— Баба Матрена, расскажи сказку.

— Катька, все ни как не уймешься! Пошла бы лучше на танцы, там парни тебе такие «сказки» расскажут, ноги не смогешь свести..

— Мне интересно, как ты рассказываешь… Так внутри сладко становится..

— Ага… а в трусах, поди, мокро!

— Есть немного… Ну, пожалуйста! Я тебе чего хошь сделаю!

— Воды в баню наноси!

— Договорились!

— Ну, девка, слушай…

.. Было это летом, в канун Ивана Купала. Жила-была девка, Маруся. Любо-дорого на нее смотреть. Идет по деревне, все на неё оглядываются, какая животина бежит, к ней ластится. Така краса!

Послал отец Марусю в кузницу, коня подковать. Отвязала Маруся коня и пошла в конец деревни, где кузница стояла. Настала и ее последняя очередь в кузню войти. Вошла, объяснила, что отец велел сделать.

Выслушал ее кузнец, а сам в бочке моется, голый по пояс.

Надо сказать, он мужчина бравый, статный. Говорит, чтобы она коня помыла. Дал ведро и мочало, а сам лег на топчан и глядит хитро.

Вот девушка стала коня того мыть, по бокам водить. Живот там, ноги… Как вдруг конь выпустил наружу своё естество и захрапел!

Смутилась Маруся, покраснела, но мыть не перестала. А кузнец знай, смеется, говорит и «орудие помой, а то ковать не буду»..

Пришлось девке дрын в руку взять и водой его ополаскивать… И так ей вдруг это понравилось — водить руками по этой штуковине, что почувствовала Маруся жар нестерпимый между ног и что-то вроде по ногам потекло, а виду не подает, стесняется да руками водит. Палка у коня толстая, с руку. Цветом розовая и черная. И лосниться. Залюбовалась Маруся конским естеством. Гладит её, сжимает. Забыла, зачем пришла.

А кузнец подошел к ней сзади и ухватил ее ручищами, да к себе прижал и в шею целует. Трясется крупной дрожью и тащит ее на топчан. Лежит Маруся, глаза прикрыла, а он порты опустил, а между ног у него така палка, как у коня того! Сама тоже подол задирает. Но кузнец ей ету палку к губам подставил и давай водить туда-сюда. Маруся рот и открыла. А кузнецу только этого и надо было. Он елду свою в рот девке и дал. «Соси, говорит, девка, леденец». Обслюнявила девка сику, намяла руками, облизала сверху до низу и муди в рту подержала. А самой приятно! Между ног у нее уже так склизко сделалось, что колени вместе не свести. Задрал ей кузнец ноги и вставил орудие своё. А Маруся аж сама надевается на етот штырь и стонет, как плачет, меж ног уже чавкает и хлюпает. По ляжкам течет. От всего этого кузнец ярится, а тут взял ее на руки и опять сверху насадил на елду. Она его за шею руками держит и подпрыгивает. Долго ли коротко ли, упала она на топчан, а кузнец пустил ей на живот струю густую белую и рядом прилег. Помолчал, глаза прикрыв. Спрашивает:

— Ты Маруся, когда перестала девкой-то быть?

— На сенокосе было, два лета назад.

— Один раз что ль?

— Да какое — один раз! Я и со счету сбилась. — Засмущалась девушка и в плечо мужику уткнулась. А у самой глаза лукавые!

— Ну, расскажи, как было то в первый раз..

— Как у всех. Так и было..

— А что за парень? Знаю его?

— Может и знаешь…

— Ну, давай рассказывай — кузнец обнял её сзади и прижался к спине. И руками титьки мнет легонько и между ног шарит, сику тревожит..

— Были мы на сенокосе. Я на стогу стояла и сено принимала. Парни внизу мне охапки набрасывали. А жарко было. Я взяла, да подол стала подвертывать. Смотрю парни как-то быстрей стали работать и замолчали. Только сопят. А тут роздых наступил. Ко мне подошел дядька Нил и в сторонку отвел за скирду. И говорит: «Маруська, ты так всех парней загонишь»… А я, говорю, ни кого не загоняла… «Это твоя писюрка, вот эта парней загоняла» И хвать меня между ног и держит!»Ты юбку задрала, они и увидели твоё богатство…» А у меня голова закружилась. Так приятно вдруг стало. Дядька свой палец мне прям в дырку сует и шебуршит там туда-сюда.

