– Ты будешь Куклой: Осваивайся. Можешь ложиться на той шконке.

Остаток вечера прошел без потрясений. Никто больше не нападал на неё и не угрожал, больше того, девушку даже перестали замечать. А когда прогремела команда «Отбой» и пригревшаяся Нина не заметила, как объятия Морфея сковали её:

Ночью Нину растолкала та самая Сила.

– Скучала по мне Кукла? Договоримся сразу – ты только лижешь мою дыру. Без объятий и поцелуев, я этих телячьих нежностей не люблю. – уголовница легла рядом и прижала девушку к стене.

Нина попыталась соскочить с кровати, но мускулистая рука Силы удержала её.

– Свалить хочешь, кобыла? Подумай хорошенько, что с тобой потом будет? Ты здесь никого не знаешь, тебе нужна опытная подруга, чтобы ты не напорола косяков и тебя не грохнули. Здесь тюрьма, а не школьная дискотека. Я же могу взять над тобой шефство, в обмен на то, что ты будешь удовлетворять меня язычком. Иногда. У меня наметанный глаз и я уверена, что ты уже совала своё жало в вонючую манду кому – нибудь на воле! Ведь так, Кукла??? Чего ты ломаешься?

– Мне страшно: – всхлипнула Нина.

– Не бойся, мой сладкий коблик. Я готова не спешить и хочу, чтобы ты сама захотела мне сделать куннилингус. Ложись и не бухти!

Нина послушно легла, а уголовница стала так нежно гладить её грудь и ноги, что девушке вспомнился мамин массаж в глубоком детстве. Нега продолжалась до тех пор, пока ловкие пальцы Ирки не стиснули её соски, а половые железы исправно выдали солидную порцию гормонов в кровь. Тело напряглось, дыхание участилось и дышащая на неё чесноком соседка по заключению, уже не стала казаться такой страшно – отвратительной. Неожиданно вспомнились оральные уроки охранницы, там, на той злополучной турбазе:

Можно было бы конечно заорать, вскочить и забарабанив в дверь вызвать дежурного, но зачем? Ведь она уже занималась любовью с женщиной и ей это понравилось.

Нина привстала. Сняла трусы с обрадованно охнувшей женщины, отшвырнула их в сторону и прильнула ртом к её небритому лобку, заметив, что все ноги Силы были испещрены синими тюремными «партачками». А на левой ляжке была стрелка и надпись – «Сюда». Тюремный юмор проник и в эрогенные зоны:

изать мешали волосы, густо окаймлявшие влагалище с оттянутыми половыми губами. Нину весьма удивил клитор, оказавшийся неестественно большим и вытянутым. Сосать его, твердого и крупного выступающего из зарослей волос, было приятней всего. Немного раздражал запах, – Ирка набрызгала в пах перед визитом в постель новоприбывшей узницы что – то очень похожее на тройной одеколон. Немного смущала неподвижность партнерши. А ведь Анастасия Сергеевна, весьма бурно реагировала на аналогичные же ласки, постанывая и поворачиваясь в разные стороны. А здесь – полное молчание и игнорирование:

Нина всосала клитор в себя и сунула во влагалище женщины палец. Потом еще один и ещё, пока вся ладонь не зашла целиком внутрь авторитетной сиделицы. Тут татуированная партнерша наконец выгнулась дугой и выдавила из себя слабый стон. Чтобы закрепить успех, Нина стала быстро двигать ладонью, а Сила шумно задышала став подмахивать навстречу движениям.

Хлюп – хлюп – хлюп – хлюп: рука уже почти по локоть то погружалась, то появлялась из волосатой расщелины, а хозяйка этой щели уже громко стонала и тесно прижимала голову своей любовницы к своему животу, практически не позволяя дышать.

Нина даже укусила клитор, чтобы освободиться из «плена», но ничего не получилось.

Оставалось лишь двигать рукой, что она и делала уже со скоростью отбойного молотка, не церемонясь с этой самоуверенной теткой, с ног до головы расписанной тюремными татуировками.

Нина впервые почувствовала какую – то животную страсть, даже ненависть к этой властной и некрасивой бабе и буквально уничтожала её, засовывая руку уже до локтя, не думая, больно партнерше или нет. Мелькнула шальная мысль, может засунуть руку до локтя и эта насильница заслуженно умрет от своей же похоти:

– Аххх: – Сила закрипела зубами и закатила глаза, словно её душили. Нина испугалась и с хлюпаньем выдернула руку.

