ПОСТ № 17
Из армейской жизни.

Младший сержант Терёхин и рядовой Белов были командированы на пост № 17, который перекрывал дорогу, идущую вдоль границы артиллерийского полигона. Их полк готовился к стрельбам и чтобы никто не попал под шальной снаряд, временно выставлялся этот пост. Он был оборудован шлагбаумом и двумя «ежами», сваренными из двутавра.

На пост их привезли утром. Прапорщик открыл вагончик, в котором никто не был год и где наши герои должны провести целую неделю. Подсоединили полевой телефон и установили связь с полком. Проверили наличие электричества, все было в порядке. Выгрузили сухой паек на три дня. И прапорщик уехал, оставив их вдвоем.

— Ну что, рядовой, — сказал сержант Терехин, — начать большую приборку!

Рядовой Белов осмотрел вагончик и разделся до трусов, так как работы предстояло много: надо было убрать паутину, вымести пол, ликвидировать годовую пыль и вымыть пол вагончика.

Терехин сидел под навесом на лавке и покуривал, изредка заглядывал в вагончик и давал указания, где и что подчистить.

Белов был городским, более того москвичом, а Терехин жил где-то на Урале в заводском поселке и поэтому не любил городских, а тем более москвичей. Белов успел до призыва закончить два курса филфака, в глазах Терехина это был двойной минус: он с трудом закончил школу.

Поэтому Терехин при удобном случае гонял таких духов, как Белов, до седьмого пота и всячески старался унизить.
Белов был философом и поэтому стоически переносил все тяготы и лишения воинской службы, что особенно бесило Терехина.

Через три часа Белов доложил, что приборка закончена. Терехин осмотрел вагончик, но придраться было не к чему.

— Молодец. Хвалю за службу.

— Пойду, искупаюсь, товарищ сержант, — Белов снял трусы и, взяв полотенце и мыло, направился к речке, которая протекала вблизи.

В армии не принято стесняться своих товарищей, ведь баня общая, казарма тоже, даже нужники и те на десять и более посадочных мест.

Терехин, смотря на удаляющуюся в сторону речки белую попку Белова, заскрипел зубами. Более четырех месяцев без секса! Были у них в роте два пидорка, которых драли во все дырки дембеля, и те весной уволились в запас.

В весеннем призыве таких выявить не удалось. Да и строго в армии стало с этим делом. В третьей роте одного сержанта за изнасилование молодого отдали под суд перед самым дембелем, и загремел он, касатик, в дисбат на два года за плотские удовольствия.

Увольнений в город не было, так как сам город находился в семидесяти километрах от расположения их полка. А в офицерском поселке все особы женского пола были наперечет и ублажали лишь офицеров и прапорщиков.И теперь оставалась дембелям их роты лишь собираться в баталерке после отбоя, где они втихаря дрочили и утоляли свой сексуальный голод.

Терехин тихонько пробрался к берегу речки и сквозь камыши стал наблюдать за Беловым. Он даже возбудился, когда Белов намылил свой член и открыл головку. Ему даже показалось, что Белов слегка возбудился, пока мыл свой член.
Сержант решил вернуться на пост, чтобы молодой не увидел, как тот за ним подсматривает.

Белов вышел к вагончику и повесил сушиться полотенце. Только сейчас Терехин заметил, как грациозен и строен молодой солдат. Форма скрывает все достоинства фигуры. Белов взял свои трусы и опять направился к речке.

— Куда ты? – спросил Терехин.

— Простирну трусы, товарищ сержант, а то они потом пропитались.

— Может и мне искупнуться? Как вода? – спросил Терехин.

— Нормальная, товарищ сержант. Не замерзните, — ответил Белов.

Терехин стал раздеваться, а Белов стоял и ждал его. Сержант не мог решить, снимать ли трусы здесь или на берегу речки. И все же решил оголиться прямо тут у вагончика, чтобы не отличаться от рядового.

Они спустились к берегу. Терехин вошел в воду и окунулся с головой. Белов замочил трусы и намыливал их мылом.

