Катерина жила одна. Жила долго, слишком долго…

В радужном детстве баловнице Кате невозможно было представить одиночество. Котенка — так ее называли папа, мама, бабушка, постоянно окружали и любили близкие и дорогие ей люди. И потом, когда она подросла, — раскудрявилась и расхорошелась, как молоденькая березка, за ней все время ходили мальчишки, предлагали дружбу и надеялись на ответную любовь. Но Котенок, лишь ластился, старался не обжечь отказом, приберегая сердце для него. И скоро он появился.

Она его узнала сразу. Алексей был лейтенантом, бравым десантником, в нем воплотились все ее девичьи мечты. Когда они встретились на «Ракете» мчавшейся по Волге, ей было семнадцать с лишним, почти восемнадцать и для полного счастья, стать женой и матерью, влюбленной девочке не хватало каких-то два с половиной месяца. И они решили подождать до следующей весны…

Осенью, Алексея отправили в Среднюю Азию, а потом в Афганистан. И ее «подождать» растянулось на целую вечность. За двадцать лет, Катерина привыкла к смерти, как привыкают даже не к чему-то неизбежному, а словно стоишь в очереди последним и наблюдаешь, как время пожирает всех, кто был тебе дорог.

Черный список в ее светлой и юной жизни открыл Алексей — позвонила его мать и сказала: «Леши больше нет, Катя…». Потом ушла и она сама. Девяностые у девушки отобрали сначала бабушку, потом отца — сердце не перенесло дефолта, и уже в начале нового века скончалась мать. Сама Катерина превратилась в каменный цветок, сохранилась форма, но не было содержания. Она просто жила ожидая своего последнего часа. Ходила на работу, а вечера проводила в опустевшей квартире в полном одиночестве. Единственной ее отрадой были письма, что успел написать Алексей. В каждом он просил не скучать, в конце февраля вывод войск и до весны осталось совсем немного.

До какой весны? Он не написал, вот уже двадцатая весна расцветала за окном, а она все ждала, ждала…

Где-то Катерина читала, что тридцать семь лет на Востоке считается возрастом, когда все может измениться, жизнь, возможно, пойдет по-новому, но она не хотела ничего менять. Даже в квартире все было по-старому, — отцовская библиотека, пледы и постель матери и бабушкина посуда. Ее в этом маленьком мире ушедших был только компьютер, через который Катерина выходила в другой мир, — виртуальный. Там, в радужном, полном рекламы мире, были страницы, и о смерти, и о любви, но их можно было не открывать, Катерина была вольна выбрать нечто расплывчатое и уютное: сайт домашних животных или беседы о творчестве классиков.

Знакомства, Катерина обходила стороной. Ей не хотелось завязывать отношений, она панически боялась, что в очередь на смерть вклинится еще кто-то, станет ей дорог и уйдет. Для себя она решила: никого не пускать в свою жизнь и больше не ждать потери…

Как это часто бывает, стоит нам утвердиться в чем-то стойко и непоколебимо, как злодейка-судьба начинает подтачивать наши убеждения. Если мы строим, планируем с кем-то долгое счастье, она обрушивает его безжалостно и бесповоротно, если смеряемся с беспросветным будущим и хотим погаснуть в одиночестве, проникает лучиком надежды и бесцеремонно мешает нашему затворничеству.

Так и получилось. В один из зимних вечеров, когда особенно хочется семейного уюта, обыкновенного человеческого тепла, присутствия рядом родной души. Пусть даже в другой комнате или на работе, а все равно рядом, потому что она, родная душа, есть, живет, знает о тебе, и ты о ней знаешь, Катя написала в одном из блогов сети, о своем Алексее. Написала, что погиб, что до сих пор помнит и через несколько дней ей на электронную почту пришло письмо от Алексея.

Сердце екнуло. Конечно, она понимала, что приславший ей послание Алексей не может быть ее Алешкой, но рука сама нервно отыскала мышку и щелкнула на открытие.

Перед глазами побежали электронные строки. Писал Алексей десантник, но рядовой, точнее бывший рядовой, участник первой Чеченской войны. Писал, что девушка его не дождалась и что теперь она счастлива с другим парнем. А он живет один и, так же как и Катя скучает зимними вечерами за компьютером в другом городе за три тысячи километров.

Катерина ответила. Так ничего особенного, общие фразы, что он еще найдет себе женщину, полюбит и будет у него любимая, семья, дети. На следующий день пришло новое письмо, где Алексей убеждал ее в том, что это невозможно, не обосновывая, а утверждая. И снова она ответила ему, что ошибается, ловя себя на мысли. Алексей практически писал ей о том, о чем для себя Катя уже давно решила. Но, почему же, вместо того чтобы поддакивать, соглашаться, она всеми силами старается убедить его в обратном. Хотя, сама в это уже давно не верит.

Третьим письмом Алексей согласился с Катей. Согласился резко бесповоротно и по-мужски грубо. Она даже замерла у монитора, не зная, что ответить. По правилам общения, теперь нужно было высказать сомнения в столь мощной самоуверенности, что она отыскала в откровении десантника Алексея. Но, почему-то ей этого совсем не хотелось. Она пошла на кухню, пить чай, но компьютер не выключила. Пока, булькая за стеклом с делениями, закипал электрический чайник, Катя взяла чашку помешала в ней ложкой и, поняв, что ни сахара, ни воды в ней нет, бросилась обратно к монитору.

