3

Через несколько часов после ухода Лиззи я проснулась. У меня было прекрасное настроение. Особенно, когда вспомнила чудесные картины совокуплений родителей и Тома с Лиз. Я немного подумала и решила, что мой клитор заслужил, чтобы я его немного поласкала. Было очень приятно и мое тело даже встало на мостик от сильного возбуждения. Эмоции перехлестывали через край до помутнения в голове. И все же я не орала, как мама и Лиз вчера ночью.

Немного отойдя от полученного удовольствия и осторожно потрогала пальчиком свою целку.

— Ну, вот, милая! Скоро тебя у меня не будет, — почти расстроганно обратилась я к своему символу девичества. И тут же ощутила себя полной идиоткой из-за таких разговоров. Но решила на этом не особо заморачиваться и положиться на Лиз, которая так расхваливала своего брата-дефлоратора.

Я встала, одела свой беленький атласный халатик и побрела в ванную комнату. Там, закончив основные дела и приняв душ, я чистила зубы.

В дверь буквально влетел Том. Он набросился на меня, как ураган, обнимая и целуя меня по всему лицу. Он даже не соображал, что я стою в одних трусиках, и он тискает меня и прижимается к моим обнаженным сисечкам.

— Том! Остановись и дай мне надеть мой халат, — обратилась я к брату. — Не видишь, что я стою перед тобой почти голая? Или ты меня перепутал с Лиз?

Том слегка смутился, но взял с вешалки мой халатик и помог мне его надеть.

— Вики! Ты самая лучшая сестра на свете! — торжественно провозгласил он. — Я готов тебя на руках носить.

— Ты пока Лиз на руках носи, чтобы она еще раз с тобой переспала, — резонно заметила я. — А от меня тебе такое счастье вряд ли перепадет.

И тут я задумалась. Мне очень понравился член моего брата и я была бы не против принять его в своем влагалище, но мне как-то страшно даже подумать, чтобы Том был моим первым мужчиной. Лучше дождусь результата с Майком, а дальше видно будет.

Я потрепала счастливого брата по щеке и пошла в свою комнату.

— ——————————

Было принято решение не настаивать на версии о начале у меня менструации, чтобы не нарываться на недовольство матери по поводу обмана. Я решила к ней подлизаться и предложила помыть наш семейник Chrysler Town & Country (1969 г.). Объяснила ей, что немного ошиблась в расчетах и, кажется, она мне поверила.

Папуля сел подымить трубкой и почитать свою газету на свое любимое кресло. А я решила показать ему настоящее шоу при мытье автомобиля. Поверьте, любой мужчина проглотил бы язык, когда увидел мое эротическое выступление для папочки. Я потягивалась, как кошечка, оттопыривала свой круглый задок и крутила им, задирала вверх ножки и болтала ими в воздухе, лежа на капоте и протирая лобовое стекло. При этом я косилась на папочку.

Это было весьма эффектное зрелище, учитывая, что я была одета в маленькие шортики, прелестно обтягивающие мою круглую попку, и футболку, под которой не было бюстгальтера.

Папочка сидел, как громом сраженный. Забытая трубка уже давно погасла, а ненужная газета лежала на столике рядом. Заметив, что я обольстительно на него смотрю, мой родитель сильно смутился, надел на себя солнцезащитные очки и стал пытаться разжечь погасшую трубку.

Я продолжила свое шоу далее. Поелозив по влажному капоту на пузике, сделала свою футболку почти прозрачной. По крайней мере четко виднелись мои возбужденные соски и ареолы вокруг них. Кстати говоря и у меня, и у мамы относительно небольшие ареолы. Всего в полтора-два раза больше, чем у мужчин. Мои ареолы были розовые и чуть выпуклые, а у мамы темнее и совсем не выпуклые.

Когда папа увидел на просвет мои сисечки он замер, как статуя командора перед доном Жуаном. Или, наоборот, как дон Жуан перед статуей командора. Впрочем это было не важно. Важно только, что папа был недвижим и я готова спорить на что угодно, что его взгляд под очками сканирует мои сисечки.

