Первая глава оказалась достаточно популярной, поэтому мои читатели заслуживают вторую авансом. Спасибо NickNick74 за неподдельный интерес к моему своеобразному творчеству. А AlexFM – новый рассказ вам понравится еще больше!

Порой отец имел возможность отвезти товар на точку рано утром. В таких случаях Яне с Никитой не приходилось трястись в автобусе и потом еще шагать по пыльной обочине. Все складывалось не так уж и мрачно, как виделось пареньку сначала, да и сближение с мамой привнесло в его жизнь какой-то новый смысл. Появился интерес незаметно подвести разговор к признанию о его вожделенной встрече с мамой лучшего друга. Любопытно, как бы мама отреагировала, осознав, что ее младший сын уже почти взрослый? С этими приятными мыслями Никита откинулся на заднем сиденье Акцента, ехать было так роскошно, так мягко и приятно, что жаль было тратить это время на сон.

Мама молча сидела на переднем кресле. Как видно, вчерашняя ссора еще не уладилась и родители за всю дорогу не удостоили друг друга ни словом, ни взглядом. Яна обхватила обеими руками голые коленки, скинув на коврик свои босоножки, и уперла в них подбородок. Это даже не было похоже на обиду, скорее глубокую задумчивость, будто отец просто дал ей время хорошенько все обдумать. Яна неподвижно смотрела на набегающую полосу асфальта, освещенную сбоку поднимающимся розовым солнцем, она редко моргала и старалась создать впечатление спокойствия. Никита мельком взглянул на зеркало – глаза отца были прикованы к дороге. Тогда мальчишка перевел свое внимание на ноги красивой женщины, ноги родной матери. Как же приятно было смотреть на полное бедро, почти доверху оголенное, на сдавленные в этом положении икры, тонкие ступни, на…

Машина плавно сбросила скорость и остановилась возле спящего вагончика. Еще бы каких-нибудь пять минут подарила дорога Никите, чтобы из-под опущенных век тайком рассматривать самую привлекательную часть женского тела. Жаль прерываться, но впереди еще целый день и представится масса возможностей увидеть и ножки, и груди в вырезе топика. Но юность нетерпелива, хотелось зацепиться за возможность именно сейчас и не отпускать ее. Как же будет здорово, когда удастся с другом организовать рандеву на троих, тогда-то он вволю насмотрится на женские прелести. Да что там, его распутная мамка – если верить на слово – позволит полапать не только свои ноги.

Отец не вышел, он лишь коротко кивнул на прощание сыну, а когда оба вышли, машина плавно, без вчерашних пробуксовок развернулась в сторону города. Умудренный опытом, Никита первым подскочил к вагончику и энергично вскинул тяжелую ставню, он ощущал себя полным сил мужчиной, хотелось выделиться, доказать маме свою силу. Одной рукой он удерживал навес над головой и самостоятельно выправил упор, чтобы воткнуть его в угол. Как же ловко у мужчины все получается! Пусть мама видит и не думает, что ее младший сын также беспомощен и слаб, как раньше. Преисполненный гордости, Никита отряхнул ладони и повернулся к матери. Яна лишь улыбнулась одними уголками губ, не отпустив при этом скрещенные на груди руки. Однако, именно в этот момент триумфа навес соскользнул и с грохотом хлопнул о вагончик, удерживаемый на прочных петлях.

— Никит! Тебя не зацепило? – Яна испуганно подскочила к обескураженному внезапным падением сыну.

— Нет, я в порядке, — горделивая улыбка мгновенно стерлась с его лица.

Тогда Яна, как и прежде, сама подняла тяжелый навес (не так ловко, как ее сын), подобающим образом закрепила упор и недоверчиво осмотрела шаткую конструкцию. Никита лишь придерживал вытянутой рукой ставню.

— Ничего страшного не произошло, — мягко успокоила женщина, — с ним такое бывает.

Она утешила сына взглядом и принялась за выгрузку товара. Никита больше не задавал вопросов, он старался поскорее двигаться, чтобы принять на себя большую часть работы и выносить самые тяжелые ящики; он радовался случаю нечаянно соприкоснуться с мамой телами. Это и стало скрытым смыслом его усердия – случайные прикосновения вызывали столько восторга, будто они с мамой находились в бане полностью раздетые.

