6

На следующий день все разбрелись по своим делам. Я подошла к матери и с видом скромной девочки спросила, можно ли мне идти в кино, как она обещала мне вчера.

Мать строго посмотрела на меня. Но затем смягчилась и сказала, чтобы я сходила и немного развеялась после всех происшедших событий. Она даже расщедрилась и выдала мне двадцать долларов не только на кино, но и на кутеж в каком-либо fastfood ресторанчике. Я поблагодарила, переоделась в одно из своих любимых платьиц и покинула родные пенаты. Мне вовсе не хотелось уходить особенно далеко, поэтому решила просто посидеть в скверике, который находился приблизительно в миле от нашего дома.

Когда стрелки моих часиков показали ровно одиннадцать часов я неторопливо двинулась домой. Через двадцать минут я уже тихонько зашла в дом. Очень странно, но там никого не было. Даже Джины. Хотя она в такое время обожает уходить в свою пресвитеранскую церковь, где у нее куча знакомых и друзей. Ведь ей надо только приготовить ужин, который будет только в семь часов вечера. Для этого ей понадобится только пара часов. Следовательно Джина вернется домой около пяти часов дня.

Так-так-так! Но куда же пропала, мамочка?! Вдруг я услышала какие-то звуки, похожие на очень приглушенные голоса. Я сообразила, что эти звуки доносятся из подвала, в основном использовавшийся нами для свалки всяких ненужных вещей, которые было жаль выкидывать.

Я стала осторожно спускаться по лестнице, ведущей в подвал, стараясь не скрипнуть ни одной ступенькой. Голоса стали слышны лучше и я узнала голос матери и Джека. Они явно переругивались друг с другом. Мне стало непонятно, почему они не стали выяснять отношения в более удобном месте, чем подвал?

Наконец я приблизилось настолько, что мне стали видны и мать, и Джек.

— Ты просто богатая сука, Глория! — сердито ворчал Джек, но несмотря на это, он шустро снимал свой комбинезон.

— Прекрати болтать чепуху, Джек! — мать тоже была раздражена, но при этом застилала чистой простыней старую лежанку.

— А думаешь, меня не задевают твои слова про моих детей?! — продолжал Джек. — Я же не говорю, что твоя дочка просто изнасиловала моего Майки. А мог бы.

— Что за чушь ты несешь?! — нервничала мать. — Лучше помоги мне расстегнуть бюстгальтер. И не порви мне там ничего своими лапами.

Джек что-то начал бурчать в ответ, но я ничего не разобрала.

Между тем мать присела перед Джеком и стала весьма профессионально делать ему минет. Вот тебе и «папочка — мой единственный мужчина!» Просто лицемерная сука!

Я дождалась финала минета, когда Джек спускал свою сперму в рот матери, наверное, несколько минут. Она же, не мудрствуя лукаво, и с видимым удовольствием проглотила кончину своего кобеля.

На этот раз мать легла на простынь, постеленную на лежанке. Джек устроился между ее высоко поднятыми вверх ногами в черных туфельках на высоких каблуках. Аристократка, черт побери! Джек начал лизать половую щель матери так интенсивно, что я бы не удивилась, если бы его чавканье при этом было слышно на улице. Мне даже показалось, что он разбрызгивает смесь своей слюны и выделений матери во все стороны.

Картина была чрезвычайно увлекательной. Но я решила, что мне надо немедленно сделать очень важный звонок.

Я так же тихонько выбралась из подвала. Нашла самый дальний телефон в доме и набрала номер папиного оффиса. Услышав голос папиной секретарши, я представилась и попросила ее переключить мой звонок на него. Через пять секунд я услышала энергичный голос отца.

— Привет, моя малышка! Что случилось? Почему ты звонишь мне?

Я как могла очень тихо попросила его приехать домой, как можно быстрее. Мой тихий и озабоченный голос взволновал отца и он пообещал быть дома в течение двадцати минут.

Я положила трубку и стала думать, как мне поступить далее. С одной стороны мне очень хотелось посмотреть, как моя лицемерная мамаша дрючится с Джеком. Но с другой я понимала, что надо бы встретить папочку подальше от дома, чтобы не вспугнуть совокупляющуюся парочку. Наконец было принято решение посмотреть представление еще минут пятнадцать, а затем идти встречать папу.