Она написала всего несколько слов: «Я счастлива за вас, Алексей!», отключила интернет и снова пошла на кухню.

Все ночь Катя проворочалась, думая:

«Почему? Она написала этому Алексею, которого даже не знает, никогда не видела. Возможно, он совсем и не Алексей и в Чечне никогда не был. Написала с такой болью в ответ на его самоуверенность».

Почти месяц от Алексея не было писем. Катя начала волноваться. Не хотела, но тревожилась, проклиная себя, что кликнула мышкой и прочитала с монитора его первое письмо. Наступала весна, и она снова встречала ее в одиночестве с чувством потери.

И вот он! Засветился конвертик. С замиранием сердца Катя поднесла к нему курсор.

«Вам прислал личное сообщение Алексей»

Лихорадочно, она вскрыла электронное послание, жадно углубляясь глазами в текст.

«Извини, Котенок, что так долго не писал. Был в больнице, обострились боли в ногах, точнее в том, что от них осталось. Но все обошлось».

Котенок! Катерина еще раз с прыгающим в груди сердцем прочитала давно забытое, ласковое обращение к ней. Пальцы лихорадочно забегали по клавиатуре: «Больница? Ноги? Обошлось? Лешка? Ты о чем?».

Вопросы сыпались, словно она писала близкому человеку, самому близкому! Будто ее Алексей не погиб, а скрывался где-то за тридевять земель, полагая, что она не встретит, отвергнет, разлюбит безногого!..

Потом была долгая переписка, продолжающаяся всю ночь и последующие выходные дни. Сначала они писали друг другу письма, потом Кати стало просто нестерпимо ждать ответа по почте, и она скачала себе аську, — как долго она загружалась!

Они перешли в нее. Теперь строки бежали одна за другой. Из ответов Алексея она поняла, почему он так больно ей тогда написал. Что, катаясь в инвалидном кресле, решительный и битый жизнью мужчина просто не хотел показать свою слабость и отчаянье.

Их разговор в письмах, начатый с простых фраз, для него стал не просто общением, и он решил его оборвать уже на третьем послании, оборвать вот таким варварским способом. Поставить точку, пока не поздно, но оказалось поздно и после больницы, он написал ей снова.

Незаметно, но за двое суток беспрерывных электронных записок друг другу их общение перешло в отношение. Говорили они обо всем, но от каждого доверчивого и открытого ответа Катя чувствовала, как ей становится тесно сидеть в халате. Она поинтересовалась, как у него с подружками, спросила вскользь, обходным маневром, но по ответу поняла, что и по ту сторону монитора напряжение нарастает.

— Хочешь меня? — дрожа, выбила она на клавиатуре.

— Ты меня пожалела? — ответил он. — Это потому что у меня нет ног?

— Нас разделяет не отсутствие твоих ног, а расстояние, Леша! — пробила она на клавиатуре холодными пальцами.

— Хочу! — сдался он.

— У меня пальцы такие холодные, Лешка! А в груди все клокочет и замирает где-то в пояснице. Знаешь, как иголочками колет.

— У меня тоже…

— Если я сейчас прикоснусь… — Катя остановила дрожащие пальцы на клавиатуре и быстро добавила: — К своей писульке прикоснусь… Лешка, я улечу… Присоединяйся скорее.

Ответа не было мучительно долго минуты три. Катя не выдержала паузы и снова написала:

— Ты со мной?

— Да… — наконец-то прочитала она на своем мониторе.

Катя скинула халат, вошла рукой в свою вульву, как давно она с таким наслаждением и желанием не массировала свой клитор.

— Меня всю колотит, — не переставала, она общается с Алексеем другой рукой. — Как мне хочется к тебе прижаться… Обнять…

— И мне…

Его ответы были краткими, воображение Кати рисовала то что происходило по ту сторону, далеко, далеко…

— Полетели… — сдерживая себя из последних сил, отстукала она на клавиатуре. — Не отвечай! Я хочу ощутить твои руки и знать, что они ласкают меня везде, везде…

За три тысячи километров от нее, у монитора сидел Алексей и читал строки ее неудержимого желания, и в тоже время он был совсем рядом. Катя чувствовала его запах, запах возбужденной мужской плоти. Больше того, она ощутила, что он уже был в ней. Чтобы ему стало удобнее, она раздвинула ноги и немного просела в кресле, выдвинув вперед свое женское истекающее соком естество.

Катя чувствовала как Леша, — ее Леша! Толчком, неудержимо входит в нее. Как долго она ждала этой минуты! И сколько страсти накопилось в ней за это время.

— Котенок…— кратко высветилось на мониторе…

Этого было достаточно, чтобы сотрясаясь в ярком оргазме Катя тихо выдохнула:

— Леша!!!

И обессилено, влажными пальцами написала: «Люблю…».

*****

На следующий день Леша прислал ей видео, как он лихо, сильными мускулистыми руками вращая колеса, покоряет небольшую комнату на коляске. Алексей не обманул, все, что он написал, являлось правдой, это был другой Леша, но теперь и он был ее Лешкой, а она его Котенком…

Как только сошел снег, Катерина купила билет на самолет и помчалась навстречу своей судьбе. Алексей предлагал ей повременить месяца два, пока ребята однополчане не сделают ремонт и не наведут порядок в логове волка-одиночки, но в ее жизни уже были эти роковые два с половиной месяца, а ремонт они могут сделать и вместе…