А вечером он меня позвал, мол, пойдем, сено посмотрим, как лежит. Только вышли от стана, он меня обнял и целовать стал и руками под юбку.

— Не могу, Марусенька, больше… весь измаялся, дай разок. Хоть на половинку.

Уложил на спину и впихнул. Но не долго охаживал. Пролился на меня. Но не отпускает. Отдохнул самую малость и на меня взобрался опять. И давай протыкать меня… Я потом в реке помылась, всплакнула. Вот так весь сенокос с ним любились..

— И что больше ни кого и не было? — шепчет в ухо кузнец, а сам палец в нутро девке глубоко вставляет…

— Было, конечно… Тут по осени проводы были в армию. Ну и я пошла тож. Все выпили хорошо и танцевать пошли. Меня Мишка Солдат весь вечер тискал. И под столом под юбку лазил, пальцы вставлял куда следовает, а потом и не следовает..

— В задницу что ль?

— Ага..

— Вот сладострастник какой! — прошептал кузнец и прижался к Марусиному гузну.

— Он меня и в сенях лапал, и в другую комнату заводил. Как с ума сошел. А потом даже завел за хлев, наклонил мою голову вниз и давай меня в рот еть. А у него такой большой кол меж ног, что в рот не помещался..

Когда ушли все, он меня на лавке разложил и как вставил! Я думала, тресну пополам. А нет, выдержала сика, растянулась. Он еще хотел, чтоб я сверху села, но не умела тогда еще.

Тут Маруся почувствовала, что кузнец опять силен. В булочки стал тыкать поленом своим, а пальцами дырочку в заду раззадоривать. А как дырка размякла, послюнявил и сунул промеж булочек. Поначалу тихонько, а потом во всю силу.

— А у тебя, Маруся, тут уже бывали..

— Ага, захаживали..

После всего, кузнец Марусю сам вымыл в тазу. Ноги, зад и промеж ног тож.

— Ты, Маруся, завтра заходи за конем своим все готово будет.

На следующий день отец Марусю не пустил в кузню. Долго прокопалась. Сиди, мол, лучше дома. Помогай по хозяйству. А сам пошел за конем.

Вздохнула Маруся и принялась за работу — кур накормила, воды наносила. Тут отец вернулся. Коня в стойло завел. Принеси, говорит, овса, сена, а сам пошел по делам. Принесла она все. Стоит, смотрит, как конь ест, а все думает о кузнеце. Прислонилась к шее и гриву теребит. И вдруг чувствует, что кто-то ее в зад толкнул. Оборачивается и видит, что конь своей елдой ей в зад тыкается… Как увидела, так зарделась вся. Схватила ведро, ополоснула и давай штуку эту в руках сжимать. Конь ногами переступает, ржет тихонько. Маруся быстро во двор выскочила, глянула, есть ли кто и обратно в стойло. Прикрыла дверь, подошла к коню, юбку сняла и рукой направляет змея этого прям себе меж ног. Тыкает, а он не влезает в норку-то. Большой очень. А девка уж разволновалась и страсть как хочется эту штуку в себя запихнуть. Изловчилась, встала задом к коню, и тут дело сладилось — проскользнул змей в мокрую норку на вершок. Вскрикнула Маруся по первости, а потом вроде и ни чего — сладко стало, во всем теле судорога прошла. Вздохнула девка, да пошла помылась. Принялась опять хозяйством заниматься. Двор вымела. Стала кур загонять в сарай, а тут пес их дворовый стал бегать за ней и радостно лаять. Поймал она его, пошла на цепь сажать. Только завела за сарай, пес ей под юбку — прыг, и прям в волосатый бугорок нос упер и давай лизать. Маруся ахнула, юбку подняла, собаку гонит голосом и по сторонам смотрит, а рукой держит меж ног. А тот знай наяривает, вылизывает все Маруськины соки, аж нега прошла по всему телу. «От — тыть гад какой…» Подтерлась подолом и дальше работать пошла..

Вечером ее товарки стали звать на хороводы купальские. Отец улыбнулся и отпустил. Пущай порадуется пока молодка.

