г. Калининград, Московской области. Болшево.

… Пили долго и много. Стол покрытый скатертью безупречной чистоты, с крахмальными складками, являл блюда из ресторана «Арагви». Лобио, сациви, красная гурийская капуста под маринадом, глиняные горшочки с чанахи, распластанные под гнетом и наскрозь прожаренные на раскаленной сковороде цыплята-табака, нежнейший шашлык из ягненка, белый лаваш с темными точками, тонюсенький, но упругий, букеты пряной зелени — все возбуждало аппетит и запивалось терпким ароматным вином да холодненькой водочкой со «слезой»… Тосты, которые произносил неугомонный Леван Кобаладзе следовали один за другим : «За дорого гостя рафика ( товарища) Ахмада!», «За прекрасных дам!», «За нерушимую дружбу советского и афганского народов!», «За братство по оружию!»…Искрились бокалы с вином. Звенел беззаботный женский смех. Как из рога изобилия сыпал анекдоты и шуточки Леван. Заливался громогласный музцентр.

» Прекрасными дамами» в этом квинтете были Юлия Викторовна Томина и ее дочь Наталья. Мужскую часть компании представляли полковник Кольцов, майор Кобаладзе а также их афганский гость, рафик Ахмад… Туран ( капитан ) Ахмад был пуштуном из племенного союза гильзаев, командос. Участник двух военных переворотов : 1973 году свергал короля Захир-шаха, и Саурской революции 1978 года. После этой «революции» его отец, Нур Махмуд-малик ( глава рода) ушел в Пакистан и примкнул к исламистам Хекматияра. За это его арестовали, пытали, а от смерти спасли «шурави», вызволив из Пули-Чархи 27 декабря 1979 года…Но, сторонником Кармаля он не стал, предложив свои услуги командованию 40-й Армии. Ахмад предлагал сформировать и подготовить боевую группу из своих единоплеменников, друзей детства, лично ему преданных, и действовать под видом «моджахедов» за «линией Дюранда» — в Пакистане и на севере Афганистана, против таджиков Ахмад Шаха Масуда, внося раскол в ряды оппозиции… Как на Западной Украине, против УПА в конце 40-х — начале 50-х. При этом, в полном неведении должна оставаться афганская сторона… Компетентные органы заинтересовало это предложение, а пока суд да дело, турана Ахмада переправили в Москву. «Опекать» его поручили нашим знакомым из ГШ. На них можно было и списать все, если дело «не выгорит». Это они хорошо понимали и без особого энтузиазма принялись выполнять приказание.

Зима одевала Москву в белый пушистый наряд. Но неугомонный город превращал девственную белизну в грязь песком и солью, которую перемалывали ноги да шины. В предпраздничной шумной круговерти отсчитывал последнии денечки белый мохнатый декабрь. Все готовились встречать «счастливый», по сумме цифр, 1982 год, начинавшийся в пятницу. Три дня отдыха для трудящихся.

Хуже положения, чем то, в какое попал Кольцов, трудно себе представить. Ему претила роль сутенера, которую ему отвели при выполнении «культурной программы» для гостя.

— Чтоб никаких дешевых бл*дей с длинными языками, — наставлял седовласый генерал с шестью рядами орденских планок на кителе. — Желательно интеллигентных, лично знакомых вам женщин…

— Мне что его со своей женой спать уложить! — перебив начальство, вспылил Кольцов.

— Товарищ полковник! Не забывайтесь! — Генерал вскочил с кресла, побагровел, по-рыбьи хватая ртом воздух. Кольцов искренне пожалел о своей бестактности, поспешил извиниться.

Генерал словно отмяк, подобрел и обратился по-свойски:

— Женька! Мне ли тебя учить по этой части.. Ты со своими шашнями- вот где… — он выразительно похлопал ребром пухлой ладони по крепкой жилистой шее, — Замучился отписываться! Хорошо, что рогатым мужьям еб*льники не чистишь, как этот Кобелидзе!..

