Сашка

Пока Марина Александровна лежала на животе, я мазал ее (обгоревшую по моей глупости) попу простоквашей и объяснял, что это не мы сошли с ума, потому что, как учит мультик, «с ума поодиночке сходят».

— Это метафизика! – в отчаянии стонала она, но постепенно, когда вся попа покрылась кисломолочной благодатью и блаженным избавлением от боли, она смирилась, и с метафизикой, и с реинкарнацией, и с воплощением в мужское тело. Я расхаживая по комнате (искал и давал ей принять с водой пару таблеток аспирина) рассказывал, как мы с Шуркой открыли и исследовали это явление и успокаивал, что это не надолго. Марина Александровна глазами следила за моими перемещениями и время от времени восклицала не совсем в тему:

— Боже, какая я толстая!

Вскоре, ее перестало колотить крупной дрожью — вместе подействовали аспирин и мое объяснение происходящего. Я укрыл ее простыней и поднялся наверх, даже не подумав накинуть на себя, хотя бы халат Марины Александровны.

Какая же она толстая? – не соглашался я с хозяйкой этого шикарного тела, занимаясь исследованиями перед большим зеркалом, — вот какая грудь замечательная, и попа. Попу не полностью в зеркало видно, но я и раньше видел ее. А уж голенькая пися… Пойду-ка я изучать писечку лежа.

Перед тем как устроить тело в своей кровати, выглянул на лестницу, узнать как там больная. Больная лежала на боку и занималась исследованиями. Простыня с красной попы была сдвинута к коленям и… (ну я-то себя знаю) …лечебный оргазм уже недалеко.

Наступила ночь, но я что-то долго не мог заснуть в чужом теле, ворочался, больно придавливая груди с непривычки, поиграл с влагалищем и получил длинное женское блаженство, но после него спать расхотелось совершенно. Слушал как внизу поскрипывает кровать и думал, не смозолит ли мне член исследовательница — метафизичка.

Кстати откуда мне известно, что метафизика — философское учение о неизменных, раз навсегда данных и недоступных опыту началах мира, рассматривающее явления вне их взаимных связей и откуда у меня к ней ярко выраженная ненависть? А! Она же попалась мне на экзамене и пришлось пересдавать, но стипендии из-за двойки по философии в ту сессию не было целый семестр. Я крутилась как могла: и полы мыла, и переводами подрабатывала, но все детское так дорого… и если бы не щедрый Котэ, который всего за один вечер компенсировал мне эту не полученную стипендию за полгода (даже повышенная оказалась). Потом, правда, Полинка изматерила меня и наутро затащила в гинекологическое кресло к своей сестре штопаться… Я тогда долго на мужиков смотреть не могла, и отшила Севочку, позвавшего меня замуж…

На этом месте воспоминание переключилось на другое, как я мыл Оленьке обляпанную попку и стирал гору вонючих пеленок, потому что памперсы — дорого. В общем к утру я полюбил физику, выловил в памяти Войну и мир с Анной Карениной, свободно решал дифуравнения и ощутил каково это рожать.

Утром мы пили кофе оба потрепанные и все еще в чужих телах. Решали что делать.

— Твоё «недолго» затягивается. – Марина Александровна усмехнулась, — одно утешает, армия нам не грозит. Я легко поступлю хоть в универ, хоть в пед, где там есть военная кафедра, а тебя и так не возьмут. А ты к Оле ревновать не станешь? Мы с ней ребеночка заведем, то ли сына, то ли внука.

Ну до чего мне нравится эта остроумная и насмешливая тетка! Посмеявшись, я отомстил ей, намекнув, но не рассказав, заставил мучиться любопытством:

— Есть еще способ, но о нем позже. Мы же хотели к приезду наших сварганить шашлыки, поедем за мясом? Меня мама научила выбирать и торговаться. Вот так как есть и поедем, я поведу, а потом…

— Что за способ?

— Безотказный, но вам может не понравиться.

Вот так вот! Месть моя страшна.

Марина Александровна

Сашка в моем теле повел машину, но в опасном месте сполз в колею и сел на брюхо. Пришлось подкапывать и камни подсовывать. Дальше повела сама, если он и мясо выбирает так же, как водит то…