Подруга ёйная, Дашка, чуть старше на года два. Замуж её все не берут. Хромая она. А так девка ладная — волосы русы до попы, грудя крупные, пышные и круглые, и лицом мила.

Ну, вот пошли они за деревню, где все собираются хороводить да песни петь. А пока шли Маруся открылась товарке, что да как у ней с кузнецом было. Но про коня не рассказала.

— И как ты жива, целехонька?

— А что

мне сделается..

— Не все от него целыми уходят..

— Какие все?

— Ну, ты Маруська, дитя совсем! Ты что не знаешь, наш кузнец Маркел всех баб имел. И не только баб…

— Как имел?

— Как тебя имел, во все отверстия. К нему бабы бегают аж с других деревень остудить жажду женскую, а про нашу деревню и говорить не чего..

— И ты что ль, была?

— И не раз. Только он мне не подходящ. Великоват для меня его зверь.

— А ты говоришь — не раз..

— Так я как увидела его молот, не могла оторваться — целовала, лизала. А как он меня оседлал, чуть не померла. А на следующий день опять пошла, хоть и болело нутро. А потом еще и еще. Пока ходить не смогла. Мамка моя сразу все поняла. Отругала, говорит, что с ним только после родов можно дело иметь, а то помереть можно..

— А ты думаешь, он придет на праздник?

— Конечно, придет. В прошлом годе он и баб и парней молодых ловил. Всех своим естеством неугомонным угощал. Так некоторые парни весь год к нему в кузню ходили «помогать». — Дашка залилась смехом.

Маруся пригорюнилась и молча шла.

— А ты что влюбилась? Забудь его. Сегодня ночью можешь парня подобрать себе. Какого хошь!

За деревней, на большой поляне, около дубовой рощи уже собрались девки и парни. Были и замужние и женатые. В этот день можно было любиться с кем хошь, хоть с отцом — матерью.

Посреди поляны мужики собрали костер большой. Был слышен смех, песни.

Вот в круг вышел дед Пимен и громко сказал:

— В этот день и час надоть выбрать из девушек одну, котора будет у нас Матерь Жива!!

Стали выкрикивать разные имена девушек.

— Встаньте, девки, в хоровод! Смотреть буду!

Девушки со смехом выстроились в хоровод и затянули песню:

На дубу на ели русалки сидели
ма… ю, маю, маю зеляной (у)
Русалки сядели, рубашки прасили
Дев (ы) ки — маладухи двайти падавание
Хоть порым — поренье, ды бялым — бяленье

А дед Пимен пошел выглядывать, а с ним еще деды какие-то. Парни стояли в сторонке. Шутки бросали, девок зазывали. Вдруг они остановились и руками на Марусю показывают. Она не понимает, что делать, а Дашка ее толкает, говорит, мол, иди тебе выбрали Живой в этот год быть.

— Какой Живой? — удивилась Маруся

— Такой! Иди, не болтай! Тебе честь такую казали.

Она и пошла. Взяли ее под руки и повели в большой шалаш. Там огоньки какие — то светились, стол большой посередине, весь в травах и цветах. Усадили ее на стол. Пять женщин дородных в прозрачных белых рубахах на голо тело, стали ей волосы расчесывать и ленты вплетать. Песню затянули и стали с неё сарафан сымать:

Как у нашей у Живушки глаза синие — небесные

Груди полны молока живого

Лядвеи полны силушки земной

Лоно Живушки родит весь род людской

Песню поют и губами прикладываются к телу девки той. А как дошли до лона… стали водой душистой обливать и прям в нутро пальцами забираются глубоко-глубоко. Маруся от всего этого разомлела и потекла. Ноги ей развели широко. Вся краса на виду. А женщины те и груди ей целуют, посасывают и цветами полевыми тело гладят. А как запели:

Все девки в рядочке
Одной розы нету,
Роза во садочку
Чешет свою дочку
Чешет умовляет
Замуж собирает

На этих словах одна баба наклонилась и стала ей «розочку» лизать. И так сладко Марусе сделалось! Голова кругом! А «розочка» вся раскрылась. Соком исходит вся… А бабы разделись до гола, меняются и пьют соки те и друг другу в рот передают, смешивают. Титьками по сике елозят Марусе. Она уже вся в истоме корчится.