Евгений Сергеевич, раненый в Кунарской операции, был эвакуирован в Ташкент, а затем возвращен Москву. Генеральских лампас и дивизию он не получил. Представление его к награждению орденом Красного Знамени «зарубили». И снова занял скромный кабинет в сером здании на ул. Фрунзе, 19. Изводил начальство своими правдивыми рапортами о недостатках в борьбе с моджахедами. Отсутствовал опыт в ведении антипартизанской войны. Напрочь забыто как задавили бендеровцев и «лесных братьев».. .Не учили этому в академиях.Все клалось «под сукно», а беспокойного полковника собирались уволить. Искали лишь повод… Под «неполное служебное соответствие», окончившего две академии, его было трудно подвести, с «аморалкой» тоже вышел швах… Не было между ним и Катей кровного родства, хотя перерыли все личные дела, а морально-этический аспект разницы в возрасте к делу не подошьешь! Добрались и до Ольги Владимировны, подсуетились «доброжелатели», да и отношений они своих не скрывали…

Лысый толстяк с тремя складками на затылке и багровым лицом, хоть спички поджигай, получил гневную отповедь:

— Да, сожительствовали, вели общее хозяйство, разошлись…

— А поподробнее о причинах… — спросил полковник, щуря масляные глазки.

— Женя в постели бесподобен! Таких мужиков, как он, еще поискать… Но, он хотел детей, а я родить не смогла бы… В общем — не сошлись характерами! Остались просто друзьями…

Зла Ольга на него держала, а когда он был в командировке, сама явилась к Кате и объяснилась с ней. Женщины сблизились, и Кате стало легче переносить тоску ожидания.

До этого Катя жила в томительной безысходности, хотя он писал часто. Но в письмах многого не объяснишь. После долгой разлуки тревожно и радостно было возвращаться ему домой. Прилетев в Москву, позвонил и услышал в голосе жены воркующее волнение…

Теперь его вынуждают обманывать любимую женщину, которая будет встречать Новый Год в без него, как и 1980 и 1981 г. Сердце сорвалось вниз, как тяжеленный постовой тулуп с крючка. По настоянию Кати, Женя приглашал и Ольгу…

Жизнь человека со дня появления на свет и до последнего вздоха непрерывная цепь внезапных событий. Если повезет звенья счастья тянутся одно за другим.

Люди злоупотребляют словом счастье больше чем всякими другими словами. Как и словом судьба. Не может счастье продолжаться бесконечно. Что нибудь да непременно случится…

____ Звонок от Евгения с заманчивым предложением встретить Новый Год вместе очень обрадовал Юлию Викторовну, а предложение взять с собой дочь — озадачил… Объяснение она нашла в бурном темпераменте своего любовника и согласилась. Отказа от Наташки тоже не последовало. Уж очень ей хотелось досадить Кате:

— Ага, не удовлетворяет его брянская волчица! — Размышляла она вслух перед большим зеркалом. — Мам, ну как я выгляжу?

Юлия с восхищением разглядывала дочь:черная кружевная грация, соблазнительно просвечивали груди с крупными розовыми сосками. Черный пояс, к которому на длинных пажах пристегнуты черные чулки, контрастирующие с белизной ляжек.

— Великолепно! Это твой фээргешник подарил?…

В болшевской квартире их ожидал сюрприз — майор Кобаладзе и какой-то незнакомец восточного обличья. Высок, широкоплеч, выпуклую грудь и бицепсы подчеркивала тонкая белая тенниска. Густые черные волосы волосы отливали синевой. На грубоватом смуглом лице с квадратным подбородком, большим носом, как угли горели черные миндалевидные глаза. Пышная скобка усов нависала над румяным пухлогубым ртом.

— Наш афганский гость и друг, рафик Ахмад! — представил его хозяин квартиры.

— А это наши прекрасные дамы -Юля и Наташа.. Сегодня они будут брать интервью… — хохмил Леван.- Надеюсь ты не разочаруешь их туран?

