Раду от избытка терпения не страдал.

– Шлюшки, – повернулся он к испуганно слушающим разговор девочкам. – Отсылаетесь…

Те робко переминались с ноги на ногу, не решаясь двинуться с места.

– Вон! – рявкнул он, и обе девочки испуганно выскочили из комнаты…

В течение последующего получаса Раду, Тупарь и Борька потягивали принесенное с собой пиво и закусывали. Лада прислуживала. Наташа и Лена плакали на кухне…

– Хватит реветь, – Лада на минутку забежала к девочкам. Те этому времени или устали плакать, или немножко успокоились. Они теперь уже не рыдали, а всхлипывали. – Умыться и подкраситься. Скоро понесем горячее. Вы понесете. Еще раз Раду попросим. Да не стойте же, как истуканы, когда я за вас прошу. Делайте хоть что – нибудь. Тоже просите. Если мальчики не согласятся вам помочь, я вас из квартиры выставлю. Мне не нужно, чтобы вместе с вами и меня черножопые угробили…

При словах «из квартиры выставлю» всхлипывание девочек усилилось. Впрочем, смысл сказанного до них дошел, и они, изо всех сил стараясь не разреветься, побрели в ванную комнату…

– Девочки, несем горячее, – скомандовала Лада из комнаты.

Они вошли. Первой – Наташа, сверкая белизной голых ляжек. За ней Лена, пытаясь прикрывать блюдом с пюре свои полуголые груди. Раду сидел с краю столика, вполоборота к вошедшим и мог как следует рассмотреть новоявленных официанток. Те подошли, низко нагнулись, поставили блюда на столик. Выпрямились. Тут они несколько замялись, вопросительно посмотрели на Ладу, переглянулись и слегка потоптавшись в сторону, теперь они были прямо перед Раду, опустились на колени… Возникла пауза. Девочки явно хотели что – то сказать. Но не решались. Они еще раз взглянули на Ладу и снова опустили глаза. Смиренный вид стоящих на коленях полураздетых девушек возбуждал необычайно.

– Раду, ну, пожалуйста, помогите нам, – выдавили они из себя немного вразнобой.

Тот молчал, очевидно, ожидая продолжения.

– Мы заплатим или отработаем, – произнесла Лена. – Ну, пожалуйста, защитите нас.

– Заплатим? – Раду постарался изобразить удивление. – Ты прямо сейчас можешь выложить десять тысяч в государственных казначейских билетах Соединенных Штатов?

– В государственных… билетах… ? – робко переспросила Лена.

В нынешнем ее состоянии, информация доходила до нее медленно.

– Десять тысяч долларов США, дура! – рявкнул Раду. – У тебя есть?

– Десять тысяч… Так много… А почему?. . Мы отработаем… Мы все что угодно делать будем…

– А ты что – то умеешь делать?. . Сколько ты пока в своей жизни заработала?

Он помолчал, ожидая ответа. Лена с трудом сдерживала слезы.

– Может, девочки эротическими фотомоделями смогли бы что – то заработать? – вставила Лада. – Или еще какие услуги оказать?

Возникла пауза. Все молчали.

– Мы и моделями можем, – пролепетала, наконец, Лена.

Похоже, она действительно готова была делать все, что угодно.

– Жирная ты для фотомодели, – сказал Раду. Лена действительно была несколько пухленькой девушкой, как говорят, в теле, благодаря чему, впрочем, выглядела она особенно аппетитно. Он помолчал, как бы раздумывая, и, после паузы, которая показалась Лене вечностью, сделал жест рукой, видимо указывая ей подползи поближе.

– Ладно, показывай, что ты из себя представляешь.

Как была, на коленях, Лена сделала несколько шажков к креслу, в котором сидел Раду…

– Ближе, дура.

Еще несколько шажков, и она оказалась вплотную к креслу. Левое бедро ее теперь касалось ноги развалившегося в кресле Раду. Ближе подползать было некуда.

– Ну, показывай.

Лена в смятении взглянула на Раду, обожглась о его жесткий взгляд и отвела глаза, не зная, что делать дальше. Краем глаза заметила Ладу, подавшую ей какие – то знаки. Опять опустила глаза, заливаясь краской. Знаки могли означать только одно. Она еще немного помялась – выхода не было – и стала расстегивать не расстегнутые еще пуговки на блузке…

– Ну и тормозила, – кивнул Раду в сторону раздевающейся перед ним девушки. Он повернулся к сидящему на диванчике Тупарю. – Помнится, у нас на зоне фраер был, – Раду взял со столика бокал пива и отхлебнул. – Тоже тормозил по – страшному…

Он начал рассказывать про «тормоза – фраера». Лена уже и расстегнула блузку и, следуя знакам Лады, не зная, куда деть глаза, развела ее полы в стороны. Раду продолжал рассказ…

– Ну, что там у тебя? – снизошел он, наконец.

Красивые, правильной формы груди торчали очень возбуждающе. Раду протянул руку и потрогал, помял их, наслаждаясь той особенной упругостью, которая так выгодно отличает груди молоденьких еще не до конца созревших девушек.

– Теперь ляжки, – бросил он, убирая руку.

Лада снова бросилась подавать какие – то знаки. Впрочем, теперь Лена и сама хорошо понимала, что от нее требуется. Она расстегнула молнию и пуговку на джинсах и, слегка повиливая бедрами, стянула их до колен, демонстрируя всем присутствующим беленькие, тоненькие, обтягивающие ее трусики, и голые, слегка полноватые ляжки. Раду опять потянулся к пиву. Отхлебнул. Еще раз прошелся взглядом по стоящей перед ним полуобнаженной девочке и повернулся к Тупарю.