Я опять спустилась вниз, где мать с Джеком блестяще финишировали в кунилингусе. Она верещала так, что я даже не представляла о существовании подобных звуков в природе. При этом Джек вовсю шуровал своими толстыми пальцами-сардельками не только в ее влагалище, но и в заднице. Еще один балл можно добавить в провозглашенную высокоморальность моей лицемерки-мамаши.

Теперь любовнички стали ублажать себя позицией 69. Причем Джек был сверху. Это давала ему большую свободу проникать в рот моей матери. Его член был средней длины но довольно толстым. Мне иногда казалось, что мать непременно вывихнет челюсть, принимая в рот агрегат Джека.

Я взглянула на часы. Еще минут пять и надо бежать для встречи папочки. Моя сладкая парочка продолжала издавать дикую какафонию звуков, сопровождающую их разнузданные ласки.

Ну, все! Пора встречать папу. Я тихонько выбралась из подвала и побежала в ту сторону, откуда он должен был ехать.

А вот и его машина. Я подняла руку, чтобы остановить его. Машина скрипнула тормозами возле меня. Папа выбрался из нее и подбежал ко мне.

— Что случилось, моя девочка?! Почему ты дрожишь? — он держал меня за плечи и взволнованно заглядывал в мои глаза. Меня действительно слегка потряхивало от волнения и возбуждения.

— Я думаю, папа, что ты сам должен все видеть, — пробормотала я, уткнувшись ему в плечо.

Окончательно решившись, взяла его за руку и повела к дому.

Надо было видеть папочкино лицо, когда он увидел безобразную картину совокупления предательницы-жены и Джека. Его лицо смертельно побледнело и он сжал челюсти так крепко, что мне показалось, что я слышу скрип крошащихся зубов. А на лежанке тем временем Джек во всю сношал мать. Та уже металась из стороны в сторону и кричала, что-то несвязное. По-моему эта была дикая матерщина, которая обычно в ходу у представителей самых маргинальных слоев общества. Было удивительно слышать такие слова от той, которая становилась пунцовой, если в ее присутствии употребить слово «менструация».

Я решила оставить папу одного с бешено-совокупляющимися любовниками и поднялась наверх. Немного подумала и позволила себе достать из холодильника бутылочку пива. Но передумала и налила себе бокал красного калифорнийского вина. Так и сидела в ожидании отца. Он поднялся наверх через минут пятнадцать после меня.

Его походка была какой-то шаркающей, как у старика. Куда девался еще молодой, цветущий мужчина? Передо мной стоял старик неопределенного возраста с совершенно пустым взором.

Он ничего не произнес и пошаркал в направлении своего кабинета, который находился на третьем этаже в одной из мансард. Я слышала, как он тяжело поднимался по лестнице.

Налив себе еще один бокал, решила, что не стоит оставлять папу одного. Слава богу, что отец не увлекался оружием и у нас дома не было ничего огнестрельного. Я пошла вслед за отцом в его кабинет.

Он сидел на кушетке, откинувшись на спинку и низко опустив голову. Я села рядом и взяла его руку в свою. Мне казалось, что любые слова утешения будут звучать фальшиво и поэтому без всяких слов только гладила его руку.

— Налей мне виски, пожалуйста. Бутылка есть в правой тумбочке моего стола, стакан в бюро за стеклом, — это были первые слова, которые я услышала от него с того времени, как покинула его в нашем подвале.

Встала и поставила свой бокал с вином на письменный стол. Достала стакан и бутылку и наполнила стакан на четверть. Потом подумала и плеснула еще. Получилось чуть больше половины стакана.

Дала стакан в руку папы. Он не глядя, отпил половину виски одним большим глотком. А вторым прикончил его. Опять без слов ткнул мне стакан с немой просьбой налить еще. Я выполнила его желание. На этот раз он не стал торопить события и время от времени отпивал маленький глоток.

А потом мы стали разговаривать. Темы были самые разнообразные: его бизнес, моя учеба, куда я буду поступать на следующий год, гольф, американский футбол, Том и его учеба в UCLA и так далее и тому подобное. Не говорили мы только про его жену и мою мать. Мне суеверно казалось, что стоит нам зацепить эту тему и весь окружающий мир разлетится вдребезги.

Мне показалось, что папа даже стал понемногу улыбаться. Но когда я увидела его глаза, то обнаружила, что они у него полны безысходной, какой-то собачьей тоской. И я не знала, как изменить эту ситуацию.