Женя переводил. Бегло разговаривая на таджикском со времен службы в Фергане, он легко освоил дари.

Ахмад кивал головой и плотоядно пялился на женщин. На них были жакеты, прозрачные блузки, обтягивающие юбки, только на шее у Юлии Викторовны был предусмотрительно повязан белый шарфик. Юля кусала губы от досады, в золотисто-рыжую головку полезли, так скажем, нехорошие мысли. Она стала собираться домой, благо электрички еще ходили. Женя и Леван в один голос, стали просить ее остаться. На их сторону встала Наташка:

— Мамуль, ты как хочешь, а я остаюсь! Такое приключение на Новый Год ! Да еще три мужика…

Юлия Викторовна смирилась: «Будь что будет! Авось до смерти не за*бут…». От второй рюмки у нее раскраснелись щеки, глаза стали еще лучистее. Она сидела между Женей и Леваном, которые наперебой за ней ухаживали, подливали вина. После третьей бутылки киндзмараули Юлия Викторовна стала на глазах возбуждаться. Смеялась глупым проделкам Левана, который дразнил ее поджаристой ножкой цыпленка, а она старалась схватить мясо белыми зубками, рыча как собачка. Женя молча производил «исследование» ее нижнего белья. Она сама приподняла зад, чтобы он скатал ее юбку, открыв белые кружевные трусики и ножки в чулках телесного цвета с кружевной резинкой. Принялся гладить бархатистую горячую кожу. Наташка устроилась напротив, на диване и обхаживала афганца. Тот, как правоверный, вина не пил, а налегал на водочку. Почти не закусывал — так пожевал кусок шашлыка, пожевал зелени, смешно вытягивая губы. «Как баран!» — со злостью подумал Женя, на миг отвлекаясь от более приятного занятия. Отодвинув полоску трусиков Юли, проникал в жаркую мокреть двумя пальцами. «А ты голубушка у нас приплыла.» — снова мелькнула мысль. Женщина вздохнула, замерла и прозевала момент, когда надкусанная ножка липко мазнула ее губы и подбородок золотистым соком. Наташка активно занималась достоинством афганца, но тот оставался холодным и безучастным. Ни один мускул не дрогнул на лице.

— Леван, ему наверное в Пули-Чархи яйца отрезали или отбили! — смеясь сказал Кольцов грузину, который взасос целовался с Юлией, бормоча » Мэ шэн миквархар!» ( Я люблю тебя ! груз.)

Ахмед вызывающе поднял густые брови и сказал по-русски, почти без акцента:

— Уважаемый рафик Дагарвал ( товарищ полковник, афган.), в Пули-Чархи меня пытали… — он ожег, сидящего напротив «шурави», как он знал, побывавшего у него на родине, ненавидящим взглядом, тяжко выдавливал слова, словно выплевывал свинцовые шарики, с большими паузами. — пытали током, загоняли иголки под ногти…, топили в воде… Я привык уже не реагировать ни на боль, ни на удовольствие…

Он досадливо махнул рукой и обнял Наташку.

«Вот падла! Во всех анкетах указывает что русским не владеет… «Абсолют» всем языки развязывает…» — подумал Женя с неприязнью и потянулся к бутылке, покрытой изморозью.

Выпил и смачно закусил пупырчатым огурчиком. Сильную неприязнь испытывал к этому афганцу, за то, что не встречает Новый Год с любимыми женщинами, не возиться с маленьким Костюком, который вырос, пока он исполнял «интернациональный» долг…

— Каждый из нас, Ахмад, горит желанием предугадать свою судьбу… Но, если наделить человека даром предвидения, как бы обесценилась жизнь! Человек остановился бы на полпути к своей цели, а то и вовсе отрекся от нее. — в его голосе появились металлические дрожащие нотки, — И разве это не счастье, что мы не знаем, когда наступит последний миг? А если бы знать? Будет потеряна цель жизни, ее великий смысл! Выходит неизвестность — не только зло, но и великое благо!