– Слушается, – прокомментировал он. – А куда ей деться? – он снова повернулся к Лене, протянул руку и слегка, в стиле лидера третьего рейха, похлопал ее по щечке. – Такие шлюшки нужны Германии… Ладно, – повернулся он к Борьке, – проверь – ка телочек на фотогеничность…

Последующие полчаса прошли почти без происшествий. Борька, довольно серьезно занимавшийся фотографией, давал указания и щелкал фотоаппаратом. Девочки позировали и постепенно раздевались.

Только что обработанная Лена вела себя очень покладисто. Она поснималась в блузке и джинсах, в блузке и без джинсов; кусая от смущения губки, избавилась от блузки и попозировала сначала в сапожках и трусиках, а затем, и в одних только сапожках. Следуя командам Борьки, она показывала себя спереди и сзади, опускалась на коленки, оттягивала носочки, выгибала спинку, вставала на мостик. Когда пришло время фотографироваться с Наташей, она послушно с той обнималась, прижималась к Наташе низом живота, целовала ее взасос…

Наташа оказалась несколько менее послушной. От кофточки она избавилась сразу. Лифчик, после некоторого колебания, тоже сняла. Но когда ей сказали снять трусики, попыталась препираться.

– Ну, нет, это я не буду, – глядя в пол, выдавила из себя она.

– Слушай, как там, тебя… Наталья, – попытался образумить ее Борька. – Ты же понимаешь, что для того, чтобы получить деньги, нам нужны твои фотографии, чтобы показать их спонсорам.

– Так и делайте фотографии, там и так уже все будет видно.

– Не все, – ухмыляясь, возразил тот.

– Ну… достаточно, чтобы оценить фигуру. А если нужно больше, сначала скажите что за спонсоры, сколько будут платить, и какие условия контракта.

Борька посмотрел на Раду, ища поддержки. Тот, не обращая внимания на препирательство Наташи, увлеченно поглощал очередную порцию жаркого.

– Раду, – попытался привлечь его внимание Борька.

Не спеша прожевав мясо и отхлебнув из стакана, Раду повернулся к нему.

– Борис, – поинтересовался он, – а почему остановилась работа по созданию портфолио?

– Так, это… вот… эта… не хочет до конца раздеваться…

– Борис, для портфолио спонсоров необходимы образцы в стиле ню?

– Ну, да.

– Потенциальная модель отказывается сниматься в данном стиле?

– Да.

– Борис, это означает, что помочь ей мы не можем. Какого хрена ты с нею цацкаешься?. . Собери ее одежду… Тупарь, – повернулся он ко второму подростку. – Помоги Борису вышвырнуть эту дуру из квартиры. Чтобы через десять секунд ее здесь не было… На площадке оденется.

…

Шмырь, как ему и было сказано, слонялся перед входом в квартиру Лады. От скуки он уже изрезал дверной косяк и перила принесенным с собой большим охотничьим ножом, когда внезапно открылась дверь Ладиной квартиры, и в ней появилась полуголая визжащая Наташа, которую Тупарь пытался выпихнуть на площадку. Увидев Шмыря с ножом, она издала истошный крик и вырвалась обратно в квартиру.

– Не надо меня выкидывать! – сквозь всхлипывания причитала Наташа. Она ворвалась в комнату, бросилась перед Раду на колени и схватила его за ноги. – Я как угодно сниматься буду. Вот, я уже все сняла, – она на мгновение отпустила Раду и сдернула до коленей трусики. – Ну, пожалуйста! – она опять схватила его.

Тот, явно недовольный тем, что его, уже в который раз, отрывают от трапезы, поставил пиво на столик.

– Сучка, ты уже достала, – сквозь зубы процедил он.

– Ну, пожалуйста…

– То ты просишь, чтобы тебя снимали, то вдруг начинаешь выделываться…

– Я больше не буду…

– Ты понимаешь, что мы тебе оказываем очень большую услугу, – он подчеркнул очень большую. – Пытаясь отмазать тебя от черножопых? – он сделал ударение на пытаясь.

– Да…

– Ты понимаешь, что сделать хорошее портфолио стоит денег?

– Да… – Наташа готова была уже согласиться со всем чем угодно.

– А мы его тебе здесь бесплатно делаем…

– Я больше так не буду… – Наташа готова была расплакаться. – Простите меня…

– Ты, проститутка, меня уже достала…

– Ну, пожалуйста… Я буду хорошо себя вести…

– На тахту, – сказал Раду. – На живот. Тупарь, там, в прихожей – ремешок. Всыпь ей раз десять по голой заднице. Как следует. Чтобы впредь неповадно было. Ты, – сказал он Лене, – сядешь ей верхом на лодыжки; ты, – повернулся он к Ладочке, – на голову. Держать сучку, чтобы не дергалась… – он взял со стола пиво, отхлебнул, и снова посмотрел на Наташу. Та, в нерешительности, все еще стояла перед ним на коленях, трусики полуспущены. – И что из сказанного непонятно? – поинтересовался он. – Или ты, шлюшка, опять решила повыделываться…

Наташа поднялась, перешагнула через упавшие на пол трусики и, слегка помявшись, теперь уже совсем голая, легла на тахту, выставив всем на рассмотрение свою идеальной формы, жутко соблазнительную попку. Тупарь пошел за ремешком. Борька возобновил съемки…