Мелиссу охватило негодование. Она кинулась обратно на кухоньку кемпера.

— Ты ведь был там, не так ли?

Эймон встревожено поднял голову, держа в руке кусок пиццы. Он перевел взгляд с лица Мелиссы на улику, зажатую в ее кулаке, когда она протянула ему шорты, как обвинение, и понял, что разоблачен.

— Это был ты. Ты был там. Это ты подсматривал за мной.

— О Боже, Мэл. Это не то, что ты думаешь, — пробормотал он, — Я просто…

Сердце Мелиссы бешено колотилось в груди. Она слышала рев в ушах, когда артериальная волна безрассудной похоти затопила ее, и жар взорвался между ног. У нее кружилась голова, и казалось, что ее голос доносится откуда-то издалека. Там был ее отец, он прятался и смотрел, как она бесстыдно трахает себя. Щеки Мелиссы вспыхнули от осознания того, что она заподозрила его скрытое присутствие, а затем так непристойно устроила шоу для него.

Мелисса вовсе не испытывала отвращения в этом эпизоде к самой себе или к Эймону. Если уж на то пошло, она даже находила все это дико эротичным из-за нарушения табу. Ее влекло к себе запретное, соблазн чего-то настолько темного и незаконного, что переполняло всю ее эмоциями. Часть ее понимала риск, понимала в какой-то ясной части своего мозга, какой огромной авантюрой будут ее следующие слова. Словно вовлеченная в какой-то внетелесный опыт, девушка видела и слышала себя, была свидетелем этой сцены в качестве третьей стороны.

Мелисса видела, как отец стоит у стола с отвисшей челюстью и широко раскрытыми глазами смотрит на шорты в ее руке. Она смотрела, как двигаются ее собственные губы, Губы в замедленном движении, а звук его голоса поплыл.

— Ты ведь все видел? Правда, папа? Ты смотрел и все видел, — повторила она уже с упавшими интонациями в голосе, словно констатируя необратимо свершившийся факт.

Голова Эймона с умоляющим о пощаде взглядом двигалась как в замедленной съемке вверх-вниз, вверх-вниз.

— Я иду в душ, папа, — устало протянула Мелисса.

А потом она, взглянув на отца, добавила:

— Ты можешь смотреть на меня голую, если хочешь. Я знаю, что ты любишь подсматривать за мною. Так что тогда уж делай это открыто, не прячась и не унижаясь. Я тебе разрешаю, потому что из двух зол мне лучше выбрать меньшее и относительно более достойное. Я не хочу, чтобы ты унижался и унижал тем самым меня.

С этими словами Мелисса повернулась и вышла.

— — —

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что его дочь стоит перед ним голая. Все его внимание привлекло то, что она держала в руке, так что потребовалось какое-то время, чтобы понять, что на Мелиссе вообще нет одежды. Дочка нашла его шорты, все забрызганные спермой. Черт, она его раскусила.

— Это был ты. Ты был там… — обвиняла Мелисса.

Охватившая Эймона паника мешала ему думать достаточно быстро. Он попытался встать из-за стола, сильно ударился бедром об острый угол, но даже не заметил боли в своих попытках найти какой-то выход. Он бормотал что-то беспомощное и глупое, пытаясь оправдаться перед дочкой за то, что подсматривал за ней второй раз. Он вдруг ясно вспомнил, что Мелисса тогда почувствовала чье-то присутствие на поляне, но все-таки продолжила мастурбацию. К тому он уже совершал подобное преступление подглядывания за дочкой раньше и признался ей в этом. Факт наготы его дочери постепенно проявился в его сознании. Но даже не ее слова, а именно ее интонации заставили его член напрячься с такой внезапной настойчивостью. И лишь потом до него доходил смысл того, что она сказала перед тем, как повернуться и выйти из комнаты. Его мозгу потребовалось с минуту, чтобы догнать свой пенис.

— Что она только что сказала?… Предложила понаблюдать за ней, если он захочет?

Эймон сделал шаг, шатаясь на негнущихся ногах словно монстр Франкенштейна, прежде чем, шатаясь, пересечь комнату. Он двинулся по коридору и нашел ее в маленькой кабинке, дверь которой была открыта, а Мелисса стояла под струей воды с непрозрачным стеклянным экраном. Пока она принимала душ, вода каскадом лилась на девушку. Она отвернулась от отца, не обращая внимания на то, что он стоит, вытаращив глаза, глядя на ее женственную фигурку. А потом она повернулась и их взгляды встретились…