— Постой, — шепнула Яна, — опусти ящик.

В вагончике было еще темно, мутноватый свет восходящего солнца сюда почти не затекал. Никита послушно опустил из рук последний ящик и выпрямился. Тогда Яна приблизилась, ее волнение передавалось сыну. Она робко просунула руку под резинку его штанов и мягко сжала притаившегося зверька.

— Не болит сегодня? – Яна невольно перешла на шепот. – Мне для успокоения нужно проверить, что у тебя там все в порядке.

Женщина смотрела сыну прямо в глаза и нежно шевелила пальцами, ощупывала каждое яичко и твердеющую мякоть. Никита не отвечал, он стыдливо опустил глаза и старался сдержать дыхание, чтобы вздохом не выдать себя. Пока ничто не выдавало в этой медицинской процедуре сексуального подтекста, не следовало выражать при матери возбуждения.

— Это для успокоения. Понимаешь? Я должна быть за тебя спокойна.

Яна сжала пальцами затвердевший ствол, непроизвольно закусила нижнюю губу и с сожалением вынула руку. Она вышла из темного, сырого вагончика, оставив сына стоять в оцепенении. Эта пикантная проверка стоила того, чтобы получать увечья хоть каждый день. Эрекция все не отпускала, кровь бурлила в жилах и пульсировала в висках. Никита глубоко дышал, потом собрался с силами, подхватил с земли последний ящик и, прикрывая им бугор, вынес овощи на улицу. К этому времени большинство торговок уже прибыли и неспешно оборудовали вокруг себя бруствер из свежих овощей и фруктов. Солнце поднялось над горизонтом и стало не таким бледным, а по дороге все чаще пролетали автомобили с заспанными отпускниками. Начинался новый трудовой день.

Никите пришлось еще некоторое время подержать ящик навису – Яна взвесила в прозрачном пакете помидоры, без пересчета приняла от первых покупателей оплату и с широкой улыбкой пожелала им доброго пути. Никита поймал себя на мысли, что эрекцию он скрывает именно от посторонних, а мать – ее виновница – достаточно близкий человек, от которого не стоит скрывать этого позора. Яна заметно повеселела, как рассеялись утренние сумерки, также рассеялась и ее грусть. Она приступила к любимому занятию: присела на корточки с самого краю и начала поправлять пылающие свежестью овощи в пластмассовых ящиках. Можно было бы присесть на порожек и продолжить наблюдение, ожидая, когда мама потянется к дальним ящикам — в такие моменты ее груди на мгновение повисали так, что ложбинка показывалась в вырезе топика.

— Мам, — неопределенно начал паренек, присев рядом с ней на корточки.

— Тсссс, — Яна прижала указательный палец к губам и снова застыла, напрягая слух.

Никита не сразу понял, что именно привлекает внимание матери. Расположившаяся рядом торговка в зеленой футболке, почти такая же богатая – она владеет деревянным прилавком в несколько ярусов – разговаривала по телефону и одновременно отгоняла свободной рукой мух. Наша талантливая сплетница не смогла удержаться от желания подслушать чужой разговор, она делала вид, что приводит товары в надлежащий вид, а сама сжала пальцы на руке сына и почти не шевелилась, чтобы не упустить ни слова из чужой беседы. Для Яны не существовало неважных сплетен, каждый подслушанный разговор мог приоткрыть для нее чужую любовную тайну или предоставить мало-мальское конкурентное преимущество.

Наконец, соседка выключила телефон, закатила глаза от снисходительности к собеседнику и вернулась к работе – машины все чаще баловали трассовых бизнес-леди своими остановками по пути на курорт, а наши трудяжки служили предверием, отпуская северянам первые в их пути дешевые и полезные плоды.

— Никит, — шепнула Яна, — иди незаметно за вагончик.

