«Почему я вообще обручился?» — спросил я себя на мальчишнике. Было ли это давление сверстников, вмешательство родителей, похоть?

Я отчетливо помню, как подумал: — «Чёрт возьми, я слишком молод, я только что закончил университет штата Огайо, и теперь я женюсь на однокласснице южанке.»

До свадьбы оставалось два дня, мой смокинг был взят напрокат, все приглашенные гости составили свои планы на поездку, моя невеста Сибилла хлопотала о том, чтобы разобраться с последними деталями, и вот я здесь, недовольный и угрюмый.

Хотя мне этого не очень хотелось, мои шаферы и некоторые братья по студенческому братству, использовавшие свадьбу как предлог, чтобы напиться, настояли на мальчишнике. Мой шафер устроил вечер на уникальном мероприятии в стиле Нового Орлеана, в центре мега-вечеринок, где одновременно будет проходить множество мероприятий, и мы будем в танцевальном зале с другими искателями развлечений.

Когда мы добрались до центра mega party, мы обнаружили, что в одном зале идет свадебный приём, в другом — корпоративное мероприятие, а в «Shindig Hall», в котором мы забронировали два столика, был по-настоящему дикий гала-концерт со сменяющимися группами и бесплатным ликёром. В Праздничном зале одновременно проходили всевозможные мероприятия, включая несколько выпускных вечеринок, вечеринку братства Тулейна и девичник.

Мне действительно жаль, что я был не в настроении, потому что я никогда не видел такого скопления людей, которые так радостно веселились. Я притворился, что хорошо провожу время, но моё противоречивое сердце серьёзно не было в этом.

Я также старался не пить. В то время как многие люди могут временно забыть о своих заботах, напившись, я знаю по опыту, что это просто вызывает у меня депрессию. Первые несколько раз, когда я менял чай на виски с содовой, которые мне доставляли мои шаферы, это было немного сложно. После того, как они сами были на пути к тому, чтобы напиться, это стало проще.

Примерно через час веселья я пошел в туалет и на обратном пути зашел на свадебный приём. Жених и невеста выглядели так, как будто они полностью наслаждались обществом друг друга, постоянно смеялись, прикасались и обнимали друг друга, и танцевали до упаду. Это заставило меня задуматься.

Когда я уходил со свадебного приема, женщина примерно моего возраста тоже уходила, и мы столкнулись в дверях. Я рассыпался в извинениях, и когда она подняла на меня глаза, я увидел, что она плачет.

— Что-то не так?

— Нет, я всегда плачу на свадьбах.

— Да, но это всего лишь приём. Вы на него пришли?

— Нет, я на вечеринке в Шиндиг-холле.

— Я тоже. Я возвращаюсь туда. Вы же знаете, что не можете войти со слезами на глазах.

— Э-э, да. Наверное, вы правы.

— Вот, возьмите, — продолжал я, протягивая ей свой носовой платок.

К тому времени я начал замечать, с какой красивой женщиной я общаюсь. У неё были длинные каштановые волосы с рыжими прядями, большие соблазнительные зелёные глаза, идеальный нос и гладкая плотная фигура с красивым задом. В ней также было что-то мистическое, чего я никогда раньше не видел.

Пока она вытирала слёзы, мы ещё немного поболтали, просто поболтали о пустяках. Наконец она взяла себя в руки, застенчиво улыбнулась и сказала:

— Извините, я, кажется, намочила ваш носовой платок, — возвращая его мне.

Я сжал её руку и сказал: — Почему бы вам не оставить его на случай, если вы увидите ещё одну свадьбу, — улыбаясь так широко, как только мог.

Она рассмеялась, сказала — Спасибо, — и мы вернулись в зал.

Я хотел бы продолжить наш разговор, но как только мы вернулись на вечеринку, к ней подбежали две женщины и оттащили её, практически крича: — Вот ты где, давай, мы устроили угощение.

Не успел я сделать и трёх шагов, как со мной обошлись практически так же двое моих шаферов. Когда меня уводили мои теперь уже официально пьяные приятели, я знал, что это нехорошо.

Я попытался убежать, когда солист группы на сцене сказал: — У нас есть специальное угощение для вас всех сегодня вечером. У нас будет репетиция свадьбы. Бо и Ида Мэй поженятся через несколько дней — хотя и не друг на друге, — и мы хотим убедиться, что они готовы.

