– Возможно даже мечтать о насилии. Представь себе на миг, как леди Дженни после возвращения с дворцового бала, оставшись одна и убедившись в этом, заперев все окна и двери, смущённо проскальзывает ладонью себе за корсаж. Свободную руку запустив под подол платья, бесстыдным образом ласкает себя, мысленно представляя себя при этом беззащитной жертвой насилия, крестьянкой в захваченном врагами городе.

Рывок – и в её воображении одежда на ней разрывается от жестоких рук солдата. Толчок – и её… несчастную крестьянку… ставят лицом к углу и заставляют встать на четвереньки… чтобы… потом… по очереди… насиловать всем батальоном. Леди Дженни выгибается всем телом, из уст её слышен тонкий стон… мысленно она там – где её грубо избили, сорвали с неё всю одежду и использовали как средство удовлетворения животных потребностей солдатчины.

Алиса на некоторое время замолчала.

Уильям вдруг с изумлением обнаружил, что жадно вслушивается в её слова и с нетерпением ждёт продолжения её рассказа. Хотя первым побуждением его было немедленно прервать возмутительные речи Алисы, сумасбродные для всех, кто видел и знал подлинную леди Дженни – хрупкое, ажурное светловолосое создание с чистым ясным взглядом, легко приходящее в смущение и ещё легче в обиду, едва ли способное даже в страшном сне представлять себе такие вещи.

Но…

– Представь себе это. Просто представь. Как леди Дженни каждую неделю или даже каждый день распаляет себя подобными фантазиями. Как иногда, не в силах даже дождаться возвращения домой с бала, проскальзывает ладонью себе под подол платья прямо в карете. Иногда в своих фантазиях представляет себя не нищей крестьянкой, а городской служанкой на работе у сверх меры жестокого и сластолюбивого хозяина, любящего бить её кнутом и заставлять выполнять непристойные вещи. Иногда она даже фантазирует о том, как нечто подобное происходит с ней самой, – тут голос Алисы стал тихим – тихим, – как с леди Дженни.

Например, – Алиса облизнула губы, – о том, как в результате дворцового заговора она попадает в чей – то плен или даже о том, как кто – то узнаёт о её нескромных фантазиях – да – да, и такой поворот сюжета тоже, – после чего принимается угрожать ей разоблачением, требуя в обмен на сохранение её тайны стать покорной одалиской для проникшего в тайну. Лаская себя проникшей под подол рукой, она представляет себе, как она – леди Дженни – с гордым видом и стоящими в глазах слезами делает то же самое перед шантажирующим её злодеем, прямо под его неотрывным пристальным взглядом, повинуясь его непристойному требованию…

Шёпот Алисы стал жарким. Она вновь взглянула принцу в глаза.

– Представь себе, Уильям. Что всё это вдруг оказалось правдой и что ты… каким – то образом абсолютно точно узнал об этом. Представь, что ты оказался каким – то образом с ней наедине, так что никто никогда не узнает о произошедшем… оказался с ней наедине, зная, чем она занимается и о чём фантазирует каждый вечер… ты бы сделал это с ней, Уильям? Ты б порвал на ней одежду, развернул лицом к стене, заставил её… совершать непристойности? Зная, что она как сумасшедшая об этом мечтает и что никто никогда не узнает о случившемся?. .

Вслушиваясь в заметно участившееся дыхание Уильяма, Алиса тихо рассмеялась.

– Да ты ведь уже фантазируешь об этом, милый. Знаешь ли ты, что это означает?

Уильям моргнул. Алиса с удовольствием объяснила…

– Что глубинная часть тебя, не скованная моральными запретами, просто мечтает изнасиловать леди Дженни. Раз устранение запрета путём предположения, что леди Дженни сама хочет этого, побуждает тебя мечтать о её изнасиловании, значит, где – то глубоко под слоем морали ты хочешь этого и так. Так же, как хотел увидеть меня нагой ещё при первой встрече.

Алиса вновь рассмеялась, с самыми довольными интонациями.

– И ты ведь теперь обязательно будешь фантазировать об этом. Мысленно представлять, что и как сделал бы с бедной леди Дженни, или приписывать ей в фантазиях свои собственные нечестивые мечты.

Уильям закусил губу.