7

Вечером мы опять все сидели за столом. Но на этот раз папа сидел на своем месте в слегка помятом костюме, в котором он приехал домой, и без галстука. Верхние две пуговицы рубашки тоже были непривычно расстегнуты. Мать была одета в то же самое простое платье, которое было на ней в злополучном подвале.

Никто еще не притронулся к еде, которая лежала и остывала на тарелках. Папа непрерывно отхлебывал из стакана свое виски, бутылка которого стояла на столе, справа от него.

— Пусть все идет дальше, как и предполагалось, — папа говорил чуть более глуховатым голосом. — Том через несколько дней едет на свою учебу. Вики идет в свою школу. Я для себя тоже ничего не собираюсь менять. Буду работать, как и раньше

Он помолчал. Мать уткнулась взглядом в свои руки, лежащие на коленях и не поднимала головы.

— Я не собираюсь разводиться. Для окружающих пусть все идет, как и раньше. Но…, — здесь он замолчал и глотнул свое виски. — Ты, Глория, будешь спать в комнате для гостей. Забери все свои вещи из нашей спальни и перенеси их туда. Том тебе поможет, если будет надо.

Том мало что понимал и поэтому уставился на меня с немым вопросом. Я показала ему гримаской, что объясню все позже.

Честно говоря, я торжествовала. Назовите меня сукой, дрянной, бессердечной девчонкой, но все же высшая справедливость существует на свете. Я победила первый раз в серьезной борьбе, почти не имея никаких шансов.

Отец поднялся и ушел, прихватив с собой бутылку. Он даже не притронулся к своей тарелке. Том что-то поклевал у себя и тоже умчался в свою комнату.

Я сидела и снова пила маленькими глотками свое красное вино. Еще вчера мне бы явно светила нудная нотация, что порядочная девушка не должна пить так много вина и как алкоголь вредит организму, начиная от цвета лица и заканчивая рождением уродов-детей.

Мой взгляд почти не отрывался от матери. Она же боялась взглянуть на меня. Попробовала сделать это только раз, увидела мою улыбку и более не поднимала глаз.

Я поставила бокал с остатками вина на стол и вышла из столовой. Мне надо было рассказать более или менее приличную версию происшедшего у нас моему братцу Тому.

— ——————————

Том на удивление воспринял мою очень облегченную версию морального падения нашей матери довольно спокойно. Он не задавал никаких вопросов, просто выслушал мой рассказ и кивнул головой в знак, что все понял.

Но я и так не очень беспокоилась за психологическое здоровье брата. Гораздо больше меня тревожил папа. Поэтому я решила найти его и побыть с ним. Но сначала зашла к себе, скинула всю одежду, кроме трусиков, и одела свой любимый белый халатик.

Потратив довольно много времени, обнаружила, что папочка оккупировал хозяйскую ванную комнату, вход в которую идет прямо из спальни родителей. Вернее, сейчас это спальня папочки и только его.

Я постучала в дверь.

— Убирайся отсюда! — раздался голос отца. Он уже основательно набрался.

Опять стучу в дверь.

— Иди к черту, Глория! Я не хочу тебя видеть, лживая сука!

Ну, я не Глория, поэтому вряд ли нарвусь на вспышку ярости, если зайду без разрешения. Открываю дверь и захожу. Запираю дверь ванной за собой и подхожу к отцу, сидящему в ванне с водой.

Он абсолютно голый со стаканом в руке пытается неуклюже скрыть от меня свою наготу. Я подхожу к нему, забираю у него стакан, в котором осталось только на донышке. Щедро доливаю из бутылки, отпиваю глоток и отдаю стакан папе. Он без слов берет его и смотрит на меня снизу вверх. Этот взгляд вызывает у меня огромную жалость.

Я скидываю с себя халатик и трусики и забираюсь в ванну к отцу. Мы сидим и смотрим друг на друга. Потом становлюсь на четвереньки и приближаю свое лицо к лицу папочки. Затем целую его в губы. Один поцелуй, два, три. На четвертый раз я почувствовала, что он стал отвечать ответным поцелуем. Забираю и ставлю его стакан на пол. Сама впиваюсь в губы папочки самым страстным своим поцелуем. Чувствую, как в мою левую грудь уперлась восставшая мужская плоть. Продолжаю свой поцелуй и тревожу член отца своей прелестной сисечкой.