Паренек послушно поднялся и без всякого понимания зашел за угол. Здесь он оказался закрыт от дороги и глаз любопытных торговок; насколько хватало взгляда – открывалось бескрайнее поле и светлое небо. А еще здесь стоял неприятный запах, поскольку в отсутствие туалета именно здесь приходилось уединяться по малой нужде. Яна появилась через минуту, она завернула с таинственным видом и сразу улыбнулась своему помощнику. Без лишних слов женщина прикоснулась рукой к Никитиному бугру, потом проверенным путем оттянула резинку и сунула руку в теплое местечко.

— Я для успокоения, — уточнила Яна приглушенным голосом.

Как-то само собой у Яны появилось новое увлечение и оно требовало ежеминутного успокоения. Она стояла совсем близко, женский запах щекотал в носу Никиты, а ее избалованная ручка чередовала массирование перегретых яичек с обжиманием набрякшего ствола. Так можно было простоять целую вечность, Никита испытывал сладость прикосновения женской руки, аромат взрослой женщины и какую-то неуловимую страсть – с ним была женщина, по собственной воле желающая совершать это неприличное, но манящее действие. Стали не важными автомобили по ту сторону вагончика, все эти покупатели с их нескончаемыми запросами и счастливыми до тошноты физиономиями. Шалунья радовалась возможности пощупать живой, крепкий член, а ее спутник – ощутить чужую руку на зудящем и взведенном орудии. И пока что эта начиненная по самое жерло пушка нещадно слюнявила трусы и мамины пальцы.

Но вот самый настойчивый автомобильный гудок игнорировать не получилось. Никита и дальше бы стоял у металлической стенки, оперевшись на нее обеими лопатками, но Яна вздрогнула, вытащила согретую руку и спешным шагом направилась к непрошенным гостям. Следом появился и Никита. Он встал возле угла и с колотящимся сердцем наблюдал за матерью – она подошла к грузовичку, уперла руки в бока и приняла самый сдержанный вид.

— Привет, красавица! – Черноволосый водитель с легким южным акцентом поприветствовал Яну и энергично выпрыгнул из кабины.

Яна отшатнулась, но кавалер ловко подхватил ее одной рукой за талию и вручил ей привезенную плитку шоколада. Он принадлежал именно к тому сорту грубых, дерзких и шумливых людей, которых в провинции называют «красавец мужчина».

— Не надо, спасибо, — женщина категорично отвергла презент и вырвалась из навязчивых объятий.

Водитель не обращал внимания на холодность Яны, он открыл борт грузовичка и выставил на землю несколько картонных ящиков:

— Огурцы десять кило, — мужчина с одышкой скидывал товар и безошибочно называл вес, — помидоры розовые – пятнадцать…

На каждое его слово Яна сосредоточенно кивала, привезенный перечень товаров требовал особого внимания, если желаешь прибыльности своему бизнесу, а обвесить торговку – то еще занятие. Яна всучила кавалеру накладную и непрошенный презент, ловко увернулась от его руки и наклонилась к стоящим у дороги ящикам.

— Вай, какая! – Водитель удостоил наклонившуюся даму своим последним комплиментом, запер борт и уже без приставаний запрыгнул в кабину.

Автомобиль тяжело стронулся и постепенно, убегая вдаль трассы, превратился в точку. Установилось неудобное молчание, Никита понимал, что этот тип каждый раз подвергает его мать навязчивому вниманию и намеревался положить этому конец в ближайший же его приезд. Однако, похвально, что мама не приняла даже безобидную шоколадку. Никита в одиночку передвинул полученные ящики и присел на порожек возле Яны, которая принялась пересматривать привезенные овощи, несколько штук с дефектами пришлось отложить в сторону – ее репутация не позволяла отвешивать покупателю порченный товар.

— Никит, — голос Яны снова обрел спокойствие.

— Что? – Паренек ответил, сидя на порожке со скрещенными ногами.

— Да, ничего. Скучно. Привыкай, торговля — дело такое, то не присядешь за весь день, то бездельем маешься.

После этих слов Яна, не распрямляя ног, передвинулась к середине и с той же тщательностью пересмотрела плоды.

— Никит, — игривость заиграла в ее голосе, — а тебе что в девчатах больше нравится? Ну, в смысле, ноги, там, грудь…

Яна подняла на сына серьезный взгляд, ничто не выдавало в ее вопросе насмешки, только реснички подрагивали от затянувшегося взгляда. Конечно, ее благосклонный тон располагал к откровенности, его распирало от желания признаться о своих перспективах секса с мамочкой лучшего друга, но это было бы слишком рискованное признание — сладость меда не оправдывала укуса пчелы. Никита стыдливо отвел глаза.