— Чёрт, это будет очень плохо! — сказал я себе, когда мои шаферы подтолкнули меня к сцене, где один из парней из братства стоял с несколькими бумажными полотенцами, обвязанными вокруг шеи, как плохая имитация палантина проповедника, и держал в руках какие-то бумаги. Был ли я когда-нибудь более прав!

Казалось, что вся толпа расступилась по сигналу, образуя проход, и пока оркестр играл какую-то тарабарщину, четыре подружки невесты из девичьей части танцевали по проходу одна за другой, иногда сверкая своими трусами и даже сверкая сиськами, когда толпа улюлюкала и кричала. Затем группа начала играть «Here Comes The Bride», когда совершенно смущённая женщина, очевидно, Ида Мэй, держа в руках два уродливых пластиковых цветка, шла по проходу мимо другого парня из братства с нелепым седым париком.

Через несколько шагов я понял, кто такая Ида Мэй – та самая девушка с платком! Она сделала двойной дубль, когда увидела, что я жених.

«Проповедник» сделал несколько полуразумных, в основном непристойных комментариев, которые были едва слышны из-за шума и воплей толпы, мой шафер вручил мне кусок алюминиевой фольги в виде кольца, которое я, по сути, был вынужден надеть на палец Иды Мэй, а «проповедник» крикнул:

— Теперь поцелуй невесту по-французски, — что привело к абсолютному столпотворению в зале.

Подружки невесты Иды Мэй подталкивали её ко мне, а мои шаферы подталкивали меня к ней, и было ясно, что нам не удастся избежать этого. Поэтому, когда нас прижали друг к другу, я прошептал — на самом деле это, вероятно, был крик, который с трудом можно было услышать сквозь шум:

— Жаль, что из этого ничего не выйдет. Придётся устроить им шоу.

Дьявольская улыбка появилась на её лице, когда она прошептала/крикнула в ответ:

— Хорошо, это настоящее шоу!

Если бы это было столпотворение раньше, то, я думаю, вы бы назвали это «сверх меры», когда мы начали целоваться. Мы оба вложили в него всё, что у нас было, и оставались зажатыми в течение добрых 30-45 секунд. Когда мы наконец расстались, мы оба улыбнулись и помахали толпе, и я поднял её и понёс по проходу, в то время как группа играла «It Had To Be You».

К тому времени, как мы вышли из Зала, мы оба смеялись почти безудержно. После последнего приветствия толпы мы услышали, как группа начала играть «Крик», и никто не потрудился последовать за нами, так как практически все в зале кружились и подпевали.

Я плюхнул Иду Мэй на диван в общей приёмной для всех вечеринок. Даже много лет спустя я хорошо помню наш первый разговор:

— Я вижу, у нас обоих действительно сумасшедшие друзья, Ида Мэй.

— Мои друзья чокнутые, даже когда не пьют. Ну а после выпивки тем более.

— Ну, я был чертовски смущён, и мне это не нравилось – но только до поцелуя. Мы действительно устроили шоу, не так ли?

— Чёрт возьми, да, мы это сделали. Конечно, помогло то, что я люблю целоваться и отлично целуюсь.

— Эй! Я должен был это сказать, а не ты. «Мне помогло то, что ты отлично целуешься».

Мы оба снова рассмеялись.

— Спасибо.

— Послушай, Ида Мэй, я не хочу переходить на личности, но раз ты носишь моё бесценное кольцо, я это сделаю. Теперь я понимаю, почему ты плакала на свадебном приёме — по той же причине, по которой я чуть не плакал.

— Ты всё понял, не так ли, Бо?

— Да. Ты боишься — так же, как и я, — что принимаешь неправильное решение. Ты определённо не готова выйти замуж вообще, не говоря уже о парне, за которого собираешься выйти замуж, потому что не видишь себя такой счастливыми с ним, как жених и невеста на приёме были друг с другом.