Тут опять дед Пимен заговорил:

— Жива — мать дай нам силы всем имать!

Подошел к столу с Марусей, встал меж ног и погрузил своё орудие. Так же сделали и другие деды. А бабы те с поклоном и присказкой встали вокруг стола, головы положили на Марусю наклонились, ноги расставили и запричитали:

«Иди Жива в нас!!» Деды каждой бабе промеж ног свое орудие стали вставлять. Бабы охать и ахать. Одна из них лицом уткнулась Марусе про меж ног и от толчков носом в неё проникает. Лижет дырочки ейные. А Маруся подмахивает.

Тут пришло время кончать. Деды излились на живот Марусе. Остатки у них бабы высосали все. Потом ложкой все семя собрали и в бочку с брагой вылили. Одели Марусю и повели опять на поляну.

А там уже через костер прыгают и парни и девки.

Марусю окружили ряженные в страшных масках и потащили к дубу привязывать.

Тут Пимен прокричал:

— А теперь надоть Живу освободить от Змея поганого. Есть у нас богатырь?

Тут выходит кузнец Маркел, а с ним ватага парней. И начали оне дурачится с ряжеными вроде драки какой. Разогнали «богатыри нечисть». Подошел Маркел к Марусе, развязал и в щеки целует. На ухо ей шепчет «Только меня найди, Марусенька. Хочу тебя сильно. « Маруся вся дрожит. От духа Маркелова у неё голова кругом пошла. И по ногам сок потек…

На поляну вышел дед Пимен со своими сотоварищами и стали заводить хоровод на всю поляну и злых духов отгонять:
ЧУ, ЧУРИЛО, СТАР — ПЕРЕСТАР
ТЫ ЛЕЖИ — ЛЕЖИ ПОЛЕЖИВАЙ
ТЫ СИДИ — СИДИ ПОСИЖИВАЙ
ТЫ ХОДИ — ХОДИ ПОХАЖИВАЙ
ТЫ ГЛЯДИ — ГЛЯДИ ПОГЛЯДЫВАЙ
ТЫ ВЕДИ — ВЕДИ ПОВАЖИВАЙ
ДА ОТ НАС ОТВАЖИВАЙ

Сотоварищи его стали зерна разбрасывать. А потом стали дрова в огонь бросать и приговаривать:

ОГОНЬ — БАТЮШКА!
РАСПЕРИ КРЫЛА ВО СТО ЗОЛ, ЗОЛА.
ОБОЖГИ ПЕРО
ВО СТО КРАТ ДОБРО
ПОДОЛУ ОГНЯ ОБЕРЕГ МЕНЯ, ПОДОЛУ ОГНЯ ОБЕРЕГ МЕНЯ
ПОДОЛУ ОГНЯ ОБЕРЕГ МЕНЯ.

Маруся отошла в сторонку, присела у дерева и вздремнула. Вдруг чует, кто-то ее тормошит. Эта Дашка подружка.

— Маруся, не спи! Счастье свое проспишь!

— Не заметила как уснула..

— Вижу деды тебя… ну, заставили поработать… — хитро блеснув улыбкой сказала Дашка.

— Потом расскажу — томно ответила Маруся и они пошли к реке венки пускать по реке. Гадать, кто выйдет замуж в этом году.

Венок у Маруси не утонул. Так и поплыл по речке, как ладья.

А на поляне то все уже выстроились в ручеек парами. Песни поют и целуются. Сначала Маруся с мужиком незнакомым встренулась. Так тот ее стал целовать, руками по телу шарить. Вырвалась она от него к парню молодому. Парнишка совсем несмышленыш. Целоваться не умеет даже. А руками под подол лезет. Отбежали они с ним в лесок. Маруся давай с ним играться. Приятно, что паренек молоденький совсем.

— Ну! Хошь, поди?

— Еще как хочу!

— Заслужи таво..

_ А как служить то?

— А вот поцелуй и полижи! — Маруся подняла подол и указала на волосатый бугорок и пышные булочки.

Паренек как одурел. Так и впился губами в задницу! И давай ее целовать, лизать и язык запихивать. Маруся хохочет, знай поворачивается то передом, то задом. А парень вскочил, штаны скинул и только хотел постучаться в дверки-то, а как дотронулся до девичьего тела, так и пустил струю..