Мы заехали на рынок, на перекрестке двух трасс, и сразу прошли в мясной ряд. Сашка в моем теле (не могу думать об этой интеллигентно выглядящей женщине, как «он») указывала пальчиком на понравившийся кусок, просила продавца перевернуть, описывала мне его (мяса) недостатки и достоинства. Оказывается Полинка на самом деле научила детей разбираться в мясе и торговаться с мясниками, чего я терпеть не могу. По-моему, когда она (в глазах восточного торговца солидная женщина) перешла к десятому куску, (со всеми недостатками третьего, и достоинствами шестого) продавец должен был схватиться за длинный нож. Сашка (вот гад!) строил глазки, хлопал ресницами, наклоняясь над мясом чуть не вываливал бюст на прилавок, отставлял ножку и вертел попой. И это я еще заставила его одеть мое тело в бюстгальтер и натянуть трусы под платье. Горный человек, оказывается её сильно зауважал и вынул из-под прилавка здоровенный кусок со всеми достоинствами и без недостатков. После того как я (в роли сына или младшего брата молодой женщины) на мини экзамене повторила эти достоинства вслух и перечислила каких недостатков нет, продавец засмеялся и бросил мясо на весы. Потом вторая серия: началась торговля по поводу цены. Теперь Сашка (то ли передо мной выкаблучивался, то ли чисто для развлечения, так как деньги у нас были и их не было жалко) перечисляла достоинства своей цены и недостатки цены продавца. Они уже оба смеялись и продавец приглашал её прийти в следующий раз без брата (это Сашка, кокетничая, назвал меня братом), потому что мальчик слишком хорошо разбирается в недостатках, а у продавца слишком хорошее достоинство. По дороге мы смеялись, когда Сашка заявил, что Марина Александровна еще ого-го, раз мужики пытаются её откровенно склеить. Сашке я не ответила – шутить на эту тему у меня пропала охота, да и сгоревшая задница заболела на неровной щебенке.

Дома мы замариновали мясо и я стала требовать, чтоб он открыл второй способ.

— Мы вернемся в свои тела, если вы меня трахнете, — смущаясь сообщил он.

Сашка

Сказав это, я рисковал потерять дружбу Марины Александровны, если ей доступна память моего тела, но и желание потрахаться с ней было слишком велико. Она поверила мне, даже не переспрашивала и не уточняла есть ли другие варианты и сразу разделась. Член стал набухать. Я тоже поспешил выпутаться из платья, снял смешные широкие трусы и стал ковыряться в застежке бюстгальтера на спине. Марина Александровна зашла мне за спину и одним щелчком освободила меня от этой дурацкой сбруи.

И опять как в тот замечательный и перепутанный интим с Оленькой я чувствовал одновременно оба органа и женский и мужской. Марина Александровна очень осторожно ввела член в губастую, но узкую писечку, и я ощущал кайф, и от члена окруженного теплым облачком, и от писечки раздвинутой и заполненной жестким и одновременно нежным и трепетным предметом. Неудивительно, что вскоре у меня забрезжил оргазм, я обхватил женскими руками худую и крепкую мальчишечью попу и вдавил членом во влагалище. Неожиданно Марина Александровна взвыла:

— Отпусти, дурак! Только не в тебя!

В последний момент она выдернула головку на лобок и я получил в лицо и на грудь заряды липкой жидкости. Марина Александровна расслабленно развалилась на мне, а меня все трясло и трясло за двоих… Нет, что ни говорите, а женский оргазм и гораздо ярче и намного продолжительнее. Как будто взлетаешь, а потом медленно опускаешься как осенний лист, кружась и снова взлетая поднимаемый теплым ветерком бабьего лета. Наш член увял, писечку тоже больше не чувствую, только неприятный зуд на коже попы. Вернулся!

— Ты же, шельмец, меня чуть беременной не сделал, прижав и не давая вынуть член! – заворчала Марина Александровна, — пришлось бы на мне, а не на Олечке жениться!

Она немного приподняла мое бессильное туловище и отвела по сторонам груди, выговор сразу сменился выражением радости:

— Получилось, Сашенька, получилось, дорогой! А вообще, ты вовремя нажал на сгоревшую кожу попы, а то я забылась и чуть не кончила внутрь. Всё, хороший мой, вставай с меня, пойдем в душ. И… ты знаешь, я кажется, ощутила, как сильно ты любишь мою Олечку… И еще Оксану? А Полина брила лобок и губы в твоем присутствии и даже показывала тебе шейку матки?

Сашка

Спалился! Не только я получил, и многие знания, и многие печали. К счастью она уловила только редкие отрывочные и самые сильные воспоминания. Так что мне удалось убедить ее, мол, ей попали застрявшие в моем мозгу Шуркины старые впечатления. Чтоб отвлечь от опасных мыслей, пришлось ей во всех подробностях рассказать сон навеянный солнечным ожогом, как она порола меня ремнем, а оставшаяся девственницей Оля утешала и жалела с другой стороны. А также последовавший ужин «без галстуков», свой экспромт про «дефиле филея» и шуточные «выборы мисс письки этой квартиры» перед финальным половым актом, приведшим к смене тел. Наяву тетя Марина смеялась ничуть не меньше.

Мы как раз к приезду наших заканчивали жарить мясо, и услышали как бабахнула калиткой Шурка, не умеющая тихо входить во двор.

Вечером, когда взрослые угомонились после бутылки полусладкого (второй, первая ушла под шашлык) и придушили телевизор, мы (девчонки в ночнушках и я в трусах), завалились втроем на Шуркину кровать. Я рассказал про наши замечательные и смешные сны, и про случившееся переселение. Пришлось встать, включить свет и показать ожог, который был тут же покрыт медицинскими поцелуями с ярко выраженным лечебным эффектом. Ну и с побочным эффектом. Этот побочный эффект был оценен и окружен заботой, видать девчонки тоже соскучились за неделю в разлуке… Для полного счастья только Оксаны не хватало.

