Мне было 24 года и я очень хотела выйти замуж и родить ребенка. Познакомилась с парнем из хорошей семьи. Его отец был предпринимателем, владел автомойкой, а мать — педагог в университете. С их сыном я училась в одном институте, впрочем, там мы и познакомились. Я была девочкой-отличницей, а Никита кое-как закрывал сессию. Порой, не без моей помощи. Но в целом он был интеллигентным, почти без вредных привычек. Иногда выпивал с друзьями, но не курил, занимался спортом. После окончания института мы сняли квартиру, оба устроились на работу. Никите с работой помог отец, нашел хорошую должность, ну а я тоже нашла хорошее место в банке.

Все складывалось прекрасно. Уже через полгода совместной жизни мы решили пожениться. Планировали свадьбу и выбирали имена для будущих детей. Я витала в облаках от счастья.

Мы часто ездили в гости к его родителям. Те жили в двухэтажном доме, не слишком большом, но уютном. Летом мы сидели на веранде, пили чай. Зимой — в уютной гостиной обсуждали последние новости. Мне очень нравились его родители, а особенно отец. Мне тогда было стыдно самой себе признаться, но его отец вызывал во мне больше трепета, чем жених. Это был мужчина чуть за сорок, Никита был ранним ребенком, и я по началу очень удивилась молодости его родителей. Его мать тоже в хорошей форме. У них в принципе было в привычке заниматься спортом, кататься на лыжах, заниматься плаванием. Поэтому будущий свекр был стройным, статным, с густыми волосами на голове, чуть затронутые сединой. Больше всего меня впечатляла его гордая осанка, самообладание и спокойствие. А еще он был довольно сдержанным, редко проявлял эмоции.

Я удивилась как у такого серьезного отца вырос довольно свободолюбивый сын, который любил повеселиться. Мать тоже была сдержанной, хотя, скорее, строгой, воспитывающей. Но потом я узнала, что Никиту часто отвозили к бабушке в деревню, которая была весьма непосредственной особой, много лет она проработала в театре.

Детство Никиты, насколько я поняла, было вполне счастливым. Чего не скажешь про его отца. Его отец с матерью развелись, когда он был совсем маленьким. Мать-актриса была слишком занята своей яркой театральной жизнью, поэтому сын жил с отцом и мачехой — женщиной доброй, но слабохарактерной. В доме царила военная строгость, из которой мальчик сбежал, когда ему исполнилось шестнадцать, и стал жить самостоятельно.

Может, поэтому в глазах Михаила Сергеевича была какая-то легкая, еле уловимая грусть, которая мне очень нравилась. У меня порой мурашки по коже пробегали, когда я замечала на себе его взгляд.

Никита был очень похож на отца внешне, но вот этой глубины как раз не было.

Сначала мне показалось, что у родителей моего жениха отличные отношения. И надеялась, что у нас с Никитой будет так же. Но потом я стала замечать, что мать Никиты часто раздражается на мужа, постоянно пытается ему что-то доказать. Один раз Михаил Сергеевич выразил мнение, что цветы у городской администрации высадили не вовремя, надо было раньше. Жена ему стала доказывать, что все было сделано правильно. Он поначалу принялся спорить, но потом, увидев чрезмерный пыл жены, резко отстранился, сказал: “Ладно, не важно” и перевел внимание на планшет, в котором что-то искал. Но жена уже слишком завелась, чтобы просто так остановиться. Будто не слышав его слов, он продолжала ему доказывать свою точку зрения. Однако тот делал вид, что ничего не слышал, а только тыкал пальцем в планшет. Тогда внезапно она вырвала планшет у него из рук и так бахнула об стенку, что тот аж рассыпался. Тогда я поняла, что в этой семье далеко не все гладко.

Но с Никитой у нас редко бывали ссоры. Хотя, может, дело было в том, что наша совместная жизнь только началась и мы не успели друг другу приестся? Квартиру мы сняли недалеко от его родителей, поэтому и забегали к ним часто.

Немало времени я провела за беседами с Михаилом Сергеевичем. Часто мы оставались только вдвоем, когда мой жених уходил копаться в гараже, а будущая свекровь хлопотала по дому. И когда мы оставались наедине, то сразу переключались на общую, только нам понятную волну. Говорили о том, о чем никогда не говорили в присутствии других. Ничего предосудительного, но это были совсем другие темы. Например, мы делились воспоминаниями из детства и юности. Я рассказывала, как купалась в озере во время дождя, а он, как встречал рассвет в походе. Возвращались остальные и опять начинались бытовые темы. Никита заводил одну и туже тему про автомобили, его мать любила говорить про свою работу, как сложно в наше время учить студентов.