– Фууу: Классно кончила: Ты чего, чушка шерстяная, ковырялась во мне, как в бочке меда? Больно же было! По рылу захотела? – Нине опять стало страшно от перекошенного злобой лица, как тогда, когда она вошла в камеру.

– Из: извв: изви. . ните: – заикание всегда настигало Нину в моменты сильного стресса.

Уголовница отвернулась и встав, вальяжно поплелась на свою шконку, распечатывая по пути пачку сигарет.

Едва Нина застелила постель, как туда бухнулась грузным телом вторая заключенная. Толстуха по кличке Синица. Уже совершенно голая.

– Я секла за вами. Моя кентовка так кайфовала, что я тоже проснулась и захотела: Сделай мне тоже лэк Кукла. Только не пихай в меня свою грабли, а то отпрессую, как резиновую! – заявила она, вставая раком и отклячивая белый здоровеннейший зад.

Нина сморщилась. Это толстое, немытое тело совсем не показалось ей сексуальным. Напротив, эта колышущаяся туша с многочисленными складками жира вызывала стойкое неприятие.

– Ну? Чего ждешь? Леща? Щас получишь. – недовольно пробурчала Синица.

Пришлось нагнуться и начать интимный процесс. Сначала руками, а уже потом с трудом переборов отвращение и языком.

Тут Нина не старалась проникнуть глубоко и целовала лишь края влагалища.

Однако толстухе всё нравилось. Она довольно похрюкивала и вертела своей убийственной, прыщавой жопой из стороны в сторону, пока новенькая вылизывала её промежность.

И вдруг чья – то рука вцепилась Нине в волосы и стащив с тюремной постели, влепила звонкую оплеуху.

– Ты чего у меня Светку отбиваешь ублюдина? Замочу! – перед ней стояла та самая худенькая чеченка. Она гневно раздувала ноздри, готовая броситься драться не на жизнь, а насмерть. Но между ними стеной встала Синица.

– Алия! Не тряси бубнями! Мне эта кобыла параллельна. Ты же знаешь, что я люблю только тебя! – проорала она.

В этот же момент дверь громко лязгнула и в дверном проеме появилась фигура конвоирши.

– Матрешки! Вы совсем охренели ночью голосить на весь централ? В карцер захотели? Легли все быстро на шконки, а то: – процедила она, многозначительно помахивая дубинкой.

Ложась, Нина услышала злобный шепот чеченки:

– Кукла! Или как тебя там. Если не выломишься с хаты до утренней поверки, – завалю: Я сестра ваххабита и знаю что ранение в печень смертельно. Мне терять нечего, а тебя даже до больнички не донесут, ты истечешь кровью. Аллахом клянусь!!!

Насмерть перепуганная этими словами девушка приподнялась и было собралась идти к двери вызывать конвоиршу, как была остановлена хриплым воплем Силы:

– Стоять! Куда пошла? Ляг на место, овца, а то я тебе башку разобью! Мне нужна полизуха в хате! И стирать мои трусы кто – то должен. А ты Алия пасть закрой, пока я туда подушку не затолкала! Шахидка психованная:

До подъема Нина не спала, твердо решив пойти к следователю и всё подписать. Главное, надо уйти из этой адской камеры – серпентария, где опасность подстерегает на каждом шагу. А там будь, что будет. Испытания, что приготовила ей судьба, оказались непосильными.

Все предрассветные часы девушка ждала, когда откроется дверь для поверки или завтрака и читала молитвы. Из фильмов она знала, что попроситься к следователю не вызывая подозрение у уголовниц, она может утром. И ждала восход солнца, как никогда в жизни.

Едва окошко в двери приоткрылось, Нина бросилась к нему, словно утопающая к спасательному кругу. Но следом за ней стремительной змеиной черной тенью метнулась и та самая Алия, сжимавшая в руке заточку.

Раз, два, три: острый металл размашисто вошел несколько раз в область печени. Нина слабо вскрикнула и упав на пол стала терять сознание, едва слыша отдаляющиеся куда – то в сторону истошные вопли конвоирши и сигналы тревоги, которые немедленно огласили коридоры тюрьмы пронзительным воем…