Сашка (в Олином теле вместе с Шуркой)

А Санька ничего так девочка, худенькая, лобок гладенький, думается вчера в бане она не только вымылась, но и все лишние волосы с тела удалила. Грудь конечно никакая, писька чуть ли не на лобок вылезла губками… А нет, просто губы длиннее обычного.

Шуркина мысль: «Перестань пялиться на девочку, слюни подбери. Кстати, она уже не девочка.»

Как она определяет? Мне надо разгладить складки, развести все, сколько их там, губ, чтобы убедиться. Да и то нет полной уверенности, не так уж много я видел этих девственных плев. Только Шуркину. И чего она с ней так носится? Пользуется чужими на халяву…

Шуркина мысль: «Вот вернешься в свое тело я тебе припомню! Сволоч ты мужского рода и поэтому без мягкого знака! Всякий может обидеть бедную девушку, пока он находится в чужом теле, не ставить же синяки Оле!

Сашкина мысль: «А еще кому-то не нравилось, когда сокровенные мысли подслушивают… Не ревнуй, ты красивее. Ты красивее даже Оли, которая мне очень сильно нравится. Возможно такое – любить человека и сознавать, что другие рядом красивее?»

Шуркина мысль: «Возможно. Женщины любят совсем не за красоту, точнее не столько за красоту, сколько…»

— А, Оля пришла, ложись рядом, – открыла глаза Санька и прервала наш беззвучный диалог, — как ты думаешь, Шура не сгорит, может разбудить? Мне минут десять еще позагорать и хватит на сегодня. А она давно уже так лежит…

И опять закрыла глаза.

— Пусть спит, я тихонько ее поверну, — вслух сказав, Шура, владеющая нашим, то есть Олиным телом, присела и осторожно перекатила свое неодушевленное худенькое тело на край одеяла, подставив солнцу живот и такого же цвета красивые сисечки с маленькими пупырчатыми ареолами. Расстегнула и сбросила Олин лифчик, трусики и улеглась между девчонками на спину. Все это в одно непрерывное движение как ката в карате. Когда она наловчилась так управлять Олиным телом?

Шуркина мысль: «Врожденный талант, братец».

Сашкина мысль: «А чего ты глаза закрыла, дай полюбоваться на сиськи»!

Шуркина мысль: «Обойдешься, так и до измены Олечке недалеко».

Сашкина мысль: «С кем? С тобой? Кроме Олиных тут присутствуют только твои… Кстати, мне сейчас даже изменить нечем! Ладно, буду вспоминать Олиных одноклассниц в последнее посещение ею бассейна».

Шуркина мысль: «Спи, гад такой! Засыпаем дружно, а то обед скоро, а я не проснусь никак! Как бы тетю Марину не напугать. Ещё вообразит, что летаргия сильнее, чем Фауст Гете».

Да это аргумент… Размышляя о том, что Горького проходила Оля и упомянутая фраза перешла ко мне с базой ее знаний, а вот Шурка где это услышала?

Шуркина мысль: «В дурацкой комедии Гайдая меня заинтересовала шуточка «…посильнее чем фаллос Гёте» вот и докопалась до первоисточника… Ты будешь спать, паразит?!!»

Сплю.

Санька

Мне несказанно повезло. Я боялась, что в этой глуши буду жить три месяца в тоске зеленой и общаться только с бабушкой. А оказалось в соседях мои сверстницы. И с ними такой мальчик! Одна-то сестра, ее можно не считать, зато другая, явно его застолбила. Я позвала его утром к себе грядку копать, думала, разглядит, что на приподнятых над забором плечах бретелек нет, но он не пошел… Нечем пока его соблазнять… Зато тетя Марина, помогая мне, рассказала мне все что знала и о нем и о его сестре. И о своей дочери тоже. Худшие подозрения подтвердились раньше, чем докопали грядку.

Потом тетя Марина осталась пить чай с бабушкой, а я прокралась за сарай, где у девчонок лежбище. Загорала там одна Шурка. Мы с ней замечательно поговорили, она во всем согласна со мной и тоже вздохнула, когда я сказала, что Саша и Оля не пара. Какая Шура классная подруга – полчаса загорали вместе и ни разу не поругались! Так и заснули дружно. Оля пришла, подвинув не проснувшуюся Шуру, легла с нами. Как я слышала, Саша сюда не заглядывает, не может быть! Чтоб мальчишка упустил возможность подглядеть за тремя красивыми девушками?! Раздвинула ножки пошире, на всякий случай и губки развела симметрично. Вот какая у меня писечка самая красивая. Пусть приходит и любуется. А Оля не целка, говорят, ее изнасиловали. Целым классом. Вот бы меня Саша изнасиловал… Где он бродит до сих пор? Еще минут десять подожду…

Санька (через полчаса просыпается в бесхозном теле Шуры)

Какие у меня сисечки выросли, от ультрафиолета не иначе. И волосы на лобке, вчера ведь сбрила начисто, чтоб не мешали смотреть на мою красоту. А может деревенский воздух благотворно влияет. Вот на попу не повлиял, ничего три месяца впереди, должна отрасти.