Наконец он приходит в себя и растерянно, а также немного воровато оглядывается. И обнаруживает, что Джек тоже таращится на меня. Наш незаменимый помощник, заметив, что он обнаружен, моментально отводит свой блудливый взор и начинает деятельно ковырять что-то в земле.

В это время на дороге возле нашего дома останавливается автомобиль и раздается гудок. Я высовываюсь из-за нашего «крайслера» и вижу, что какой-то незнакомый мне парень машет мне рукой, приглашая подойти к нему. Обтираю сухой тряпкой руки и красивой походкой, не особо спеша, иду к парню, который явно впечатлен моим экстерьером и стилем успешной модели. В то же время чувствую своей спиной и попой взгляды отца и Джека.

— Привет! Ты Вики? — парень довольно бесцеремонно меня разглядывает. — Я — Майк, а Лиз моя сестра. Она сказала, что ты нуждаешься в моем сервисе.

И он улыбнулся. Не нагло, но чувствовалось, что он хотел смутить меня.

Я продолжала рассматривать его и ничего не говорила.

— Ладно. Давай договоримся о встрече сегодня, — немного озабоченно произнес Майк. — Я буду рад тебе помочь.

— Меня зовут Вики, — соизволила я представиться. — Хорошо. Давай встретимся.

И я дала ему рассмотреть как следует свои сисечки сквозь мокрую футболку. Зрачки его чуть расширились, но в целом он вел себя вполне адекватно. Как-то очень вежливо дал мне знать, что ему понравилось это зрелище, но он относится к нему как к прекрасному произведению природы, а не как кобель к текущей суке. Мне это понравилось.

Я кивком попрощалась с ним и пошла к нашему «крайслеру», зная, что он тоже не может отвести от меня глаз.

На полдороге я повернулась и громко сказала Майку:

— Только имей в виду, что в десять ровно я должна быть дома.

И пошла дальше, не дожидаясь ответа. Майк завел двигатель своего драндулета и уехал.

Папочка конечно не выдержал и подошел ко мне, когда я заканчивала мыть машину. Он потоптался возле меня, не зная, с чего начать разговор, но потом поинтересовался, с кем я только что говорила?

— Это один мой знакомый, — беспечно ответила я.

Папа еще немного покрутился возле меня, но потом пошел домой. Еще несколько дней назад он обязательно бы среагировал на меня совершенно по-другому. Ну типа «дочка, не крути попой передо мной, а то у меня голова начинает кружиться». А на мои сисечки он среагировал бы так: «Вики, я сейчас подавлюсь собственной слюной». Но сейчас он совершенно другой. И у него явно эрекция на меня.

4

Мои родители сидели на терассе и лакомились каким-то своим любимым коктейлем. Папа курил свою трубку.

Майк подъехал в 9:15 и просигналил, вызывая меня. Я уже была готова поэтому вышла, не заставляя его ждать.

— Вики, кто это? — с подозрением спросила меня мать.

— Один мой знакомый, — был мой ответ. Я быстро обогнула машину и села рядом с Майком. Мы уехали.

— Тебе не кажется, Пол, что Вики несколько распустилась?

— Что ты хочешь от девочки? Ей уже восемнадцать лет и она давно не маленький ребенок. Вспомни себя в ее возрасте.

— По-моему ты слишком лоялен к ней. Отец должен быть построже.

— Зачем мне быть строгим с ней, если она не сделала ничего плохого или предосудительного?

— А я думаю, что надо быть строгим, чтобы она не сделала ничего плохого или предосудительного.

— О-о! — отмахнулся от матери отец. — Ты преувеличиваешь, как всегда.

Он встал с кресла и пошел в дом. Мать последовала за ним, продолжая зудеть.

— ——————————

Мы с Майком отъехали от нашего дома на пару миль. Это было довольно пустынное место, где не было ни одного дома рядом и не видны проезжающие машины.

«- Ага, видимо, здесь он и ломает целки девицам», — подумала я, с интересом оглядываясь.

Майк засопел и попытался залезть мне рукой под юбку. Я мягко перехватила его поползновение.

— Не торопись, мой милый, — произнесла я и потянулась к нему с поцелуем.

Юноша охотно ответил на мой поцелуй. Некоторое время мы этим занимались с большим удовольствием. К чести Майка надо сказать, что он вел себя очень прилично и больше не пытался залезть мне под юбку или пощупать мои сисечки.

