так и остался остывать у входной двери. Костя, хоть и по праву получил возможность вблизи любоваться телом спасенной, старался из вежливости избегать своей награды.

— Ой, Костя-я, — Вадим затянул речь, заняв табуретку у противоположного края стола, — знал бы ты, какая скука с этой самоизоляцией.

Алена, почти не стесняясь наготы, выключила чайник и молча рассыпала по чашечкам заварку из дорогой железной коробочки. Голос ее супруга, да и сама обстановка казались такими знакомыми и близкими, что все трое почувствовали себя слишком свободно.

— Вот вы, доставщики, — рассуждал Вадим, — весь день разъезжаете по городу, дышите воздухом. Кра-со-та! А дома просто невыносимо. Вот ты думаешь, почему она у меня в таком виде расхаживает?

Костя застенчиво пожал плечами.

— Проиграла, — шепнул Вадим с заговорщическим видом, — на желание играли и теперь она до пятницы не должна ничего одевать…

Костя отвел глаза от настойчивого взгляда мужчины и с сочувствием посмотрел на Алену, только вместо опущенных глаз он увидел ее открытое, чистое лицо. Она кивнула и робко улыбнулась.

— Да, ты, брат, понимаешь, нам перевалило за сорок, хочется чего-то остренького, — Вадим взял чашечку и откинулся спиной на стену, — понимаешь, разнообразия хочется.

Костя не решался вступать в деликатные рассуждения, он пригубил ароматный горячий чай и дружелюбно обводил взглядом супругов. Выражение женского лица тоже смягчилось — она безошибочно уловила и теперь с каждой минутой укреплялась во мнении, что гость имел самые подходящие качества для ее компании.

Вопреки идеалистическим представлениям Кости, Алена действительно томилась от внутренней борьбы между привитой воспитанием стыдливости и зашоренности с вульгарными проявлениями натуры. Трудно было переступить через себя, но зрелая сексуальность, усиленная условиями безделья и вынужденной наготы, подогревала темперамент женщины и внушала нестерпимое желание. Как и все экстремальное, это раскрепощение тоже нуждалось в постепенном развитии и присутствие деликатного, вежливого мальчика было как нельзя лучшим катализатором. Пока еще при нем она не произнесла ни слова — только молчаливые взгляды, полные волнения и мольбы, но само его присутствие возбуждало сильнее любого афродизиака.

— Костя, — не узнавая собственного голоса, спросила женщина, — может быть, еще чая?

— Нет, спасибо, — паренек вежливо отказался и оценил мягкий голос Алены, — правда, не хочется.

— Ты когда-нибудь занимался сексом в людном месте? — внезапно спросил Вадим.

Его лицо казалось самоуверенным, но голос выдал волнение, мужчина явно не знал, как подступиться к делу. Костя бросил взгляд на Алену, ища поддержки, но и она закивала в поддержку слов супруга.

— Аленка мне проиграла секс на улице, — Вадим принялся слишком монотонно объяснять свою непростую ситуацию, оправдывать ее нелепость обыденной интонацией, — а тут самоизоляция. Короче, мы решили… в присутствии кого-нибудь… эээ… незнакомого.

— Хм… — доверительный тон супругов внушил пареньку уверенность, — необычно…

Он с облегчением обнаружил, что положение Алены, несмотря на ее застенчивый подчас взгляд, не такое уж и безнадежное, но мысль об участии этом трио Панова заставила Костика содрогнуться. Эта странная женская природа имела такую тонкую настройку, что один вульгарный взгляд, одно неосторожное слово было способно подавить Алену, превратить ее в жертву. Кроме того, собственный интерес приятно щекотал внизу живота — Косте нравилось тайком рассматривать ее тело, встречаться глазами, ловить ее улыбку. Это была покровительственная страсть к спасенной, смешанная с невоздержанным, созревающим, неразборчивым либидо. Он удивлялся тому, что супруги не слышат, как колотится сердце в его груди.

— Костя, — Алена сглотнула комок и произнесла дрожащим голосом, — я хочу, чтобы ты видел, как мы с Вадимом…

Женщина произнесла эти слова таким просящим голосом, будто речь шла о его участии в чем-то очень важном для нее, будто ему одному можно было доверить это деликатное участие. Невольно все внутри зашевелилось, началось медленное бурление, ум рассудительного и взвешенного молодого человека помутился похотью. Костя расплылся в улыбке и охотно кивнул, не способный произнести разборчивого ответа.

Дальнейшее развитие событий воспринималось самым естественным образом, слова уже почти не доходили до рассудка, впрочем, произнесенные, они уже не имели глубокого смысла. Опьяняющая обстановка сблизила всех троих, притупила чувство стыдливости, все казалось сказочным сном. На глазах Костика женщина с грацией кошки приблизилась к супругу, заняла любимое положение на его коленях и впилась глубоким поцелуем. Теплый комбинезон вынудил паренька избавиться от него.