Он уже дышит довольно тяжело. Я отстраняюсь и смотрю папочке в глаза. В них видно огромное желание меня, желание самца обладать красивой, юной самочкой.

Не отрывая своих глаз от глаз отца, медленно погружаю его член в свой ротик. На его лице появляется гримаса, в которой читается огромное удовольствие в смеси с чем-то очень болезненным. Как будто временами я задеваю небольшую ранку, прикосновение к которой причиняет ему боль.

Я исполняю свою недавнюю мечту сосать член своего отца. Поверьте мне, что это была моя вторая победа после торжества над матерью.

Помогая себе руками, быстро довожу отца до оргазма. Он пытался вырваться от меня, не желая изливать свое семя в рот собственной дочери. Но я вынудила его сделать это. Потом показала ему его же сперму у себя во рту и проглотила ее. Он с нежностью улыбнулся мне, стер капельку спермы у меня на нижней губке и стал целовать меня.

Я опять торжествовала победу. Мне удалось вернуть папочку к жизни. Он опять начинает улыбаться. Теперь мне надо сделать так, чтобы я заняла место матери в сердце и спальне отца, а она обратилась в бесплотную тень, призрак, который обретается в нашем доме.

Раздался стук в дверь ванной комнаты и голос матери, которая просила отца поговорить с ней. Я с улыбкой посмотрела на папочку и взяла в руки его член. Он тоже ответил мне улыбкой, в которой уже не было видно грусти вселенского масштаба.

Папа показал мне знаком, что хочет выйти. Я не имела ничего против. Отец осушил тело большим банным полотенцем, одел светлые пижамные штаны и вышел в свою спальню. Я осталась приводить себя в порядок.

Папа зашел в спальню, отвернул одеяла и лег в постель. Он лежал на спине и бездумно смотрел в потолок.

Мать в позе скорбящей женщины сидела на краю семейного ложа, к которому она уже не имела отношения. Она знала, что ей надо пытаться восстановить отношения с мужем. Это очень трудно сделать, но надо переступить через все, в первую очередь через собственную гордость, и вымолить хотя бы на коленях прощение своему проступку. Она очень надеялась, что сможет лечь с мужем в супружеское ложе, а там своими женскими чарами вырвет обещание Пола все забыть и начать все заново.

Она встала и запустила руки под юбку, чтобы снять с себя колготки. И в это время из ванной комнаты появилась, сами догадайтесь, кто. Я одела отцовский халат, который был мне велик, и не стала завязывать пояс. Раскрытые полы халата давали возможность видеть мое красивое юное тело молодой женщины.

Глаза матери вспыхнули темным огнем гнева самки, которая ощущает свое поражение. Она так и замерла в смешной позе с приспущенными колготками.

— Глория, твое место в гостевой комнате! — отчеканила я беспощадным голосом. Папа с интересом смотрел на меня.

Глория с трудом подтянула полуспущенные колготки и вылетела из спальни.

Я прилегла возле отца, скинув на пол его халат.

Это была первая ночь, которую мы провели вместе. В эту ночь мы не любили друг друга в полном смысле этого слова. Да было все кроме проникновения его члена в меня. Мы оба знали, что дело идет к этому. Просто не хотели форсировать события и ждали, когда все случится в совершенно естественном порядке.

8

— Здравствуйте, миссис Сазерленд! Очень рад вас видеть. Проходите и ложитесь на эту удобную кушетку. Да-да, именно так. И не снимайте туфельки, если не желаете.

Такими словами встретил Глорию Сазерленд доктор Ричард Стивенс — семейный психоаналитик, который уже много лет помогал всей нашей семье решать разного рода психологические проблемы.

— Вам удобно? Ну, что же? Начинайте рассказывать, что у вас случилось и я постараюсь вам помочь.

— Я…, я даже не знаю, с чего начать, — запинаясь, сказала Глория.

— А начинайте с чего хотите. Все равно мы с вами непременно размотаем весь клубок проблем до конца. А по-другому и быть не может.

— Я сделала…, я совершила огромную ошибку. А мой муж… увлекся другой женщиной.

— ——————————

Папа нежно целовал меня везде, где ему хотелось меня целовать. Я же, закрыв глаза, наслаждалась его трогательными ласками, которые вызывали во мне возбуждение и желание все новых и новых ласк.