Наконец мы прекратили целоваться.

— Послушай, уже 9:30. Ты, надеюсь, помнишь, что мне надо быть дома в 10:00? Поэтому я предлагаю тебе свой план.

И я изложила его Майку.

Он внимательно все выслушал и только спросил:

— А сейчас мы что будем делать? Или мне отвезти тебя домой?

— Зачем домой? — я слегка подмигнула ему. — Мы можем целоваться почти полчаса. Мне понравилось, как ты целуешься.

— ——————————

— Уже 9:58. Ты увидишь, что она опоздает!

— Брось. Не накручивай себя, моя радость!

— Если она опоздает хотя бы на две минуты, я буду вне себя.

— Глория, дорогая! Тебе необходимо беречь свои нервы.

Естественно я опоздала. Именно на пару минут. Я не могла поступить иначе. Во-первых, это был мой маленький знак протеста, своего рода бунт против тирании матери. А во-вторых, это Майк не отпускал меня эти две минуты. Мы продолжали целоваться в его машине, когда уже находились возле моего дома. Но, по правде говоря, мне тоже не очень хотелось отрываться от губ Майка.

— Ты опоздала на две минуты! — прокурорским тоном заявила мне мать. Они с отцом встретили меня на втором этаже у лестницы.

— Прости меня мамочка, — ответила я покаянным тоном. — Я знаю, что я опоздала.

То, что я не оправдываюсь и не огрызаюсь, сбило мать с толку. Я тем временем проскользнула мимо родителей и пошла в свою комнату.

— Вики! — меня внезапно окликнул папа. — Подойди ко мне, пожалуйста.

Я подошла и вопросительно поглядела на него.

— Мне нужен твой поцелуй на ночь, — он раскрыл для меня свои объятия.

Мы с ним обнялись под негодующие взгляды матери.

— ——————————

Светящееся табло моего электронного будильника показывало 11:55 PM, когда я вошла в свою комнату после всех обычных вечерних процедур в ванной комнате.

Сбросила с себя короткий халатик из белого атласа и осталась только в красивых кружевных белых трусиках, которые отлично контрастировали в темноте с моим обнаженным телом.

Я упала на свою кроватку, подсунув себе под живот одну из подушек. Мне есть, о чем подумать до прихода Майка.

Вдруг перед моим лицом появляется чья-то голова. Я не успела толком испугаться, как появились руки, которые прижали мои губы к губам незнакомца.

Черт побери! Это же Майк!! Ну сейчас я ему задам! Нет, не сейчас. А потом. Чуть попозже. А сейчас мне хочется целоваться.

— Майк! Ты мог сделать меня заикой на всю оставшуюся жизнь! Разве можно так пугать бедную девушку?! — я стала выговариввать юноше, хотя мой испуг уже давно прошел и у меня не было абсолютно никакой злости на него.

Вместо ответа Майк стал раздеваться. Хотя в комнате было довольно темно, но лунного света было достаточно, чтобы я поняла, что мужской стриптиз в хорошем исполнении мне очень даже нравится.

Я едва видела красивое мускулистое тело юноши. У меня появилось непреодолимое желание потрогать и погладить эту красоту. Майк охотно позволил мне это сделать. Но когда я нерешительно притронулась к его члену, он заставил меня лечь на кровать и прилег рядом со мной. Взяв мою руку, юноша положил ее на свою мужскую гордость и мягкими движениями показал, что мне надо делать, чтобы доставить ему удовольствие. Затем он стал нежно гладить мое тело руками и тихонечко целовать меня. Я вся погрузилась в ощущения от прикосновений к оживающему под моими осторожными ласками члену Майка и легких, как летний ветерок, поцелуев.

Все происходящее было мне очень приятно, но мне хотелось большего. Я заставила Майка лежать ровно на постели, перекинула через него ногу и мы оказались в самой лучшей позе для предварительных ласк, то есть это поза 69.

