– Итак, с какой целью Вы пожелали видеть меня у крыльца этой скромной беседки в столь поздний назначенный Вами час?

Он, Уильям Тэйлор Третий, уроженец тысяча восемьсот пятьдесят четвёртого года, шестой наследный принц династии Тэйлоров и представитель побочной ветви дома Виндзоров, действительно был весьма заинтересован скрытыми пружинами процессов, привёдших его к этой беседке.

Заинтересован – не то слово.

Заинтригован.

Знакомство его с юной леди Алисой – превосходившей, впрочем, в годах на пару лет ещё не покинувшего формально зыбкую грань отрочества самого принца – состоялось несколькими часами тому ранее при обстоятельствах, которые почти кто угодно поименовал бы не вполне скромными.

Взгляд его упал на неё во время случайной встречи по возвращении с традиционной прогулки по фамильному парку после занятий в училище, что проистекало как из вполне естественного интереса студиозуса мужественного пола к отдельно учащимся представителям прекрасной половины – пусть принц пока лишь крайне смутно представлял себе смысл и подоплёку такового интереса – так и из бросившегося ему в глаза крайне неуместного одеяния встреченной незнакомки.

Подол розового лёгкого платьица был столь кратким, что, казалось, при беспечной ходьбе или при случайном порыве ветра может вот – вот открыть колени.

Уильям даже отвёл взгляд в сторону, ощущая некое волнение.

Гувернантка, как показалось принцу, была в глубине души ошеломлена едва ли не сильнее его бесстыдным одеянием незнакомки, но сумела скрыть сие; как он слышал когда – то, представительниц их призвания специально учат не показывать своих чувств в тех случаях, когда это способно лишь причинить вред. Как ни в чём не бывало она невозмутимо представила принца и леди друг другу; тут – то Уильям и узнал имя странной девушки.

Алиса не менее невозмутимо протянула руку для поцелуя и даже сделала книксен, кажется, нисколько не смутившись тому, что взгляд принца при этом совсем непроизвольно скользнул в сторону её полунагих ног.

Произнеся вполголоса с полагающейся скромностью полагающиеся при знакомстве слова, шёпотом она в те же мгновения – втайне от известной своей глуховатостью гувернантки – добавила ещё несколько слов.

Назначая место и время будущей встречи.

Мог ли принц Уильям отказаться? Это не соответствовало бы правилам поведения рыцаря и джентльмена. Кроме того, мысль о встрече вызывала в нём некое неизъяснимое волнение.

Теперь, однако, его волновала мысль о неизвестных потаённых мотивах встречи.

– Во время нашей первой встречи мне показалось, что часть Вашего ума отвлечена и словно бы ввергнута в смущение чем – то, – мелодично и нараспев произнесла Алиса, не отводя от Уильяма взгляд своих кристально чистых голубых глаз. – По некотором размышлении мне как будто удалось догадаться, что послужило для Вас источником стеснения, хотя для полной уверенности мне не хватает прямого откровенного ответа из Ваших уст. Суть ведь в стиле моего одеяния?

Уильям почувствовал себя немного неловко.

– Вы правы, сударыня. – В растерянности он назвал её обращением, обычно применяемым к женщине из простого народа, при том что собеседница его как будто принадлежала к дворянскому роду. – Видите ли…

– Я так и думала, – с сожалением выдохнула Алиса, перебив принца на полуслове. – Дело в его длине, не так ли?

Пальцы её левой руки пробежали сверху вниз по розовой ткани платья до самого его края.

– Я вынуждена Вам признаться кое в чём, Ваше Высочество, если Вы обещаете мне воздержаться от смеха. Дело в том, что значительная часть моего детства была проведена мною в краях, хотя формально лежащих под властью Британской короны, но реально едва ли могущих быть причисленными к сюзеренитету какого бы то ни было обычного общественного устройства. Принятые в тех краях обычаи столь диковинны и столь отличны от всего известного нам в качестве установленного порядка вещей, что даже малой части рассказанного мною о моём пребывании в тех невероятных краях моему дяде хватило, чтобы снискать известность великого сказочника.

– Вы… хотите сказать… – Принц Уильям с неписаными усилиями сложил воедино два и два. – Сэр Чарльз – Ваш дядя?

Алиса играючись приложила палец правой руки к губам.