— Педер-сухте! ( сын отца сожженного в аду! — фарси ) — зло выругался Ахмад.» Неужели этот шурави проник в его тайный замысел, как они говорят, «расколол » его? Да, нет — он слишком недалекий, солдафон, бабник и алкаш… Вон как водку хлещет, словно воду! Да, и у меня хмель развязал язык… Шайтан! » Так размышлял «рафик» Ахмад.

— Ти чо! Маего дрюга пидэром обозвал! Я тебя !… — Леван вскочил из-за стола и схватил за горлышко тяжелую темную бутылку, как гранату.

Юля истошно взвизгнула.

Евгений Сергеевич, гася конфликт, тоже встал и гаркнул:

— Спокойно, кацо! Я приказываю, майор! — И обращаясь к Ахмаду сказал. — За базаром следи…

Конфликт, казалось, был улажен.

*** Не зря я поставил «кавычки»… Он вовсе не собирался помогать «кафирам» Готовилась секретная операция с далеко идущими целями. В курсе были лидер «Хезбе ислами-е-Афганистан» ( Исламской партии Афганистана ) Хекматияр и его отец, который должен обеспечить «кадры» группы. Ну, «пошумят» они в Пакистане, нанося удары в первую очередь по базам «заклятых друзей», соперников ИПА в борьбе за власть в будущем «исламском» государстве… Зато получат от русских — оружие, средства связи, деньги… Получат «окно» на границе, через которое беспрепятственно могут проходить моджахеды, караваны с оружием, контрабандой и наркотиками… Можно подоить и «западных» друзей, сообщив им сведения о прямой агрессии Советов на территории Пакистана. Для этого можно пожертвовать парой лагерей беженцев… Действовать как немцы в 1945 году. Зато какой будет шум на Западе, месть приведет в ряды моджахедов колеблющихся… Их наверняка заинтересуют сведения о подготовке бойцов «национально-освободительных движений на территории СССР. От таких перспектив аж дух захватывало у турана Ахмада! Правда, русские не спешили претворять в жизнь его планы, хотя обходились с ним хорошо. Даже подозрительно хорошо… Сотрудники 3-го ГУ КГБ СССР взяли его в разработку, как только получили донесение от особистов 40-й Армии. Руководитель группы встретился с полковником Кольцовым и доверительно попросил: глаз с «афганца» не спускать, докладывать о всех его контактах, сообщил телефоны для связи, чтобы вызвать опергруппу, в случае обострения ситуации!

— Самим ничего не предпринимать! Вести с ним так, чтобы он ничего не заподозрил. Пьянствуйте и развратничайте с ним. Водку и баб он любит…

Правда, не сообщили, что телефон в болшевской квартире был поставлен на прослушку и установлено наружное наблюдение… Сочли это излишним для пользы дела.

______ Юля посмотрела на Кольцова изумленно-изучающе:

— Какой ты оказывается философ, Женя. Никогда раньше за тобой не замечала…

Он хотел отвесить ей звонкую оплеуху, но сдержался. Женщина всегда права и всегда сумеет укорить. Даже если она и шлюха…

— Не стоит умничать в тех делах, где ты не слишком понимаешь, особенно в новогоднюю ночь, — назидательно сказала Юлия Викторовна и засмеялась, — Эх, вы мужчины! С вами и Новый Год прозеваешь, скоро двенадцать…

— Право, что за ерунда лезет в голову… — сказал он с напускным безразличием и пошатываясь, встал из-за стола. — Надо сходить позвонить по-телефону… Перебрал.

От него не ускользнул встревоженный взор афганца. «Ага, эмоции ты выражать умеешь! — подумал со злорадством, а вслух сказал:

— Это тот случай, когда женщины идут пудрить носик…

Наташка с улыбкой прошептала что-то на ухо Амада. Его грубое лицо приняло прежнее выражение холодной отстраненности, хотя рука девушки скользила по напряженному стволу все быстрее и быстрее. Аж выступили на лбу бисеринки пота, а лицо раскраснелось.