Не дожидаясь, пока юноша приступит к ласкам моей девочки между моих ножек, я решила сделать ему приятный сюрприз. Щелчок выключателя зажег светильник, стоящий на прикроватной тумбочке. Теперь и Майку, и мне будет хорошо видно, что мы собственно ласкаем друг у друга. Я посмотрела на красивый агрегат, который, натурально, держала в своей руке, как держат мороженое на палочке.

Член Майка уже очень неплохо стоял. Я несколько раз подвигала рукой по стволу, обнажая и вновь скрывая головку, похожую на крупную сливу. Владелец исследуемого мной агрегата лежал недвижно и не подавал никаких признаков жизни. Кроме, собственно, некоторых изменений, происходящих с самим членов после моих манипуляций с ним. Я поиграла еще немного и лизнула лиловую головку. Гм, интересный вкус! Какой-то завораживающий, что ли! Я стала облизывать уже все более интенсивно и, наконец, погрузила член себе в рот. Сзади, совсем как филин, ухнул Майк. Видимо, он был в восторге от того, что я с таким не девичьим энтузиазмом приступила к ласкам его драгоценности. И юноша тоже поспешил сделать ответный ход, приласкав меня между ног. Он прекрасно это делает. С его стороны это просто прелестно, что он так самозабвенно наслаждается моей орхидеей между ножками. Если он так же нежно и самозабвенно стряхнет…, гм-гм, пыльцу девственности с цветка моей женственности, то это будет лучшим исполнением моей мечты. Видите, как я могу поэтично выражаться?

Через некоторое время мы уже улетали вместе с Майком в звездные высоты. Я едва не урчала от удовольствия, как кошка, облизывая и лаская его член. А также чувствовала неслыханное удовольствие у себя между ножек, где юноша умело и усердно трудился над моей красавицей, которая в знак благодарности за ласки уже вовсю текла любовным элексиром, предвосхищая более близкое и тесное знакомство моего девственного влагалища и мужского начала своего любовника.

Наконец я решила, что от ласк можно уже переходить к основному блюду. Я сползла с Майка и легла рядом, взяла себя руками за колени и подтянула ножки ближе к своей груди. Юноша в восхищении смотрел мне между ног. Наверное, он последний человек на Земле, который видит мою еще не тронутую целку.

Он последний раз поцеловал меня прямо туда и стал осторожно пристраивать свой член в мою дырочку. Я почувствовала, что нечто раздвигает вход в меня и медленно, но неумолимо вторгается все дальше и дальше.

— Ой! — я пискнула, так как почувствовала легкую боль.

Майк ослабил свой напор и стал очень нежно двигаться там, где это можно делать совершенно безболезненно. Ощущения были совершенно незнакомы мне, но очень приятны. Я вспомнила рассказы Лизы о ее ощущениях, когда член проникает в нее.

— Ой — ой! — опять вырвалось у меня, когда Майк приступил к очередному штурму моей крепости.

— Потерпи немного, милая! — Майк нагнулся ко мне и закрыл рот поцелуем. После этого не очень резко, но неумолимо двинул свой агрегат в меня.

Я замычала от боли, не имея возможности вскрикнуть. Но не от сильной боли, а, скорее, от страха ожидания этой боли. Ощущение постепенной заполненности моего влагалища было невероятным по новизне и удовольствию. Можно тысячу раз услышать рассказы об этом, но все же лучше испытать это самой. Теперь я это знаю и собираюсь вовсю наслаждаться этими ощущениями.

Боль уже не то, чтобы совсем исчезла, но она ушла где-то на периферию моего сознания и только немного давала о себе знать во время нашего совокупления. Майк обладал мною полностью и наслаждался этим. А я наслаждалась своим совокуплением с красивым представителем мужского племени.

Мое тесное влагалище довольно быстро привело Майка к преддверию его оргазма. Его жалобный взгляд спрашивал у меня разрешения излиться в глубины моей киски, а не брызгать спермой по всей моей постели.

— Можешь в меня… Сейчас это безопасно, — я проговорила это слегка задыхаясь, так как сама была изрядно возбуждена нашим соитием. До моего оргазма было еще очень далеко. Да и вряд ли мне стоит ожидать оргазм в свой первый раз с мужчиной.

Майк со стоном стал разряжаться в меня. Какое замечательное чувство, когда горячие и сильные струи спермы орошают меня изнутри! Это просто восхитительно!