– Умоляю Вас. Вы не представляете, на сколько вопросов мне приходится отвечать в связи с этим.

Улыбка сама раздвинула губы принца.

Ему вспомнились изменения в лицах и голосах окружающих, неизменно происходящие при введении их в известность о его статусе в королевском доме.

– Обещаю не мучить Вас.

– Обещаю в свой черёд ответить взаимностью и не подвергать мучениям Вас, – согласно улыбнулась Алиса. – Правда, для этого не мешало бы окончательно прояснить вопрос со столь смущающим Вас платьем.

Пальчики её левой руки чуть потеребили край упомянутого предмета одежды, отчего принц стал невольно терять нить беседы.

– Я, в действительности, так плохо ориентируюсь в иных обычаях своей родины, что подчас ощущаю себя иностранкой в родной стране.

Алиса сжала большой и указательный пальцы вокруг складчатого края платья, словно заключая его в зажим.

– Оно слишком коротко? Или, наоборот, слишком длинно?. .

Едва лишь изреча последние слова, Алиса чуть двинула левую руку вверх, вместе с нею двинув вверх и край розового платья, обнажив колени; принц ощутил, как щёки его словно покалывает миллиард микроскопических иголочек, но не мог отвести взгляда.

– Или так тоже длина чересчур велика?. .

Шагнув назад и тем вольно или невольно предоставив принцу Уильяму ещё больше обзора, Алиса грациозно коснулась краёв платья – уже обеими руками – и позволила оному одеянию задраться ещё выше, обнажая неимоверно белые бёдра, совершенство и красоту которых хоть в отчасти подобном виде ему доводилось зреть разве что на курсах античной скульптуры. Виданное ли дело, чтобы цивилизованная леди, не какая – нибудь эллинская язычница, настолько обнажила себя?

Алиса меж тем, как вдруг с изумлением обнаружил почти лишившийся дара речи принц Уильям, невозмутимо изучала его глубоким взглядом своих голубых глаз.

И явно не собиралась останавливаться.

Словно красуясь – о небесные силы, гром и молния, она ведь действительно красуется! – она приподняла ещё выше свои ладони вместе с зажатыми меж кончиков тонких пальцев краями её платья. Ещё немного – и взгляду приоткроется то, что на курсах той же античной скульптуры и аналогичных занятиях стыдливо именовалось тазовой частью тела.

– Что Вы делаете?. . – наконец обрёл дар речи Уильям.

Пальцы Алисы застыли, плотно прижатые к телу через тончайшую ткань.

Сама Алиса сделала шаг вперёд, тем с новой силой приковав взгляд принца к собственным нагим ногам.

– Вам так не нравится?

– Мне… не… то есть…

Взгляд принца блуждал, тем не менее не отступая слишком далеко от явленного ему зрелища, мысли же наотрез отказывались собираться в единое целое и изъявлять себя через речь.

Если уж совсем начистоту, он не мог со всей честностью сказать, что ему не нравится это.

Но разве эта плоскость вообще имеет значение?

– Спросите себя. – Алиса словно затягивала его вглубь себя своим манящим взглядом бездонных голубых глаз. – Спросите себя самого, забыв о наставниках, авторитетах, запретах, традициях, правилах. Обратитесь к собственным желаниям и чувствам.

Принц Уильям почему – то ощутил себя на краю пропасти…

– Вам это нравится?

Пропасть притягивала…

– Да.

Он ли это сказал? Прозвучало так сухо, совершенно без стилистических украшательств, коими старательно учили инкрустировать речь его усердные учителя.

Кровь прилила к его лицу.

– Вам бы хотелось, – тихо произнесла Алиса, не отрывая взгляда от его глаз, – чтобы я приподняла платье до самого конца? Чтобы я, – она чуть помедлила, – сняла его?

Синева её глаз отдавала бесконечностью…

– Подумай о том, чего хочешь ты сам. Только ты один. Чего не может знать или хотеть никто, кроме тебя.

… и в то же время – чем – то ведьмовским.

Уильяму вдруг вспомнилось кое – что из рассказываемых ему в детстве престарелой матушкой Агриппиной преданий об искушениях святых праведников. В силах ли простой смертный противиться искушению?

Алиса шагнула вперёд, вновь переключая внимание принца на безумно нагие ноги…