— Мам, что он как каменный, — обиженно сказала дочь.

— Эх, молодежь, — Юля скользнула под стол и от туда раздался возглас восхищения. — Ого! Вот это размерчик!

Сосала она недолго.. . Единственное что смогла, это схватить член обеими руками и заглотить головку. Аж челюсть заломило. Настолько широко пришлось открыть рот, чтобы вобрать ствол до половины. Наташа тоже юркнула под стол и принялась вылизывать разбухшие шары яиц. Скатерть скрывала эту восхитительную картину, раздавалось лишь чавканье и довольное урчание…

— Ну как микрофон, девчонки? — спросил со смехом Леван, наклонясь и приподнимая край скатерти.- Меня не забывайте…

— А ты к нам присоединяйся, Леванчик, и тебе хватит! — дразня его ответила Наташа.

Грузин стукнул кулаком по столу, аж посуда зазвенела и расплескалалось вино из опрокинутого бокала. Расплывалось рдяным пятном, как кровь, по белоснежной скатерти…

—.. …………!.. ……! — грязно выругался он по-своему. Ответом был заливистый смех Наташи, так как рот Юлии был забит плотью и она дышала носом.

Когда Женя вернулся, он застал Ахмада откинувшегося на спинку дивана. Крыльями раскинулись по ней могучие волосатые руки. Глаза были закрыты, а крепкие пальцы сжимались и разжимались, царапая обивку. На его вопросительный жест вскинутым подбородком- «где?», Леван выпустил из руки набухший член, и оттопыренным большим пальцем сжатой кисти указал вниз. Таким жестом обрекались на смерть гладиаторы в Риме…

Воспользовавшись ситуацией Кольцов сделал два звонка. Во-первых поздравил с Новым Годом жену, немного успокоился, узнав что пришла Ольга… Второй звонок был куратору, которого он оторвал от праздничного стола ( в трубке была слышна музыка и шум голосов ) и сообщил о лингвистических способностях афганца.

— Это интересно! — обрадовался тот. — Продолжайте праздновать, в случае чего помощь вам окажут…

Стрелки настенных часов приближались неумолимо к XII… Афганец вдруг зарычал, задрожал, выгнулся вперед… Его руки-крылья улетели под столешницу. От туда раздалось протестующее мычание. Он больно схватил Юлю за волосы и стал кончать прямо в рот.Женщина захлебывалась слюной и спермой.

— Ты что творищь, чурка черножопая! — раздался истошный крик Наташи, — Ребята помогите! Мама же задохнется!…А-а-а-а !..

Не дожидаясь помощи, она укусила его за яйца так, что он взвился от боли и хотел ударить девушку. Если бы не Женя. Удар ребром ладони по шее… И рафик Ахмад мешком рухнул на диван, захрипел.

— Ти эго нэ убиль? — встревоженно спросил Леван, поднимаясь из-за стола. Он помог выбраться плачущей Юле и, вместе с Наташей, увел её в ванную. Выглядела женщина ужасно: волосы всклокочены, тушь растеклась, лицо перепачкано белесой спермой и пузырящейся слюной… Она никак не могла отдышаться.

Кольцов перевернул афганца на живот и связал руки сзади брючным ремнем. Брезгливо натянул на него трусы и штаны. Когда он ворохнулся и замычал, легким тычком вырубил еще раз. В рот затолкал салфетку. «Семь бед- один ответ ! Что нибудь придумаем…» Да он сорвался, было невыносимо видить муки Юльки! Она была своя… А этот чужой, очень подозрительный. И бля, не за того себя выдает!