Я очень радовалась, когда мы могли поговорить с Михаилом Сергеевичем без присутствия его жены. Никита не обращал внимания на всякие пустяки, которые мы обсуждали. Но эти разговоры о мелочах грели мне душу.

Иногда я слушала Михаила (в своих мыслях я называла его просто — Михаил), смотрела на него и фантазировала, как прикасаюсь к нему. Я догадывалась, что он тоже думает обо мне… Но мы никогда не переходили черту. Я почувствовала в нем человека с принципами, и меня это еще больше привлекло. И хотя он был сдержанным и серьезным, все-таки я видела в нем проблески этого самого свободолюбия. Когда мы однажды все выезжали на озеро, он с разбегу бросался в воду, а на Новый год устроил большой салют у дома. Но таким он был только среди самых близких людей.

Однажды я со своей матерью собралась погостить у тетки в другом городе. Как раз на тот момент выпали трехдневные выходные. Мы уехали на эти три дня. Но уже на второй день моя мать разругалась с сестрой, и мы поехали назад. Я позвонила Никите, хотела спланировать вечер, раз уж теперь я свободна, но он не ответил. Я знала, что в этот день он собирался помогать отцу делать забор. Решила поехала сразу к ним. Никита все не брал трубку. Я думала, наверное, слишком занят стройкой.

И вот я подхожу к дому его родителей и вижу такую картину: Никита с какой-то неизвестной мне девушкой спускается с крыльца. Он хватает ее за талию, притягивает к себе, они жарко целуются и в прекрасном настроении, не замечая ничего вокруг, садятся в машину и уезжают. Никита не заметил ни меня, ни своего отца, который тоже подходил в это время дома и наблюдал эту сцену.

В одном мгновенье мой мир разрушился. Я стою ни живая, ни мертвая, пытаясь осознать, что произошло. Свадьба, дети, спокойные уютные вечера под пледом у телевизора, — все эти картинки разом перечеркнулись в моей голове.

Ко мне подошел Михаил Сергеевич. Я заметила, что ему было меня очень жаль. Я стояла вся съежившаяся, опустив голову от досады, а он нежно дотронулся до моего плеча и сказал:

— Ты замечательная. Просто Никита не в силах это понять.

Я ничего не ответила. Продолжала размышлять. Подумала, что, по всей видимости, Никита меня уж давно обманывает. Бог знает, сколько женщин у него было. Я теперь точно не смогу с ним быть…

— Может, чая? — прервал Михаил Сергеевич мои раздумья и пригласил в дом.

Я не очень хотела туда идти. По всей видимости, только что там произошло соитие этих двух голубков. Однако мне очень хотелось побыть рядом с Михаилом, тем более, что, скорее всего, больше случая не представится.

Починка забора в этот день отменилась, как рассказал Михаил Сергеевич. Они с женой поехали на юбилей к теще, собираясь пробыть там допоздна. Но у него возникли срочные дела на работе и ему пришлось уехать. Порешав все вопросы, он решил уже не возвращаться на праздник, а пойти сразу домой.

Вот почему Никита так беспардонно привел девушку — слишком был уверен, что никто его не заметит. Я подумала: “Что же ты ее в нашу съемную квартиру с отклеивающимися обоями не привел? Постеснялся, бедненький”.

Мы с Михаилом сели поговорить на кухне. Аккуратно обсудили случившееся. Я не стала слишком сильно ругать Никиту, все-таки он его сын. Да и никак не могла поверить, что видела именно его. Но это был он, без сомнения, и обида душила меня.

Неожиданно Михаил вытащил вино и предложил выпить. Тут в мне в голову закралась грешная мысль отомстить Никите, но, взглянув на Михаила Сергеевича, мне стало стыдно от этих помыслов. Он жалел меня и пытался успокоить. А я собиралась его использовать.

За окном резко испортилась погода. Разразилась гроза и хлестанул дождь. Я обрадовалась этому. Был вполне обоснованный повод остаться здесь еще ненадолго, мне очень этого хотелось.