Он ласкал мою шею и плечи, груди и бедра. Серия поцелуев начиналась с каждого пальчика на моих ножках и заканчивалась на моей талии. Папа был ласков, как робкий юноша, нежен, как опытный муж, и пылок, как страстный любовник.

Я с ненасытным восторгом принимала все ласки и не понимала мать, променявшую такого мужчину на какую-то человекообразную обезьяну.

— ——————————

— Вы знакомы с этой женщиной, миссис Сазерленд?

— Да…, нет…, не совсем… Я не знаю, что вам ответить, доктор.

— Хорошо. Давайте, я спрошу по-другому: эта женщина из круга ваших друзей?

— Нет… Не совсем.

— ——————————

Он настолько изобретателен в ласках! Папа похож на хорошего музыканта, который хочет открыть все тайны своего инструмента, то есть меня. Он чутко следит за моей малейшей реакцией на то или иное прикосновение, ласку, слово.

Я чувствую, что с каждой секундой с ним в нашей постели все более и более чувствую его, как часть себя. Мне хочется, чтобы он коснулся моего тела в каком-то месте и он касается меня именно там, где мне хотелось. Я желаю какую-то особенно изысканную ласку и он тут же ласкает меня в полном соответствии с моим желанием. Это просто волшебное ощущение единения с любимым мужчиной.

— ——————————

— Может, тогда эта женщина работает вместе с мистером Сазерлендом? Это его секретарша?

— Нет-нет, это не сотрудница его оффиса.

— ——————————

Я уже устала только получать все от своего любимого мужчины. Мне хочется и дарить ему себя тоже. Обожаю эту позу 69, где всегда есть возможность и давать и получать. Я ощущаю себя повелительницей моего мужчины и его рабой, когда я задыхаюсь под непрестанным дождем его чудных ласк.

Представляю себе его наслаждение, когда он видит божественную орхидею моей женственности, чувствует ее дразнящий и сводящий с ума запах, пробует на вкус нектар, истекающий непрерывно из полуоткрытой в истоме желания пещерки влагалища.

— ——————————

— Это, прошу прощения, проститутка, мэм?

— Нет, Пол никогда бы не разменивался на проституток.

— ——————————

Обожаю чувствовать в своей руке в меру толстый и длинный член любимого мужчины. Он красив каждой своей частью и всем вместе. Прекрасная лиловая головка с небольшой дырочкой. Эта головка самой первой входит внутрь меня раздвигая нежные губки и массируя чувствительные стеночки влагалища. Она же упирается прямо в шейку моей матки, желая проникнуть и внутрь ее. Но это ей не дано. Зато из дырочки могут появится сотни миллионов маленьких хвостатеньких организмов, могущих проникнуть в мою яйцеклетку и зародить в ней новую жизнь. А эта оплодотворенная яйцеклетка уже может проникнуть в мою матку, чтобы всего лишь через девять месяцев там созрел ребенок — совместный плод любви мужчины и женщины.

— ——————————

— Но кто же тогда эта женщина? Миссис Сазерленд?!

— ——————————

Но хватит болтать, пора приниматься за дело. Мой мужчина заставляет меня широко раздвинуть поднятые вверх ножки и его могучий член медленно наполняет мое влагалище, лишь недавно начавшее познавать радости любви. Какое наслаждение — чувствовать в себе такой наполнитель неземного счастья. Когда член начинает двигаться внутри меня, то мне хочется, чтобы мой мужчина почувствовал хотя бы часть того чувства, которое переполняет меня.

Скорее, скорее, мой милый! Я так люблю тебя! Я так хочу тебя. Нет-нет, ничего не бойся. Я готова принять твое семя в себя. И не опасайся, что на свет появится плод нашей кровосмесительной связи. Я приняла таблетку. Милый, скорее! Отдай мне свой огонь, без которого женщина стареет и хиреет. Какое наслаждение — чувствовать в себе горячие струи твоего элексира! Я у-м-и-р-а-ю о-т с-ч-а-с-т-ь-я!

— ——————————

— Кто эта женщина? Ответьте мне. Иначе я затрудняюсь вам помочь.

— Эта женщина… ЭТО МОЯ ДОЧЬ ВИКИ!!!

— ——————————

14/09/2023