Эй, юнга! Подходи, не прячься, садись и слушай, не робей!
Рассказ соленого скитальца, седого пьяного испанца,
О судьбах славных кораблей и подвигах минувших дней!
Дай мне монету, не жалей, и рому старику налей!

***

Ты помнишь быстрый бриг «Надежда», кровавый флагман вольных сил?
На нем я лет почти тринадцать судьбу за задницу ловил.
Пирата весел век — но краток, смерть держит косу за спиной,
«Надежды» гибели свидетель сидит сейчас перед тобой.

С добычей бриг наш шел в Тортугу, в пиратский порт не заходил,
Два долгих месяца без девок я ром лакал что было сил,
В тот роковой, ненастный день, рвала портки моя елдень,
Цепляя снасти и горя, кипела мощь моего хоря!
Мулаток знойных, потаскух, русалок и портовых шлюх
Я образ видел наяву, виденья мой пленили дух…

Тогда был шторм, я все же вылез, на палубу воздуха глотнуть,
Вдруг водной девы стан прекрасный, недолгий преградил мой путь!
Средь волн и тьмы, на шаткой палубе, Диавол чудо мне явил!
Могучий свой бушприт не медля, в корму ей страстно вколотил.

Взял зад её на абордаж, долбил, месил, вошел я в раж,
Лобзал я шелк прекрасных плеч, и наконец, мой хер дал течь,
Чертовка девка, молода, наполнил трюм её сполна…
Продрал я пьяные глаза — пред мною кормчего спина!?

Католик был наш юный кормчий, доселе хер не принимал,
«Господь, спаси меня!» воскликнул, и выпустил в слезах штурвал.
Руль повернулся — и тогда, нам заслонила путь скала…
В тот страшный, роковой момент, я проклял божий свет!

«Надежды» киль ударил в камень, борта порвали скал клыки,
Опутанные рваной снастью, летели в воду моряки.
«Проклятый сын дешевой шлюхи!» команды смолк последний крик,
Терзаемый водой холодной, к обломку мачты я приник.

Пять долгих дней, готовясь к аду, молился я и дрейфовал,
На пятый день испанский капер соленый зад мой подобрал.
С тех пор я истину узнал, хоть мир её не примет:
Без жаркой задницы — надежда гибнет.

***

Присядь, мне юнга, на колени, скажи, держал ли ты штурвал?
Покинешь ты кабак едва-ли, не ощутив мой старый фал!