От вина мы немного захмелели. Говорили на обычные темы, как и всегда, но ситуация была необычной — мы были наедине в целом доме. В какой-то момент наступил неловкий момент, когда нечего было сказать. Мы сидели молча. Он крутил стакан в руке, опустив взгляд. А я боролась с собой, чтобы не сделать ничего лишнего.

Вдруг во всем доме погас свет. Видимо, от бушевавшего ветра оборвались провода. Я улыбнулась и подумала: видимо, сама судьба подталкивает меня сегодня ко греху. Свечки в доме не оказалось, и мы продолжили сидеть в темноте. Михаил меня не торопил уходить. Я чувствовала, что он не хочет меня отпускать. Уже ясно было как день, что мы оба хотим друг друга. Это логично вытекало из того, что мы находимся наедине в одном помещении почти два часа, да еще и пьем вино. Но на то мы и люди, а не животные, чтобы сдерживать себя.

Внезапно открылась дверь и в гостиную кто-то ввалился. Кухня примыкала прямо к гостиной, дверь между ними была не заперта, и мы отчетливо услышали голос Никиты. Михаил уже привстал и хотел его окликнуть, но тут до нас донеслись ахи, вздохи и звуки соответствующей возни. От такого поворота событий мы опешили и проглотили язык. Я решила, что буду молчать, полюбуюсь на этот цирк. Ожидала, что Михаил прервет это безобразие, но он тоже сидел неподвижно и молчал. В это время стало понятно, что их действия быстро перешли на основной этап. Противно было понимать, что прямо в этот момент Никита находится в другой женщине. И как часто он шел ко мне в постель после подобных утех? Фу, омерзительно.

Но он был так счастлив в этот момент, что я осознала, что он никогда меня не любил. А еще я осознала, что я тоже его никогда не любила. Мне почему-то стало легко. Я поняла, что он служил мне лишь для того, чтобы воплотить свою “идею фикс” по поводу семьи и детей. Я не испытала горечи то того, что он занимался любовью с другой. Конечно, было обидно, но не горько, не трагично. И в этот момент я поняла, что все к лучшему.

— Пошли в спальню, — прошептал Никита своей спутнице.

— Нет, мы же не успеем на концерт. Забирай барсетку и поехали.

Через минуту они вышли, так и не заметив нас. Все произошло довольно быстро.

— Вот ведь как бывает, — сказал Михаил, чтобы прервать неловкое молчание между нами. — Как ты? — спросил он меня.

— Нормально, — ответила я. — Даже более нормально, чем могла себе представить.

Михаил Сергеевич признался, что давно подозревал, что у Никиты есть другая или даже другие женщины, и что это огорчало его как отца, потому что он желает сыну полноценную, здоровую семью. Я сказала, что эта семья у него обязательно будет, но только уже точно не со мной.

Я выпила еще вина и сказала:

— Михаил Сергеевич, я буду скучать по вам. Может, даже больше, чем по Никите, если честно.

Тот ничего не ответил.

— Думайте, что хотите обо мне, но вы мне очень понравились, — сказала я, понимая, что таким образом могу предстать в некрасивом свете, но терять было уже особо нечего.

— Я тоже буду скучать по тебе, — ответил он после большой паузы. Словно это далось ему нелегко. И после еще более длительной паузы добавил: — Ты мне тоже очень понравилась.

Слово “понравиться” довольно неоднозначное. Но мы оба поняли, какое оно имело смысл именно сейчас.

Я нащупала руку Михаила на столе, сжала его ладонь в своих ладонях и склонила голову на них. И осталась так лежать, наслаждаясь моментом и тем, что он не убирает руку. В тишине я услышала его слегка возбужденное дыхание и стук мелких капель за окном.

Через некоторое время я почувствовала его ладонь на моих волосах, он нежно гладил меня по голове, словно ребенка. От наслаждения я закрыла глаза. Хотелось, чтобы это не заканчивалось. Когда он случайно затронул ухо, у меня заныло внизу живота, проснулось желание, мне хотелось, чтобы он пошел дальше, тронул за кожу лица, коснулся губ.

Но он убрал руку.

Я была огорчена, но старалась это не показывать. Через некоторое время я поднялась и сказала:

— Пора идти.

