– Помнишь случай с троллем? А когда ты почти набросился на меня, отпихивая в сторону?

Рон, по правде говоря, не мог вспомнить, чтобы кого – то отпихивал. В его памяти тот случай давно превратился в расплывчатое цветное пятно.

Глаза Гермионы блестели в тускло – зелёном свете волшебной свечи.

– Я помню. Мне это надолго запомнилось – тот случай, показавший мне, что, несмотря на всё своё волшебство и весь… ум, я тем не менее могу быть бессильной. Позже, лёжа в постели и закрыв глаза, я неоднократно представляла себе, что было бы, если бы вы – Гарри и ты, Рон, – пожелали в подобной ситуации как – либо воспользоваться своим физическим преимуществом?

Щёки Гермионы заалели. Дыхание её стало неровным.

– Лежала и представляла себе, как… – она на несколько мгновений почему – то замолчала, опустив взгляд. – Как ваши пальцы… срывают с меня одежду. Как один из вас понуждает меня встать на четвереньки… а другой… другой…

Гермиона вновь замолчала.

Рон вдруг поймал себя на том, что не дышит, настолько его захватили её слова. Его подруга меж тем внезапно подняла голову и перехватила его взгляд.

– Эй, Рон, – она облизнула губы. – Да тебе ведь хотелось бы проделать это со мной.

– М – мне?. .

Рону опять показалось, что его голос подменили чужим.

– Нет, мне, – насмешливо передразнила она его. На миг почти превратившись в прежнюю Гермиону. – Кто – то тут рассказывал… о том, что заставил бы меня сделать, коварным способом, путём удара в спину, – вкрадчиво добавила она. – Только я всё – таки не до конца поняла… что и как я должна сделать.

Гермиона встала.

Насмешливо глядя Рону в глаза, она сняла с плеч мантию и повесила её на спинку стула. У Рона не было ни малейших внутренних сил её останавливать.

Белая обтягивающая маечка отправилась следом.

Пальцы Гермионы Грейнджер задумчиво застыли на пуговице джинсов.

– Значит, ты заставляешь меня, – с лёгким придыханием выговорила, почти прошептала она, – путём шантажа… встать обнажённой перед тобой на колени. – Пальцы её наконец справились с пуговицей на брюках. Язычок молнии стремительно скользнул вниз. – Значит, я встаю перед тобой на колени… – Гермиона сделала шаг вперёд, затем ещё один, высвобождаясь из упавших брюк. Рон был настолько парализован волнением, что даже не обратил особого внимания на отсутствие нижнего белья. – Что дальше, Рон?

В интонациях её звучали мёд, нега, насмешка и нетерпение сразу. Язык Гермионы вновь пробежал по её верхней губе.

Рон медленно встал, ощущая, что его шатает, что у него будто бы даже чуть ли не темнеет в глазах. Чересчур уж сильно отлила кровь от мозга, что ли?

Рука его потянулась к застёжке собственных брюк.

Глаза Гермионы расширились.

– Ого, – вновь скорее прошептала, чем произнесла она. – Значит, вот куда мне придётся… – она опять облизнула пересохшие губы, – поцеловать коварного шантажиста.

Рон беззвучно застонал от одного касания её губ.

– Мммм, – Гермиона чуть приоткрыла губы. Меж ними показался поблескивающий краешек языка. – А если так?. .

Рон завёл руки за спину и что есть силы вцепился ими в край письменного стола, чтобы не упасть.

– Как сладенько.

Губы и язык, но всё больше язык Гермионы Грейнджер творил с ним невероятное, производил с ним непередаваемое, что нельзя было повторить с помощью какого бы то ни было волшебства. Со старанием прилежной ученицы – а ведь действительно прилежной, разве в ином её можно было когда – нибудь обвинить? – она играла губами и языком с «волшебной палочкой» Рона, выводила вокруг причудливые узоры и извивы, щекотала дыханием его кожу и временами нежно покусывала самый тоненький краешек.

Рон застонал открыто.

Ускорив подрагивания язычка почти до сверхчеловеческих ритмов, Гермиона приняла в свой ротик волшебную палочку Рона почти до предела, практически целиком, позволяя ему практически ощутить собственной кожей мягкую упругость её нёба.

– Герми…

Рука его метнулась вниз, к голове Гермионы, её пушистым волосам. Язык её тем временем начал метаться просто с сумасшедшей скоростью.

Рон откинул голову назад, чувствуя испепеляющий взрыв пламени внизу.

Выплеск.

– Гермио – о – о – она…

Затем – ещё один.

Этот выплеск был жарче и пламенней предыдущего. Пальцы его на шевелюре Гермионы непроизвольно сжались.