— Белов, намыль мне спину, — попросил Терехин.

Рядовой подошел к нему начал намыливать спину и даже ягодицы. Терехин стоял к нему спиной и Белов не мог видеть, как напрягся орган сержанта.

— Хорошо, Белов. Дальше я сам. Может идти, — распорядился сержант.

Белов достирал свои трусы и пошел к вагончику. Терехин домылся, тоже постирал свои трусы и вышел из воды. Напряжение спало, но проклятые мысли о сексе не давали покоя.

Он решил спровоцировать Белова на секс или хотя бы совместную мастурбацию. Здесь им никто не помешает. Ведь молодому солдату тоже необходима разрядка.

Терехин подошел к вагончику. Он забыл свое полотенце, взял его и принялся растирать свое тело. Потом он повесил свои трусы рядом с трусами Белова и сел на лавку, на которой уже сидел Белов.

Сержант закурил и предложил сигарету Белову, но тот отказался, так как не курил.

— Ну что будем делать, а молодой? – спросил Терехин нарочито грубовато.

— Может, перекусим, товарищ сержант? Рыбные консервы, хлеб и огурцы. А вечером я макароны с тушенкой сварю.

Белов принес все на стол, грубо сколоченный из досок, под навесом. А на электроплитку поставил чайник.Они быстро поели, так как в армии не принято долго сидеть за едой. Белов принес чайник, заварку и сахар. Вот теперь они покейфовали и медленно отхлебывали из кружек.

Потом они завалились поспать, так как солдат спит, а служба идет. И грешно было бы не воспользоваться лишними часами для сна. Так как в вагончике было душновато, то они так и легли, голыми не укрываясь.

Первым проснулся Терехин. Во-первых, он лицо ответственное и поэтому спал вполглаза, а во-вторых, эрекция не давала покоя. Он посмотрел на Белова. Тот тихо посапывал и у него член стоял, как кол.

Терехин ни как не мог сообразить, что делать. Или втихаря подрочить себе или разбудить Белова и заняться этим вместе. Все же он решил разбудить молодого солдата. Тот мгновенно открыл глаза и спросил, что случилось. Терехин успокоил его, всё, мол, нормально, просто пора просыпаться.

Тут Белов спохватился и прикрыл руками свое восставшее естество.

— Чего уж прикрывать? – спросил Терехин. – Видел уже. Вон и у меня стоит. – Он помолчал, а потом добавил: — Слышишь, Белов, может вместе подрочим, уж раз такое дело? – Из его члена уже сочилась смазка.

— Даже не знаю, товарищ сержант, что вам сказать. Можно, конечно, разрядится, если уж так приспичило.

— Какой я тебе в этом деле сержант? Называй просто по имени. Тебя то, как звать?

— Вячеслав, просто Слава. А вас, то есть тебя Николай.

— Ну вот, слава Богу, и познакомились, — сказал Терехин. – Подвинься, Слава, ляжем вместе.

Белов подвинулся, и сержант примостился с краю. Их горячие тела соприкасались, и это придавало иллюзию близости. Терехин протянул руку и коснулся члена Белова.

— Ты что? – спросил тот.

— Давай друг другу, — ответил сержант.

Белов тоже взял в ладонь член Терехина, и они начали мастурбировать друг другу. Терехин стонал и охал от получаемого удовольствия. Белов же напротив, молчал, и только по его прерывистому дыханию можно было определить, что ему это тоже приятно.

Первым кончил Терехин, забрызгав живот своим семенем. Позже финишировал и Белов. Терехин не выпускал его член из ладони и выдавливал последние капли спермы из канала.

Они пошли к речке и обмылись, но комары не дали им возможности долго плескаться в воде и они бегом вернулись в вагончик. Пришлось одеваться по форме.

Белов начал готовить ужин, а Терехин разжег костер у навеса, чтобы дымом распугивать комаров.

Перед ужином Терехин достал из своих запасов заветную фляжку со спиртом и плеснул в кружки по 50 граммов. На вопрос Белова, откуда такое чудо, тот ответил, что кореш из химвзвода подсуетился.

