ПЕРВАЯ НОЧЬ.

—Пошли? —сказал он, когда время уже приближалось к трём часам ночи.

—А как же гости? —чуть смущённо посмотрела она на него, пугаясь предстоящего момента.

—Гости? Да им уже не до нас, —усмехнулся он, видя, как те, кто был приглашён, уже и забыли, наверное, что в тот день у «виновников торжества» была свадьба. Гости пили водку, смеялись, мужчины и парни подмигивали женщинам и девушкам, надеясь весело провести остаток ночи до того момента, когда надо было вставать и бить посуду у кровати молодых…

—Так пошли, —он потянул её за руку.

Она, опустив голову, подчинилась.

Белая северная ночь мягко освещала маленькую комнатку, платяной шкаф, сервант с горкой посуды, два кресла, один стул и неширокую кровать. Уже застеленную и готовую…

—Я боюсь, —тихо прошептала она, посмотрев ему в глаза.

—Ничего страшного, —он положил руки ей на плечи, стараясь найти молнию.

—Нет. Я сама, —она закинула руки за спину.

—Нет, —остановил он её. —Я хочу сам.

Он обошёл её, поднял руки и осторожно расстегнул молнию на платье.

Молния распахнулась до поясницы.

Она молчала и ждала, не помогая, но и не препятствуя его движениям. Ей просто было, на самом деле, страшно…

Он положил руки ей на плечи и осторожно освободил их от платья.

Платье, белой сдающейся птицей, упало к её ногам…

Она переступила через ворох белой материи и повернулась к нему.

—Мне страшно, —опять проговорила она, стоя перед ним в короткой «комбинашке».

—Нет, нет, я буду делать всё тихо, —он приблизился к ней, опустился на колени и положил ладони на её икры. Повёл ладони вверх, по бёдрам. Коснулся ажурных трусиков, талии, края грудей и подмышек.

—Так снимай, —тихо проговорила она.

Он встал и аккуратно стащил с неё «комбинашку»…

Она стояла перед ним в своих ажурных трусиках и, таком же, ажурном лифчике…

Он протянул руки к трусикам.

—Нет! —чуть резко воскликнула она. —Я сама.

Она, предчувствуя неизбежность этой ночи, расстегнула лифчик. Он упал на белый ворох свадебного платья. Нагнулась и медленно стянула с себя трусики. И предстала перед женихом во всей девичьей чистоте.

Он никогда не видел её такой прекрасной и беззащитной: с округлыми плечами, чуть дрожащими грудками, маленькими багровыми сосочками, плотным животиком, стройными ножками и тёмным заветным треугольником.

Не отводя глаз, он начал раздеваться сам. Быстро скинул пиджак, развязал галстук, снял рубашку. Расстегнул замок ремня, стащил брюки. Чуть стесняясь своего «друга», который уже был готов к работе, медленно снял трусы.

—Вот, —проговорил тихо. —Я тоже: готов…

—Я не знаю, что делать дальше, —смущённо оправдываясь, сказала она. —Наверное, надо лечь.

—Наверное, —согласился он.

Она осторожно присела на край постели. Затем, прикрыв глаза, легла на спину. Сказала: —Ну что? Иди…

—А я, кажется, всё, —чуть испуганно произнёс он.

Белая струйка плеснулась с кончика его «друга» и белым продолговатым пятнышком улеглась на паркете.

—Всё? —она открыла глаза. Посмотрела ему в лицо, опустила взгляд вниз. —Но, наверное, он скоро будет опять большим?

—Наверное…

Инстинкт многолетия подсказал ему, что надо делать дальше.

Он встал на колени перед постелью и коснулся губами её бедра. Она вздрогнула.

Тогда он, подчиняясь всё тому же инстинкту, высунул язык и повёл им по её бедру, всё ближе и ближе подвигаясь к тёмному треугольнику. И когда коснулся кудрявых волосинок, она прошептала: —Не надо так. Я боюсь.

Он отлепил губы от её «подружки», поднял лицо, стараясь заглянуть ей в её глаза. И почувствовал, что его «друг» вновь готов к работе.

Неумело он попытался забраться на неё. Но это получилось неуклюже. И тогда она, уже решительно, сказала: —Ляг на спину.

Он подчинился, откатившись к настенному ковру…

Она приподнялась, каким-то любопытным взглядом окинула его от пяток до затылка, а затем закинула ногу на него. Уселась на его живот и начала медленно двигаться вниз…

Он почувствовал, как его «друг» коснулся её ягодиц, затем оказался между анальным отверстием и «треугольником». Ещё мгновенье и…

Его «друг» своим кончиком упирался в жаркое чрево между тёплых и «жадных» губ её «подружки».

Он попытался приподняться, но она не дала ему этого сделать. А сама, медленно-медленно, осторожно-осторожно, впустила его в себя.

Он чувствовал как его «друг» всё дальше и дальше входит во что-то тёплое и маленькое, ласковое и ненасытное, нежное и сказочное…

А затем он почувствовал, как с кончика его «друга» плещется и плещется, заполняя всё, «живая вода».

Живая вода жизни, счастья, радости, умиротворения.

—Спасибо, —тихо-тихо проговорила она, опускаясь на него.

Твёрдые соски маленьких грудей упёрлись в его грудь. А он вытянул руки и положил ладони на её ягодицы…

А за стеной шумели гости, вряд ли подозревая, что в комнате молодых случилось СЧАСТЬЕ! И ЛЮБОВЬ!…

…