Видимо, после первого выплеска Гермиона чуть отстранилась – инстинктивно или с преднамеренной целью. Выпрямив голову вновь, шумно дыша и не до конца ещё понимая, на каком свете находится, Рон увидел стекающие по её щекам жирные белые капли.

Перехватив его взгляд, Гермиона улыбнулась так, словно всё произошедшее было очень смешной шуткой.

– Ну что, я думаю, внеучебная часть на сегодня закончена? – И она облизнулась, очистив губы от пары потёков. – Признаться, я и не предполагала, что приглашение помочь с прикладными таблицами Каббалы обернётся такой коварной подменой предмета занятий.

Она сдвинула брови:

– Рональд Уизли, как вам не стыдно?

* * *

– Вот, значит, как, – протянул Гарри.

Он смущённо кашлянул.

Нет, разумеется, Рон не поведал ему и десятой доли произошедшего меж ним и Гермионой в тот незапамятный вечер. Но недомолвки его и краска, то и дело заливавшая его щёки, говорили сами за себя.

– Нечто подобное я и подозревал. – Он заглянул в клочок желтоватой бумаги, доселе сжимаемый в правой руке. – Это совпадает с моими догадками о природе заклятья.

Рон вскинул на него прежде опущенный взгляд.

– Догадками? О природе заклятья? Откуда у тебя взялась эта бумага?

– Гермиона дала.

Гарри невольно покраснел, вспомнив, при каких обстоятельствах это произошло.

* * *

Пиршественный Зал. Небо в виде потолка – или потолок в виде неба. Блюда, приготовленные, как теперь уже ясно, руками трудолюбивых домовых эльфов. Гарри без особого веселья подумал, что в последние дни Гермиона Грейнджер что – то не уделяет былого внимания борьбе за их права.

Рука упомянутой выше Гермионы, тянущаяся к нему через угол трапезного стола.

– Гарри, пожалуйста, передай сметану.

Он перехватил её мимолётный взгляд.

Взгляд как взгляд. Гермиона как Гермиона. Может быть, странное действие таинственного заклятия было мимолётным и уже стало рассеиваться, попутно заставляя её подзабыть о произошедших событиях?

Или – но об этом варианте Гарри стеснялся даже подумать – заклятие здесь ни при чём и их с Роном подруга и впрямь всегда была не такой, какою казалась прежде?

– Могла б и сама использовать «Акцио», – пробурчал он, чтобы скрыть смущение.

Пальцы Гермионы цепко обхватили ручку протянутой им сметанницы. Сметанница чуть покачнулась, обронив пару белых капель на мантию и на брюки.

– Какая я неряха. – В голосе её звучала искренняя готовность распять себя.

Она переместилась ближе.

– Позволь, я вытру.

Салфетка, зажатая меж пальцев полунависшей над ним Гермионы, вначале промокнула мантию, затем – переместилась к пятну пониже.

Движения её были плавными.

Неспешными.

Круговыми.

Если бы Гарри знал во всех деталях о произошедшем между ней и Роном, то движения эти показались бы ему знакомыми. Но Гарри не знал об этом ничего и мог лишь приоткрыть рот, невольно перестав дышать и уронив взгляд в верхний проём между полами мантии Гермионы, напоминающий сымпровизированное декольте.

«Да она расстегнула три верхние пуговицы, чего прежде никогда не делала, – пронеслось у него в сознании. – Похоже, под её мантией сверху ничего нет».

– Что ты делаешь?

Даже задавая этот вопрос, он не мог отвести взгляд от дарованного ему зрелища. В памяти его невольно ожили вновь картины произошедшего недавно в библиотеке.

– Вытираю.

Гермиона поджала губы. Пальчики её меж тем принялись выписывать просто молниеносные виражи.

– Тебе не нравится?

Гарри замолчал.

Сердце его колотилось с бешеной скоростью, он окидывал глазами окружающий Зал, бросал взгляды на остальных пирующих, ощущая, что на брюках его меж тем вздулся сумасшедший бугор и что он уже сам хочет – да, пожалуй, хочет, отчаянно жаждет, чтобы полунависшая над ним Гермиона не останавливалась, чтобы неимоверно сладкие движения её продолжались, пусть даже при всём Большом Зале, практически у всех на глазах.

Прикусив до боли язык, пытаясь хотя бы таким образом прийти в себя, он застонал.

– Гермиона…

Взгляд его коснулся её нагих коленей, которые сегодня почему – то не были прикрыты традиционными джинсами…

Гермиона отстранила салфетку от рвущего ткань брюк изнутри бугра. Глаза её смеялись.

– Мне нужно выйти кое – куда, для чего требуется пройти по Шестому коридору и по Третьей лестнице вверх, – неспешно проговорила она. – Есть я больше не хочу, а в тарелке остался лишь микроскопический кусочек блина, так что я отлучусь ненадолго.