Разговор за ужином начался с нейтральных тем и закончился темой о сексе. Терехин расспрашивал Белова, как тот учился в университете, и много ли было у них девушек.

— Даже слишком. Ведь на филфаке почти одни девушки.

— А давали? – с блеском в глазах спросил сержант. – Ты скольких трахнул?

— Конечно, давали, но меня тогда это не интересовало, — ответил Белов.

— Как это? Почему не интересовало?

Белов замялся, не зная, что ответить, но потом сказал, что в первую очередь его интересовала учеба. Казалось, такой ответ удовлетворил Терехина.

Готовясь ко сну, сержант первый разделся и, подойдя к Белову сзади, обнял его и поцеловал в шею.

— Ты что, Николай? – Белов попытался отстраниться, но Терехин крепко держал его.

— Хочу тебя, — прошептал сержант. Он стянул наполовину трусы с Белова и одной рукой стал мять его член. У самого

Терехина эрегированный член терся между ягодиц Белова, оставляя на них следы смазки. – Сам же говорил, что тебя девушки не интересуют. Давай, Славочка. Очень тебя прошу!

Белов все еще пытался освободиться от рук Терехина и всячески вырывался. Но, видя, что все бесполезно и вырваться из железных объятий сержанта почти не возможно, он обмяк и больше не сопротивлялся.

— Ты же потом меня своим дембелям отдашь, — сказал Белов.

— Клянусь, Слава, этого не будет. Ты только мой. – И Терехов стал покрывать шею и плечи Белова поцелуями и ослабил объятия.

Белов повернулся к нему лицом и нежно прикоснулся губами ко рту сержанта, посасывая его губы и язык. Терехина аж затрясло от такого поцелуя. Присев на корточки, Белов взял член Николая и направил себе в рот, одной рукой придерживая того за попку…

Терехина накрыл такой оргазм, когда он кончил, какой он еще, наверное, никогда не испытывал. После этого его еще трясло несколько минут. Он поцеловал Белова в губы, которые подарили ему частичку собственного нектара.

— Славик, родной, спасибо! Еще никто мне не делал такой классный минет.

— Я рад, что тебе понравилось, — скромно ответил Белов. – Думаю, до утра ты пока удовлетворен, а там посмотрим.

— Хорошо, дорогой. Как скажешь. Давай спать. Спокойной ночи, родной.

Ночь прошла спокойно. Первым, как всегда, проснулся Терехин. Он с нежностью посмотрел на спящего Белова, встал и пересел на койку последнего. У обоих была утренняя эрекция. Он склонился над торчащим членом Белова и лизнул языком открытую головку.

Белов открыл глаза и был весьма удивлен действиями Терехина. Тот успокоил Вячеслава и продолжил облизывать головку его члена, а потом взял его в рот и принялся сосать, что делал первый раз в жизни.

Белов отметил про себя неумелые действия сержанта, но все же получил удовольствие от минета, хоть Терехин и не проглотил его сперму, а размазал его по лобку и животу.

Они сбегали на речку и искупались. Потом позавтракали. Белов хотел надеть трусы, но Терехин уговорил его быть голым и немного позагорать.

У сержанта то и дело возникала спонтанная эрекция, но Белов продолжал морить его сексуальным голодом и, казалось, не обращал на это внимания. Он лежал на одеяле, расстеленом на траве, загорал и читал книгу, взятую с собой. Иногда он вставал, прохаживался, как бы разминаясь, и делал вид, что не видит страдания Терехина.

Наконец, наступило время послеобеденного отдыха. Они зашли в вагончик, и Терехин принялся опять обнимать и целовать Белова, так как бездействие бесило его и он с трудом сдерживался всю первую половину дня. Теперь они по очереди сосали друг у друга, не доходя до оргазма.

— Славик, ну дай мне твою попку, — попросил Терехин.

— А ты потом меня никому не отдашь? – кокетливо спросил Белов, повиливая попкой.

— Славик! Мамой клянусь: я буду у тебя единственный до самого дембеля.