А сама стою и не ухожу, опираясь руками на стол, словно не договорив чего-то. Михаил тоже молча встал и подошел ближе. У меня сердце чуть не выпрыгнуло, я выпрямилась и посмотрела на него. Он был так близко, но лица почти не было видно, потому что он стоял на фоне окна. Но я увидела, как он поднял руку и почувствовала его пальцы на своем лице. Он нежно водил большим пальцем по моей щеке, затрагивая губы.

Я не верила, что это происходит, я почувствовала, как резко кровь прилила к низу живота, и я уже не могла скрывать возбужденное дыхание. Он наклонился ко мне и поцеловал, это были самые мягкие, соблазнительные губы, которые ко мне прикасались. Его язык проник внутрь и мы слились в страстном поцелуе. Михаил крепко притянул меня за талию, и я почувствовала, как сильно он возбужден. Я стала целовать его в шею, он слегка откинул голову, его грудь высоко поднималась от глубоких вдохов. Вдруг он резко повернул меня на сто восемьдесят градусов, притянул мои ягодицы к себе и впился губами в мою шею. Это было так неожиданно и страстно, что я слегка растерялась. Я не предполагала, что он такой пылкий. И это дико возбуждало. Он опустил руку к подолу моей юбки стал задирать его. В меня буквально впились его сильные пальцы, он водил ими по бедру, а я мечтала, чтобы он поднялся выше. Я изнывала от желания, чтобы он меня тронул в самом интимном месте. Он наклонил меня так, что я оперлась руками на стол. Продолжая находиться сзади, он обнял меня рукой и проник пальцами в мои трусики. Я думала, что умру от наслаждения. Между нами закипела животная страсть, его движения стали более порывистыми и несдержанными. Его палец вошел в меня. Он ласкал меня им и в это же время активно прижимался к моим ягодицам своим возбужденным членом, который я чувствовала через его штаны.

Я страстно захотела, чтобы он вошел в меня по-настоящему и развернулась к нему. Он молча расстегнул ремень, я быстро сдернула с одной ноги колготки и трусики. Он усадил меня на стол, отодвинул мою ногу, и я почувствовала, как меня коснулась его плоть. На мгновение я забыла абсолютно все — где нахожусь, что пережила сегодня и себя саму. Когда он стал двигаться во мне, я удивилась, как остро я чувствую каждый сантиметр его плоти. Я непроизвольно выгнулась, сначала он входил медленно, потом стал ускоряться. Я схватила его за плечи, провела рукой по волосам, я сходила с ума от удовольствия. Не останавливаясь, он прикоснулся к моим губам. Теперь его лицо было повернуто к окну, и я увидела его прикрытые веки от наслаждения, полуоткрытый рот.

В какой-то момент он так сильно ускорился, что я не смогла сдержать стон удовольствия и еще сильнее вцепилась в него пальцами. Я ждала, что вот-вот он кончит в меня. Он так страстно дышал, что его кайф передался мне, я обхватила его ногами и притянула его еще сильнее. Но Михаил вовремя прекратил, чтобы избежать ненужных нам обоих последствий. Жаль, что я не прочувствовала весь его пик удовольствия.

После он проводил меня до дома. Он предложил встретится еще раз, но я сказала, что не хочу продолжать эту связь, потому что потом мне будет очень больно расставаться. О том, что Михаил может бросить жену, я даже озвучивать боялась. А он тоже не сказал ни слова об этом.

Это был единственный раз, когда мы были близки, но это был самый запоминающийся секс в моей жизни. Однажды, через несколько лет, когда я была уже замужем, мы случайно встретились. Зашли в кофейню и разговорились. Он признался, что в тот вечер не собирался со мной спать. Несмотря на то, что он уже давно потерял надежду восстановить сексуальные отношения с женой, он не собирался ей изменять, чтобы не нажить лишних проблем. Но мнение он изменил, когда услышал сцену в гостиной. Он вдруг вспомнил все то, чтобы было у него когда-то давно, в молодости. И в один момент осознал, что не сможет отказаться от этого на всю оставшуюся жизнь. Не сможет прожить оставшиеся годы, так и не испытав больше страсти.

Поэтому он решил не сдерживать свое желание ко мне, которое появилось у него в первый же день, когда он меня увидел.

На момент этого разговора он уже был в разводе с женой и состоял в отношениях с другой женщиной, с которой познакомился на работе. В ближайшем будущем они планировали свадьбу.

Вот такая история.