После этого обмена репликами, время от времени бросая друг другу добродушные колкости, мы откровенно обсудили наши взаимные опасения. За всю свою жизнь я никогда ни к кому так не привязывался, и я не помню, чтобы сразу обнажал свою душу перед кем-то ещё так, как перед Идой Мэй. И она была так же потрясающе откровенна со мной, как и я с ней, в какой-то момент сказав:

— Мой жених ни черта не может трахаться, он едва может надеть презерватив на этот вялый член. И он никогда не вылизывает меня — он думает, что это грязно, и он может подхватить какую-нибудь болезнь или что-то в этом роде.

— Ты шутишь! Я люблю, просто обожаю есть киску. А в моём случае это не нравится женщине. Я попытался просто лизнуть Сибил несколько раз, и она расстроилась и похолодела: — «Никогда, никогда не делай этого».

— Она сумасшедшая, Бо. Я милая девушка с юга и отдала бы всё на свете, чтобы почувствовать язык у себя в щели.

После многозначительной паузы я осмелел, как никогда в жизни.

— Послушай, я знаю, что ты собираешься дать мне глупую пощёчину за это, но я всё равно спрошу об этом, Ида Мэй. Как насчет того, чтобы пойти куда-нибудь, и я гарантирую, что съем тебя после трёх оргазмов.

Я, вероятно, вздрогнул после того, как сказал это. Но на самом деле это было совсем не страшно, потому что, даже не подняв бровь, не говоря уже о руке, Ида Мэй немедленно выстрелила в ответ:

— Так ты думаешь, что сможешь дать мне три оральных оргазма, а, горячее дерьмо? Ты не справишься, но давай попробуем.

Совсем рядом, чуть дальше по улице, был отель. Я был так же взволнован, как ребёнок, устраивающий фокусы или угощения в свой первый Хэллоуин, когда мы буквально вприпрыжку бежали и хихикали по дороге в номер, оплаченный наличными. Мы не теряли времени даром. Мы набросились срывая друг с друга одежду, ещё более страстно, чем когда устраивали шоу в Шиндиг-холле.

Как только мы оба разделись, я уложил Иду Мэй на кровать и, включив одну прикроватную лампу, пошёл за её мохнаткой. У её котенка были редкие рыжевато-каштановые волосы, чуть светлее, чем на голове. Киска представляла собой длинную выпуклую щель с пухлыми чётко очерченными губами и ярко выраженным клитором, выступающим из верхней части.

Я был похож на человека, умирающего от голода, когда нырнул в эту великолепную рану. Её губы раздвинулись, как Красное море, затем я провёл языком по щели так далеко, как только мог, и щёлкал, шевелил и крутил язык с такой интенсивностью, на какую только был способен. Должно быть, этого было достаточно, потому что практически, даже не прикасаясь к её клитору, я довел её до первого оргазма ровно за две минуты!

Нежно массируя пальцами половые губки, я позволил Иде Мэй спуститься с высоты, прежде чем наброситься на клитор. Я засосал этот набухший выступ в рот, а затем выпустил его, десятки раз одновременно трахая её двумя пальцами одной руки и массируя и слегка покручивая сосок другой рукой. И снова её кульминация наступила быстро, более мощная, чем первая, она кричала, извивалась и брыкалась практически бесконтрольно.

Лучшее было впереди. После того, как я снова дал ей время прийти в себя, сосал одну грудь, щупал другую и разминал её задницу, я изо всех сил атаковал её. Проводя языком по кончику клитора длиной, казалось, в дюйм, я массировал его основание пальцами левой руки, а пальцами правой отправился на поиски точки G. Я был уверен, что у неё она была, когда я наткнулся внутри на шершавый участок длиной с палец, и она издала долгий стон удовольствия, когда я начал поглаживать его двумя пальцами.

Я энергично продолжал, пока она не начала умолять меня остановиться, извиваясь и метаясь по кровати. Это только подстегнуло меня к большей активности, и вскоре она испытала свой третий оргазм, настолько интенсивный, что, я думаю, каждая мышца в её теле напряглась, включая киску, сжимающую мои пальцы так сильно, что я подумал, что она может раздавить их.

Ида Мэй была почти бессвязна в течение десяти минут после своего третьего мощного оргазма. Она продолжала повторять:

— О Боже, какое чувство! Я не хочу, чтобы это прекращалось. Чёрт, я никогда не думала, что это может быть так хорошо, — и т.д.