А Маруська засмеялась, опустила подол и на поляну побежала. Вдруг слышит разговоры вроде, глянула… А на лужайке Дашка. Да не одна! С ней трое парней! Все голые, здоровые. Елдаки пыром торчат. Парни Дашку обнимают, целуют. Один присел и лижет между ног. А парни тыкают елдаками в живот, в попу… и парню, что лижет, в лицо! Вот один изловчился и стоя взял Дашку сзади. Она раскрячилась. Один с ней целуется, а третий так меж ног и сидит, лижет. «Ну Дашка даёт» — подумала Маруся и побежала на поляну.

На поляне бабы, что были в шалаше, ходют и брагой всех угощают. Вот одна и к Марусе подошла. Протянула ковш. Эта была та, что про меж ног лизала.

— Ну, девка, налюбилась?

Маруся улыбнулась из ковша пьет. А баба та рукой под подол шасть! А там мокренько.

— Ну, вижу парни тебе проходу не дают, розочку поливают… — руку облизнула и дальше пошла.

Маруся пошла себе, а сама все выглядывает Маркела — кузнеца. Да где там его увидишь в потемках то! Костер хоть и горит, да свету мало. Девки и парни, взявшись за руки прыгают через костер. Маруся тоже прыгнула. И прямо на деда Пимена и натолкнулась.

— Вот ты, голубка! А мы тебя ищем.

— А почто?

— Надоть задобрить наших духов — кормильцев. А Жива только и может сделать это. Пойдем, девка.

Надо, так надо. Пошла за ним. А тут и все его помощники встали по бокам. Поднесли ей еще браги.

В голове зашумело. Во всем теле жар поднялся. Желание бабское проснулось с новой силушкой. Не далеко отошли. () К тому же шалашу. Вошли. Все так же, только перекладина посреди весит.

Подвели девушку опять к столу. Уложили. Бабы песню затянули и стали сарафан с Маруси сымать.

Ветками папоротника стали поглаживать. Потом стали девку маслом натирать все тело. А промеж ног стали разминать. А баба неугомонная, та стала опять лизать и пальцы просовывать..

Тут песня сменилась вдруг.

— Как есть у нас друг

Всеми друзьям товарищ

Всем людям люб..

Как уважим его, приголубим…

Послышалось ржание. И в шалаш заводят белого коня красавца. Привязывают передние ноги к перекладине и поднимают коня того на дыбы. Бабы обмывают ему промеж ног. Яйца могучие трут. Тут у жеребца вышло наружу естество. Бабы бросились целовать его, лизать. Конь ржет. Мужики с двух сторон взяли Марусю за ноги и за руки. Ноги развели пошире, а баба одна, елду ей в сику вставляет. А там уже все разомлело от желания и масла. Мягко вошло… Маруся глаза закрыла. Истома выгибала все тело. Мужики качали её на руках и насаживали, насаживали..

Вот струя конского семени ударила в нутро Маруси. Положили ее нас стол. Собрали все семя. Коня увели. Мужики все ушли разлить соки Живы в поле, чтобы урожай был хорош.

А Маруся лежала на столе. Бабы ее милуют, целуют, гладят, подмывают душистыми настоями.

Отдохнула она. Опять вздремнула немного. А проснувшись под утро, пошла усталая домой. И тут на встречу кузнец Маркел. Бросились они в объятия друг дружке! Целуются!

— Я тебя потерял совсем

— И я..

— Только о тебе и думал

— Да вижу как «думал»! Вон все портки в белых пятнах..

— А ты скажешь всю ночь одна — одинешенька была? Знаю я как Живу то привечают…

— И что теперь?

— Хочу замуж тебя взять. Ни одна девка не выдерживала моей силы мужской. Только ты! Пойдешь за меня?

— Пойду, Маркелушко. Люб ты мне очень.

— Ну, тогда ждите сватов, Марусенька..

А венок Марусин так и поплыл, вроде как ладья, далече… Так и плывет.

Маруся с Маркелом хорошо живет. Деток народили. Все ладные и сильные.

Вот какие страсти, у нас в деревне ране были в ночь на Ивана-Купала.

…

— Всё, Катька, беги за водой-то..

— Спасибо, вся замокрела я…

— Ну и хорошо! Таперь беги настроение своё в работу сплавь..