Венцом нашего совокупления были лица моих родителей, стоящих в дверях моей комнаты с разинутыми от удивления и неожиданности ртами.

Майк не реагировал ни на что и продолжал совокупляться и изливать в меня свое семя. А я получала свою долю удовлетворения, постанывая и подмахивая тазом своему мужчине. Но немалое удовольствие я получала и от созерцания лиц моих родителей, которые стали свидетелями полового акта своей доченьки.

5

Моя мать, видимо, решила превратить наш обычный завтрак в трибунал надо мной и последующую казнь. Но ей это не удалось сделать.

Папочка довольно быстро оправился от моего сюрприза и находился, судя по всему, в неплохом настроении. Конечно ему хватало ума не демонстрировать это своей супруге. Но и за это ему спасибо от меня!

Тому тоже расправа надо мной была глубоко фиолетова. Наоборот, он чувствовал ко мне скорее уважение за мой поступок и сочувствие мне, как жертве неумолимого правосудия со стороны маман. Поэтому он быстро перехватил что-то и ускакал в свою комнату со словами, что ему надо прочитать какую-то ерунду, чтобы освежить в памяти другую ерунду побольше и так далее. На прощание он незаметно для матери подмигнул мне, как бы говоря: «Держись, сестрица! Всех не перевешают!»

Я же решила, что если мне не избежать нудных нотаций матери, то я хотя бы плотно позавтракаю. Ведь вчерашний сексуальный марафон заставил меня потратить довольно много сил и энергии.

Итак наше судебное заседания состояло из меня в роли обвиняемой в преступном и аморальном прелюбодеянии. Мать была прокурором и судьей одновременно. А папочка был безмолвной публикой. Впрочем он тем не менее старался незаметно меня подбадривать, то ласковым взглядом, то легкой улыбкой. И я была благодарна ему за такую поддержку.

Мама затеяла произносить долгую и нудную речь, которая вся сводилась к: во-первых, констатации морального падения нравов современной молодежи. Конечно же, представителем павшей «современной молодежи» сейчас была я; а во-вторых, матушка увлеклась ретроспективой своей молодости, где «ни-ни до брака» и «надо все делать, как положено: обручение, бракосочетание и первый секс». Я сочла для себя излишним высказывать свое мнение.

Следующим пунктом речи матери был рассказ о ней самой, как примере женщины с абсолютной моральностью. Когда она с пафосом сказала: «Твой отец и мой муж был и остается единственным мужчиной моей жизни!», то меня чуть не вырвало. Я еле сдержалась, что бы не сказать: «Ну, и дура, что не познала больше мужчин! А так тебе просто не с кем сравнивать папочку». Но очень хорошо, что я оставила эти мысли при себе.

Я уже была вполне сыта и только ждала, когда запал матери иссякнет. В этом здорово помог папа, когда он поблагодарил за завтрак, поднялся из-за стола и удалился, чтобы спрятаться в своем кабинете.

Мать осознала, что продолжать свои высокопарные речи для меня одной все равно, что метать бисер перед свиньями. То, что я даже не пыталась себя защищать, доказывало матери, что мой аморальный поступок злонамеренно задуман заранее и последовательно воплощен в жизнь. Если с моей стороны нет ни капли раскаяния, то можно уже расходиться. Очевидно, что мать пришла именно к такому выводу. Она брезгливо поджала губы и покинула столовую, негодующе стуча каблучками туфель.

Я с облегчением урулила в свою комнату.

— ——————————

Прошло несколько часов. Мое увлеченное чтение какой-то белиберды прервал телефонный звонок от Лизы. Она попросила разрешения придти ко мне. Я с удовольствием пригласила ее к себе. Должна сознаться, что Майк был бы приглашен мною с еще большим удовольствием. Но после некоторых событий он стал persona non grata в нашем доме. А жаль!

Через полчаса пришла Лиззи. Мы закрылись в моей комнате и стали обсуждать последние события. Она рассказала, что Майк решительно отказывается рассказывать подробности того, как он ломал мою целку. Мне пришлось рассказать свою версию этого славного события.