Конечно, к этому времени мой член был твёрдым, как камень, и мои яйца болели. Я никогда в жизни так не нуждался в трахе. Как только Ида Мэй вышла из своего сексуального ступора, она поняла это.

— У тебя есть презерватив, Бо?

— Чёрт. .. нет, Сибил на таблетках.

— Бо, я бы ничего так не хотела, как трахнуть тебя, но я не принимаю противозачаточные средства. Я не думаю, что мой вялый будущий муж сможет оплодотворить меня, но на всякий случай он всегда пользовался презервативом, и мне поставят ВМС. Но его вставят только завтра.

— За день до свадьбы?

— Нет, моя свадьба через пять дней, сегодня как раз подходящее время для девишника.

— О чёрт, у меня самый худший случай синих шаров, который когда-либо был. И ты такая чертовски горячая штучка. Я хочу трахнуть тебя больше, чем кого-нибудь, кого я когда-либо встречал или даже мечтал.

— Может быть, минет поможет, Бо.

С этими словами она перевернула меня на спину, оседлала своей киской мои ноги и продолжила сосать и гладить меня. Хотя это было действительно здорово, я был искренен в том, что сказал ей. Я хотел трахнуть её. Настолько сексуально заряженный, что не совсем ясно представлял себе последствия, я подумал, что, возможно, смогу добиться этого, если буду больше стимулировать её. Поэтому я схватил её за задницу и начал двигать киску по своему лицу, в чём она была более чем готова сотрудничать.

Как только её киска оказалась на мне, я начал дразнить её. Я вставлял свой язык или палец на полпути внутрь, затем вытаскивал его и просто лизал её некоторое время, прежде чем сделать ещё раз. Это возымело желаемый эффект. Через короткий промежуток времени она перестала сосать, лишь поверхностно поглаживала, а потом вдруг развернулась и буквально насадила себя на мой флагшток. Я крепко схватил её и прижал грудь к своей, продолжая качать изо всех сил, пока она пульсировала своей тугой киской на моём активном члене.

Моя накачка прекратилась только после того, как мы, по существу, одновременно закричали банши, я поместил огромный комок спермы в неё, и она полностью обмякла.

Её единственными звуками жизни были прерывистые удовлетворенные вздохи.

Я снова трахнул Иду Мэй, по-собачьи, примерно через час, и в миссионерской позе посреди ночи, хотя сперма вытекала из неё после двух предыдущих трахов. Она закончила ночь с шестью оргазмами, а я закончил тремя лучшими трахами в своей жизни.

Когда я проснулся на следующее утро, Ида Мэй уже ушла. Поверх моей кучи одежды лежала записка:

«Думаю, мы квиты. Я намочила твой носовой платок, а ты намочил мои трусики. С таким сексом, как этот, я жалею, что церемония в Шиндиг-холле не была настоящей! Счастливой тебе жизни, Ида Мэй.»

Я прошёл через бракосочетание, но оно длилось недолго. Я развёлся меньше чем через три года. Я снова женился — моя вторая жена Карен подходила мне гораздо больше, чем Сибилла, — и переехал в Вашингтон, округ Колумбия.

Лет через пятнадцать мы с Карен были на вечеринке, устроенной одним из парней, с которыми она работала. Когда мы с женой разговаривали с хозяином, хозяйка подошла к нам и сказала:

— Бо и Карен, я хотела бы познакомить вас с моим коллегой Джерри и его женой Идой Мэй.

Я уронил свой стакан — к счастью, он был пуст — когда Ида Мэй встретила меня взглядом оленя в свете фар. Та же Ида Мэй! За исключением нескольких морщинок на лице, она была так же великолепна, как и тогда, когда я трахал её пятнадцать лет назад.

Я мало что помню из оставшейся части вечера, потому что всё, о чём я мог думать, была та ночь, когда у меня был лучший секс в моей жизни. Всё, что я узнал, это то, что Джерри был её вторым мужем.

Когда мы с женой собирались уходить, я подошёл к Иде Мэй и попросил её номер телефона, «чтобы наверстать упущенное, так как у нас не было такой возможности сегодня вечером.»

— С удовольствием, — сказала она, протягивая мне свою визитную карточку.

Затем, прежде чем повернуться и уйти, она прошептала:

— Да, неплохо бы тебе познакомиться со своей четырнадцатилетней дочкой.