Белов велел ему застелить стол одеялом, а сам достал из своего вещмешка упаковку с презервативом, которую он подал Терехину, и тюбик с детским кремом. Сам Белов улегся на стол, поднял и развел ноги в стороны и смазал свой анус.

Терехин подошел вплотную между ног Белова и нацелил свой член в центр темного пятнышка ануса. У него был член средней длины, не более 17 сантиметров, но толстенький. И Белов закрыл глаза, прикусив губу, в ожидании неминуемой боли при вторжении члена в его анус.

Член сержанта раздвинул складки ануса и стал прокладывать себе дорогу во внутренностях Белова. Была небольшая боль, так как сам Белов не имел секса с тех пор, как был призван в армию, но она быстро удалилась на второй план, когда член Терехина стал массировать его предстательную железу. Удовольствие нарастало. Член Белова стал по стойки смирно и из канала начала выступать смазка.

Терехин методично действовал своим членом, не выходя из ануса Белова. И только под конец стал действовать резко, выходя и снова входя в партнера.

Финишировали они почти одновременно. Сначала Белов выстрелил тремя залпами своего сока, а за ним кончил и Терехин с криком и стоном.

— Спасибо, Славик! Твоя попка супер! Давно так не кончал.

В таком режиме проходили их дни на посту № 17. На четвертый день они оделись по форме и стали ожидать машину с прапорщиком, который должен был привезти сухой паек.

Белов с автоматом стоял на посту, а Терехин дежурил у телефона. Наконец, раздался звонок от дежурного по части с сообщением, что машина к ним выехала.

Терехин все предугадал. Вместе с прапорщиком приехал и проверяющий, который отметил, что служба на посту № 17 несется согласно всех регламентов и Устава, за что сержант и рядовой Белов получили благодарность.

И вот настал их последний день, который они должны провести на своем посту. Завтра за ними должна прийти машина с приказом о ликвидации поста № 17 в связи с окончанием артиллерийских стрельб.

Фактически целый день они занимались любовью, зная, что в части такое, вряд ли возможно. Ведь там за тобой следят тысячи глаз.

Конечно, и там можно найти возможность уединиться на короткое время где-нибудь в дальнем сортире и быстренько отсосать у партнера или подставить ему анус для скоротечного секса. Но это все не то.

Поэтому наши друзья использовали каждый час, проведенный на посту № 17, чтобы насытиться любовью и лаской.
Терехин даже мечтал вслух, как они встретятся на гражданке после дембеля Белова, и дружно заживут вместе. Белов, однако, понимал, что это все пустые мечты, которым никогда не суждено сбыться…

В роте многие удивились, как преобразился Терехин и как они подружились с Беловым. В свободное время они всегда были вместе. Дембеля даже пытались подшучивать над сержантом: — Николай, там тебя случаем Белов не окучил? Уж прямо друзья не разлить водой.

Но Терехин так посмотрел на шутников, что у них пропало желание шутить над сержантом и заодно над Беловым.
И вот наступил тот долгожданный для дембелей день, когда они покидали свой полк навсегда.

Прощание было с объятиями и поцелуями. Многие за службу обзавелись друзьями и товарищами, с которыми приходилось расставаться. Терехин и Белов стояли в стороне от других, говорили друг другу ласковые слова и клялись в вечной любви.

И вот, наконец, автобус с уволенными в запас покинул расположение части и повез дембелей на железнодорожную станцию. Для оставшихся же служба продолжалась.Впервые месяцы письма приходили потоком. Николай описывал свою жизнь и как скучает без Вячеслава. Белов в свою очередь писал о службе и новостях в их полку.

Позднее письма приходить стали реже. Белов прекрасно понимал, что быт и работа, а также время и расстояние, их разделяющие сделали свое дело и чувства притупились.Последнее письмо было лаконично, как телеграмма: «Женился, ожидаем ребенка. Если родится сын, назову в честь тебя Вячеславом. В остальном все хорошо. Будешь в наших краях, сообщи, и милости прошу в гости. Целую, твой Николай».

BERLI.