Лиззи жадно слушала мой рассказ. Она даже открыла рот от удивления и так держала его открытым до конца моего рассказа.

— Как интересно! — сказала она, когда я закончила свое повествование. — Но я бы не хотела оказаться на твоем месте. Такой скандалище в семье.

— Мне наплевать на скандал! — взрываюсь я. — Меня просто достало все вокруг, а особенно лицемерие матери. Достало ее окружение или «общество» по ее собственному выражению. Достала та чушь, которую она обожает смотреть по ТВ. В конце концов достало то, что она не желает видеть меня такой, какой я есть. Ей хочется, чтобы я была такой же лицемерной сукой, как она. Именно такой ей хочется меня видеть. И она была бы счастлива, если бы я стала такой.

— Успокойся, Вики! — Лиз таже погладила меня по руке. — Я тебя понимаю. У меня тоже бывает настроение, когда хочется рвать и метать. Обычно я нахожу дома какой-то тихий уголок и плачу навзрыд, пока не почувствую в себе какую-то опустошенность и вместе с этим облегчение.

— А я и не нервничаю, — говорю неожиданно спокойно. — Посмотри на меня. Я прекрасна, как Елена, из-за которой началась Троянская война. Посмотри на мое тело.

Я сбросила свой халатик, оставшись в одних трусиках, и покружилась в импровизированном танце, чтобы Лиза могла разглядеть меня со всех сторон.

— И я не собираюсь больше скрывать от всех свою красоту! — с моей стороны это заявление прозвучало угрозой.

— Что ты имеешь в виду, Вики? — растерянно пролепетала Лиз.

— Ты скоро увидишь! — несколько зловеще пообещала я. — Все это увидят.

Моя подруга выглядела настолько растерянной, что я не выдержала и со смехом повалила ее на кровать. Стала обнимать, тискать и щипать Лиз со всех сторон. Это растормошило ее и вывело из состояния ступора.

Она поддержала меня и вскоре мы стали увлеченно целоваться и обниматься. Может быть это зашло бы значительно дальше и мы открыли для себя новую страницу в наших отношениях. Но Лиза внезапно прекратила наши общие сиюминутные увлечения и села на постели.

— Я хотела тебе рассказать кое-что, — заявила она.

— Давай рассказывай, — согласилась я, но продолжала гладить круглую коленку подружки. — Я тебя внимательно слушаю.

— Сегодня утром я сидела на веранде нашего дома и качалась на кресле-качалке. Вдруг подъезжает машина и из него выходит… Угадай кто?

— Откуда я знаю? — удивилась я. — Давай продолжай и перестань меня спрашивать.

— Хорошо. Выходит твоя мамочка.

Удивительно и странно! Зачем это ей понадобилось посещать дом Лебовски?

— Она сказала, чтобы я позвала отца. Я пригласила ее в дом, но она предпочла ждать папашу снаружи. На мой крик он вышел и подошел к миссис Глории. Они стали о чем-то тихо шептаться. Твоя мать была чем-то взволнована, да и мой Джеки стал почему-то нервничать. Так или иначе я поняла, что речь идет о чем-то, что связывает моего старика и твою мать. Джек несколько раз сердито сказал ей: «Тебе не следовало сюда приезжать. Надо было позвонить, как обычно, и мы бы договорились о встрече по телефону». Тогда я поняла, что у них намечается какое-то свидание, про которое следует знать только им и никому больше. Твоя мать села в машину и я уже не слышала, что говорит она. Но я разобрала, что сказал отец: «Ты напрасно думаешь, что она глупышка и ничего не поймет.» А затем он добавил: «Хорошо. Завтра к одиннадцати». Насколько я поняла, под глупышкой подразумевалась я. А затем речь идет о встрече. Вот и все, что я хотела тебе рассказать.

Я задумалась. Вспомнила, что завтра отец, как обычно уйдет в свой оффис, где и будет торчать до вечера. Том собирался взять машину матери и съездить в гости к своим приятелям по школе, чтобы хорошенько с ними попрощаться перед отъездом в университет. А мне она разрешила сходить в кино, сменив гнев на милость, то есть домашний арест на прогулку. А ведь эта милость она соизволила мне дать не просто так! Мне это было совершенно очевидно.