Наконец, я освободил яйца, случайно попавшие в шаловливые ручонки и мы опять улеглись мирно и тесно, а я продолжил… Точнее пришлось по настоятельной просьбе повторить мой сон почти с самого начала, с момента когда от ударов ремнем я дергался и втыкался членом в Олино горло, вызывая слезы, пока мама не напомнила про ограничители. Оля тут же захотела провести опыт, и тут же ухватилась ладошками за основание и насадилась, убрала ладошки и насадилась еще раз. Появились слезы, свидетельствующие о полезности ограничителей. Следом Шурка повторила эксперимент, правда ее слез мы не дождались.

Ночнушки девушек сами собой задрались выше грудей, сами грудки залезли мне в ладони, а соски принялись их щекотать. Нацеловавшись с обеими, кстати они отметили мое появившееся мастерство, (объяснил тоже обучением во сне) упомянул, что Оля во сне показывала мне, как девушки мастурбируют. Девчонки сняли мои руки с грудей и переложили на письки, «чтобы научил, вдруг в жизни пригодится» и их. Ага-ага, так я и поверил, я убедился давно, что Шурка-то виртуоз…ка музыкальных пальчиков на клиторе! В общем учил Олю наяву тому, чему она учила меня во сне. «Учиться, учиться и учиться», как говаривал муж Крупской, уезжая заграницу. Девчонки кончили одновременно, но перемещения не произошло. Видимо, получилось недостаточно сильно. Отблагодарив короткими поцелуями в кончик, девчонки захотели спать и прогнали меня на место. Вспоминая как Олина мама трахала меня, я уснул со счастливой улыбкой под дождь шуршащий по крыше.

На следующее утро мы (папа, все три девчонки и я) отправились за грибами. Мамы идти не пожелали, сказали, им нужен ленивый отдых и возможность поболтать, не оглядываясь по сторонам.

Марина Александровна

Мы с Полинкой разлеглись на девчоночьем месте, выставили под утреннее ласковое солнышко лысенькие лобки над счастливыми письками. Полинку Коля оттарабанил ночью по полной программе, думая, что я сплю. Теперь я знаю, что ощущают мужики при этом. Представляя Сашенькин хер, которым я обладала почти сутки, вкупе с обожженной задницей, поиграла пальчиком во влагалище и кончила раньше, чем шепотом взвыла Полинка и Коля сделал последние самые сильные толчки.

Непроизвольно я положила руку на Полинкин лобок и погрузила средний палец в щель, растеребив рюши, или оборки, или воланы окружающих её измятых складок. Никогда не знала чем отличаются эти декоративные элементы, но догадываюсь, что их придумали хитрые женщины, чтоб ненавязчиво напомнить об очень похожем украшении их писек.

Полинка повернула ко мне голову:

— Мы разбудили тебя? Извини. Коля какой-то неистовый, как в молодости стал. Наверно изменил в Северосибирске и таким образом приносит свои извинения. Я не собираюсь расспрашивать, а благосклонно принимаю… А ты… Маринка, неужели нашла себе кого-то?! Признавайся немедленно!

— Что ты! Я поработала пальчиком под вашу музыку, получилось тоже приятно. Ты не сдерживайся из-за меня — твои стоны под скрип пружин и хлюпанье в твоей письке… для меня сладкая музыка. Мне этого всегда не хватало при мастурбации.

— Вот подрастет мой Сашка, преподашь ему несколько уроков. Пусть он лучше с тобой опыта наберется и тебя бедную утешит.

— Ну да… У него Олечка – свет в оконце, они не признаются, но я знаю, наши детки уже потрахались и это им понравилось. Да и ты, как мне показалось, уже показала сыну женскую анатомию?

— Нет, с чего ты решила? Его половым воспитанием пусть Коля занимается. А я только Шурке показываю, что и как, да и то она уже лучше меня знает теорию.

Полинка симметрично положила руку мне на вульву и так же тихонько как я, стала елозить пальчиком в моей подмокшей щели. Когда-то, классе в девятом, мы какое-то время любили вот так болтать с руками крест накрест. До оргазма не доходило, но нас распирало от нежности. Потом обзавелись мальчиками и это приятное занятие как-то незаметно ушло. Много позже Полинка пару раз спасала меня от депрессии, но уже по-серьезному с языком и фаллоимитатором. Это она подарила мне сначала один, а потом еще и электронный на аккумуляторах. Накрытая приливной волной нежности, приподняла Полинкину грудь и лизнула эпицентр ареолы. Сосок тут же высунулся, как крот из-под земли, поиграла с ним языком и опять откинулась на одеяло смотреть за облаками. Как хорошо! Любимый пальчик ненавязчиво скользит где-то там в ворохе губок, я ответно глажу промежность и не углубляюсь во влагалище, да и клитор не задеваю. Это как готовить на медленном огне, чуть сильнее добавишь – и сразу убежит.

— Помнишь, я по телефону рассказывала сон, что у меня появился член?