— Леван, давай отнесем эту падлу в кладовку! И скорее за стол. Встретим Новый Год! А завтра, будь что будет! Сегодня с нами наши прекрасные женщины, вино…

Он наклонился к Юле и искренне прошептал:

— Извини, что я впутал тебя…Я не могу тебе все сейчас рассказать…

Женщина молча, ласково провела ладонью по щеке Жени. Заметив, как благодарно приветливо распахнулись её глаза, он радостно улыбнулся и поцеловал в еще припухщие губы.

— Жэнь, а можэт, вольэм эму водьки… И сь лодьжии… — горячился Леван.- Чэтырэ свидэтеля! Чтё сам…

— Леван, неси шампанское! Девочки-и-и, за стол!

_____ Женя открутил проволоку.. . С негромким щелчком выскочила пробка, взбурлилось, заиграло в фужерах золотисто-желтое вино.

С НОВЫМ ГОДОМ!

____ Спокойной, неторопливой походкой Кольцов прошел к музцентру и включил. Подошел к Юлии и приглашающе протянул руку… Обняв ее за талию, начали танцевать. Руки Жени задрали юбку Юлии Викторовны, гладили аккуратную попку в белых трусиках. Ноги женщины словно облитые чулками переступали в такт на высоких каблучках золотистых туфелек.

Это возбудило Левана, как голодного волка кусок кровавого мяса. Он, оставил обиженно фыркнувшую Наташу, утешив:

— Извыны, сначала поыграем маму, а потом тибя…

Он подошел к танцующей паре и встал за спиной женщины. Его дрожащие руки гладили женщину через блузку, потом рванули так, что брызгнули пуговки. Женя принялся целовать грудь, зубами стянул кружево лифчика и сосал набухающие соски. Юля не осталась в долгу, расстегнула гульфик мужчины и извлекла член. На руки Левана гладившие живот и бедра, лобок, казалось, не обращала внимание. Троица стояла посреди комнаты, а Наташка, сидя на диване, маленькими глотками медленно потягивала и лукаво посматривала на мать. Ей было немного досадно, что Леван оставил ее ради женщины за сорок. А тот, опустился на корточки, сдвинул полоску трусиков и вылизывал двойную складку, проникая туда языком, пальцами теребил восставший клиторок. Юля широко расставила ноги, облегчая ему проникновении. Ее потряс оргазм, ноги подкосились и она медленно опустилась на колени.

Перед лицом призывно покачивались два члена.Твердые и упругие бугристые стволы с багровыми головками. У Левана — темнее. Юлия сосала их по очереди. Вылизывала стволы и яички. Когда погружала в рот, играла язычком с головкой, щекотала уздечку. Другой член она подрачивала, ласкала яички. Фаворитом в этой игре для нее был Женя. Вскинув голову, широко открыла рот, чтобы тот увидел, как ее розовый язычок ласкает багрово блестящую головку. К неудовольствию Левана, Кольцов завладел ее ртом и принялся трахать, придерживая ладонями голову с растрепавшейся прической. Со звериным рыком он кончил, а женщина все проглотила до капельки.

Когда Женя освободил ее рот, Леван моментально повернул голову Юли к себе… Но не успев вставить, стал кончать, покраснев от досады.

Женщина просто открыла рот и ловила струи, которые попадали ей на щеки, подбородок, капали на грудь.

Все бы ничего, но издевательский смех Наташки и ее нарочито ласковый голос:

— Бедный Леванчик, расплескал, не донес!

Это вывело его из себя. Посыпалась брань на языке Руставели, в котором угадывалось знакомое «билядь», «сюка»…

Женя помог Юле встать. Она подошла к столу, налила бокал вина и выпила залпом.

— Мальчики, я в душ. Как вы меня изгваздали! — она с укором посмотрела на Левана и поинтересовалась. — Жень, найдеться во что переодеться?

— Походи пока голенькой, мы еще не закончили… — отвечал тот и двинулся к дивану. — А сейчас займемся с подъбщицей!

Они заставили Наташку вылизать их опавшие члены.

Продолжение следует.