Самым мерзким было то, что эта синеглазая ведьма, эта искусительница из глубин Преисподней в его объятиях была целиком и полностью права.

Страшно представить, но частице его существа, усыплённого, одурманенного Алисой, действительно на миг захотелось, чтобы леди Дженни, светлый ангел, была именно такой.

Вдруг воображению его предстала ясная как день картина – леди Дженни, стоящая в пяти шагах от него, где прежде он имел шанс лицезреть Алису, с театрально – красующимся видом касающаяся кончиками пальцев краёв своего платья и медленным уже известным принцу бесстыжим образом приподнимающая подол.

Он отогнал видение.

Тем временем Алиса безмятежно наблюдала за ним с загадочной полуулыбкой.

– Ты не верил, что способен пасть до подобной глубины. – Почему – то поспешно опустив мохнатые ресницы, она спрятала за ними подозрительно полыхнувшие в глазах искры. – Теперь ты не доверяешь даже самому себе. Ты не знаешь, что о себе самом думать. Ты не знаешь, чего от себя ожидать.

Путешественница по Стране Чудес, каковую принц Уильям мечтал увидеть, с коей втайне мечтал поговорить едва ли не с самых ранних детских лет – мог ли он тогда предвидеть, при каких обстоятельствах и каким образом это произойдёт? – чуть – чуть приподняла голову и вновь заглянула ему в глаза, почти касаясь кончика его носа кончиком своего.

– И виновата в этом я, – сладко шепнула Алиса, прижавшись к нему крепче своим нагим телом. – Никто иная.

Уильям ощутил, что готов взорваться изнутри от переполняющего его странной природы жара.

– Разве я не заслуживаю наказания? – вновь шепнула она, оставив лёгкий влажный осадок от своего дыхания на левом ухе Уильяма. – Как распутница, развратница, будящая странные и… противоестественные желания? Разве я не заслуживаю того, чтобы… самой пасть жертвой разбуженных роковых стремлений… подобных тем, что только что злонамеренно пробудила в направлении ничем не повинной леди Дженни?

Принц ещё только лишь осмыслял эту произнесённую Алисой с лёгким придыханием фразу, тем не менее заранее уже чувствуя внутри себя бешеное сердцебиение и подступающий к горлу комок, а гостья из Страны Чудес меж тем прильнула к нему ещё тесней, чуть сдвинув обхватывающие его поясницу ладони таким образом, чтобы заставить брюки его сползти вниз, а самого принца побудить вновь преисполниться сладким стыдом и волнующими дивными ощущениями.

– Разве я не заслуживаю, – жарко выдохнула она прямо в ухо принцу Уильяму, – чтобы со мной поступили, как с последней мразью, дрянью… не заслуживающей и даже не ведающей ничего иного? Чтобы меня подвергли унижению, как уличную девку, как шалаву, шлюху… свершив насилие над моим телом и моей волей? Намотав на кулак мои длинные волосы и грубо, рывком, оттянув в сторону мою голову… резко развернув меня спиною к себе и, хорошенько огрев, чтобы не артачилась, опустить силой на все четыре кости, заставив оттопырить ягодицы?

Смежив веки и прижав губы вплотную к уху слегка дрожащего в полуознобе и также прикрывшего глаза Уильяма, Алиса шепнула ему ещё несколько фраз – фраз, от которых жар, переполняющий его изнутри, уподобился солнечному, а составлявшаяся внутри него китайская мозаика запретных взрослых знаний наконец дополнилась парой последних недостающих деталей.

Застонав в глубине себя, Уильям приобнял наконец в ответ льнущую к нему девушку, претерпевая безумные, совершенно безумные ощущения от прикосновения собственных пальцев к нагой юной женской плоти.

Проведя ладонью вверх по её ничем не прикрытой талии – Алиса при этом широко открыла свои глубокие как два озера глаза – он довёл ладонь до той части изящного стана путешественницы по Стране Чудес, где кончики её длинных волос уже соприкасались с кончиками его пальцев.

Алиса пристально смотрела на Уильяма. Глаза её почему – то блестели уже подобно двум звёздам.

Не веря собственным чувствам, Уильям запустил пальцы глубже в каштановые волосы гостьи из Страны Чудес. Видя всё то же безмятежное сияние в глубине её голубых глаз, чуть сжал пальцы.

Потянул.