— Похотливая малышка, — осторожно выразился Вадим в адрес супруги, — возьми его в ротик.

Костя сидел на своем стуле, уперевшись спиной в холодильник, и смотрел на предающихся страсти супругов. Он не видел происходящего ниже поверхности стола — только голую грудь Алены, ее заалевшее лицо и горящие краснотой ушки. Женщина сползла на пол, извиваясь гибким телом и оттянула резинку трико, чтобы добраться до заветной цели. Молодой соучастник не мог видеть деталей происходящего, на его глазах затылок Алены медленно приподнимался и опускался, время от времени склонялся к плечу, а чавкающий звук заполнил комнату.

Молодой человек оказался в незавидном положении — супруги искушали его желание, но подойти ближе и воочию увидеть работу Алениных губ он не решался. Новизна ощущений вызывала нестерпимый зуд восставшего пениса, но и на скрытую стимуляцию Костик не решался. Он терпел и это терпение лишь накапливало стихийную энергию, грозившую лопнуть, как мыльный пузырь в любую минуту.

— Все, твердый, как кол, — Алена подняла голову, вытерла губы тыльной стороной ладони и услужливо смотрела вверх в лицо супруга.

Жгучие слова делали пытку невыносимой. В мутном взгляде Кости Вадим поднялся со стула, стащил штаны вместе с трусами, избавился от майки и небрежно расчистил место на кухонном столе. Перед тем, как грудью опуститься на столешницу, Алена пристально взглянула в глаза гостя — что-то важное и непоправимое должно было сейчас произойти.

Женщина легла животом и подперла подбородок ладонями, чтобы не терять зрительного контакта. Она могла видеть внушительный бугор в трусах Костика, его раскрасневшееся лицо и надежные, хоть и подернутые мутной поволокой, глаза. Периферийное зрение сохранило мутный образ Вадима, тот подступился сзади и прижался к худой попе супруги. В этот момент на лице Алены отразилось странное выражение, на лбу собрались морщинки, а губы распахнулись на выдохе.

— Ой, хорошо, ой, хорошо, — приговаривал Вадим, медленно шевеля низом живота.

Алена не произносила слов, но ее глаза сообщали Косте все, что происходит в глубине ее чувств. Постепенно толчки усилились и женщина беспомощно скользила всем телом по поверхности стола вперед-назад, она сдерживала стоны и время от времени позволяла им прорваться из глубины.

— Нравится? — хриплым голосом спросил Вадим, — нравится, когда Костя смотрит, как тебя ебут?

От грязных слов Алена вдруг закатила глаза под лоб и сильная дрожь пробежала вдоль ее белой спины с выделяющимися бугорками позвонков. Тесное пространство кухни заполнилось звуками шлепков и хлюпаньем оргазмировавшего влагалища. Одуряющий коктейль аромата женского тела и пахучих выделений кружил голову Кости и, наконец, наступил тот предел, когда юношеская выдержка исчерпала свои возможности — вздыбленный член оказался снаружи и пальцы яростно приступили к стимуляции.

Пропал стыд, потребность в самоудовлетворении была так велика, что затмила все соображения приличий. В этом был даже некий глубокий момент взаимного доверия между сохраняющих диалог глазами взрослой женщины и молодого паренька. Да, она сорвалась и с любопытством уставилась на его раздувшийся член; да, она наблюдала, как вслед за движением пальцев крайняя плоть то обнажала, то накрывала капюшончиком неимоверно раздутую до фиолетового блеска головку. Прорезь на самой ее закругленной вершине безостановочно источала прозрачный секрет и его обилие льстило Алене.

Все трое перестали сдерживать стоны, но глубокий, страстный вой женщины имел первую скрипку в оркестре, он заводил, накалял градус возбуждения и он же внушал бесконечную нежность. Костя жаждал утопить свою страсть в ротике Алены, хотелось просунуть чувствительную головку между ее ласковых губ; ее тело и голова содрогались от мощных толчков Вадима и стоило просто встать со стула и прижаться бедрами к краю стола, чтобы осуществить задуманное. Алена безошибочно уловила желание юноши и слабым движением век дала свое согласие.

Она облизнула свои тонкие губы и даже приоткрыла рот. Игра явно выходила за рамки оговоренных правил, но Вадим не спешил вмешиваться, он таранил худенькую попку супруги и с любопытством наблюдал за движением гостя.

— Отсоси ему, — хрипло потребовал мужчина, будто это была именно его идея, — возьми в рот, я так хочу!

Алена с готовностью исполнила желание супруга и первое же прикосновение ее влажных губ лишило Костика воли к сопротивлению — неимоверной силы облегчение накрыло его и извергло из груди протяжный, громкий стон. Дальнейшие события больше не имели значения, молодой человек испытал такие глубокие чувства, что едва был способен осилить их, он провалился в небытье, утратил способность говорить и слышать. И даже покидая квартиру пресытившихся любовников, с трудом уяснил слова их благодарности и приглашение на воскресную вечеринку.