— Ой, ну такой ты у меня стеснительный, — с укором улыбнулась Яна. – В твоем возрасте мальчишки уже вовсю интересуются девчатами.

Наконец, она поднялась, встряхнула затекшие ноги и вручила сыну освободившийся картонный ящик. Без промедления Никита подскочил и занес его в дальний угол вагончика.

— Вот ты и попался! — За напускной смелостью Яна скрывала разыгравшееся волнение.

Женщина сначала игривым жестом преградила сыну путь, а потом и вовсе прижала его спиной к нагретой солнцем металлической стенке. Никита слушал ее сбивчивое дыхание, сама эта душная темнота казалась ему нереальной, мама одной рукой пыталась стащить его шорты, потом присела и довершила начатое. Послышался выдох облегчения.

— Никит, не болит больше?

— Нет, не болит, — дрожащими губами прошептал паренек, — немножко болит, чуть-чуть…

Его напряженный член раскачивался перед лицом Яны, яички слегка втянулись, а из оголенной головки бесконечной нитью спадала прозрачная паутинка.

— Никит, ты только не смотри на меня. Хорошо? – Вся напускная веселость в голосе Яны улетучилась. – Прижмись спиной к стенке и расслабься.

Яна с трудом сдерживала себя, не будь этот экземпляр так хорош, она легко бы сохраняла хладнокровие, но как же аппетитно, черт возьми, он покачивается. Да и затяжное воздержание не способствовало трезвости ума. Перед ее лицом головка раздулась до блеска, вены рельефно обвивали ствол, а мошонка существенно потяжелела. Шалунья слегка прикоснулась щекой к теплой, бархатистой плоти, она будто находила удовольствие даже в том, чтобы прикасаться носом и подбородком к мужскому половому органу. Будто эти безобидные прикосновения могли заменить желание по-настоящему вобрать в ротик этого красавца.

Чтобы окончательно не поддаться соблазну, Яна встала в полный рост, но в качестве утешительного приза позволила себе напоследок подержаться за крепкое древко. Одновременно она надвигала крайнюю плоть, а другой рукой перекатывала в ладони горячие от возбуждения яички. Яна не находила подходящих для этой ситуации слов, она просто использовала возможность насладиться без всяких оправданий перед сыном. В ее руках крупный, твердый член вздрагивал, под его кожей пробегали теплые импульсы, а притоки крови на мгновение раздували его в объеме.

Никита задышал глубоко и часто, при первых же прикосновениях он утратил способность к сопротивлению, откинулся затылком на горячий металл и желал только одного – потерять сознание, когда сперма испачкает мамины руки, чтобы не видеть всего этого позора. Внутри уже бурлило и клокотало, немыслимая сила внутри его живота требовала выхода, но останавливать мамины волшебные ручки было выше его сил. Опытная женщина будто нарочно ускоряла нежные движения, она иногда проводила указательным пальчиком по чувствительной головке, а когда пульсации стали отчетливыми, сама подставила ладошку.

— Расслабься и спускай, — шепнула Яна не своим голосом. – Но имей в виду, это было в первый и последний раз.

Сами неприличные слова из уст матери послужили спусковым механизмом, Никита дернулся и сразу обмяк – сперма единым теплым потоком хлынула наружу. Помутневшим взглядом он не мог видеть, как теплая лужица заполнила мамину ладошку, как мама ласково обтерла с головки вытекающие остатки и как на секунду задумалась, вдохнув аромат мужских выделений. Через несколько минут головокружения Никита открыл глаза и долго не шевелился, его шорты были заботливо заправлены на свое место, а мама возле входа в вагончик мыла руки из пластиковой бутылки.

Если кто-то до сих пор надеется, что Яна даст слабину, поступит безответственно в следующих главах… он абсолютно прав. Но давайте еще маму Леру подтянем, а то она на папиных коленках испытала новые ощущения в заднем проходе, а поклонники обделили ее своим одобрением.