А загар какой красивый! Кажется я задремала, так что хватит на сегодня — как бы не сгореть, будет кожа лохмотьями сходить.

Оделась и пошла домой. На веранде тетя Марина назвала меня «Шурка» и позвала есть окрошку. Болтали о школе, я спросила:

— Тяжело, наверно, Оле учиться в мамином классе. Вот в моем классе учится дочь математички. Полненькая такая, тихая, зашуганная девочка. Мама-учительница ее подавляла, похоже. Вот и доподавлялась до бунта…

Рассказ Саньки

Как-то математичка начала проверять домашние задачи. Мне светила дежурная двойка, я не решила задачи и сидела как на кнопках… Но я же гуманитарка по складу характера, мне алгебра хуже вилки в печень. А Любка Бочкина, эта дочка математички – отличница. Четверки ни разу не получала.

Вот дошла математичка до нее:

— Бочкина, а где твое домашнее задание?

— Не сделала, — девочка страшно покраснела, не привычная к двойкам.

— Это что еще такое? И это наша круглая отличница?!

— Мама! Ты же меня сама стирать заставила.

— Как ты посмела лечь спать, не сделав уроки?

— А сама-то на той неделе тоже не готова была новый материал давать! Хорошо, что я тебе журнал «Квант» подсунула и ты в классе конкурс устроила, кто оттуда быстрее задачки решит?

(С этого момента класс зауважал Любу до такой степени, что перестал звать ее Бочкой, а только по имени. Бочкой стали звать математичку.)

— Ты еще и грубишь! Тебя что, к директору школы отправить?

— Ага, но сначала замечание в дневник напиши… Сама себе! Или родителей в школу вызови, и поругайтесь с папой в учительской для разнообразия и острых ощущений!

Умница Бочкина — доскандалила до звонка на перемену!

Тетя Марина посмеялась и сказала, что с Олей у них такого конфликта не было. И почему-то добавила, мол, ей казалось, что у меня аналитический склад ума склонный к точным наукам. И опять назвала Шуркой.

— Я не Шурка, я Санька, — поправила я.

— Хорошо, Санька, — не стала спорить тетя Марина, — а путаницы не будет?

Сашка (в Санькином теле)

Проснулся… Шурка – дура!.. Тишина! Ни одной посторонней мысли, думать могу о чем хочу! Свобода слова и сознания. Еще не открывая глаз, потрогал грудь. Ура! Я в своем теле! В свободном теле свободный дух! Как же я по члену соскучился… Где ты мой маленький? Где он?!!

— Шурка!

Шурка хлопает глазами, трогает толстую Олину попу, заглядывает на нее назад…

— Ты так и осталась в Олечкиной заднице, а твою кто-то взял в руки и утащил. Киднеппинг, поняла? И я догадываюсь кто! Ну ты чего, никак поверить не можешь или проснуться? Я уже дыру на переносице протер мизинцем!

— Сашка, а не Санька? А я так и осталась в Оле?

— Ну наконец-то! Одеваемся, пойдем искать твою похитительницу. Санька-дура надела на твое тело свой купальник, смотри как на ее груди твой лифчик болтается. И что делать? Может ну его нафиг и так пойти?

— Давай лифчик мне, а сам майку надень и хватит. Иди к соседям, ищи и уговаривай Саньку, чтоб согласилась расстаться с грудью, а я пойду на берег к Оле, менять это тело на твое, чтоб хоть она при своих осталась. Блин, как все сложно стало!

Мы вышли из-за сарая и тут Олина мама нас позвала обедать. Я был вынужден подняться на веранду и сесть за стол, а Шурка ей сказала, что сходит за Сашей, и пошла возвращать тело Оле.

Пока ел окрошку, выяснилось, что бабушка рассказала Марине Александровне всё про Саньку, и та попросила меня почитать свои, то есть Санькины стихи, а то их даже в газете печатали, заводской «За правую резьбу». А еще расспрашивала про школьный театральный коллектив, где Санька играет пионеров-героев, и не поэтому ли у меня волосы короткие. Еле удалось отбиться от декламации и обсуждения амплуа травести́.

Покричал Саньку через забор и когда она подошла, подтянулся и сел как она накануне. Санька смотрела на меня снизу округленными (тут не алгебраический термин, а геометрический) Шуркиными глазами.

— Ты кто, родственница?

— Отдай мое тело… — начал я гнусным голосом, но вспомнив Олю, грохнувшую мой организм на пол, спросил нормальной Санькиной скороговоркой без всяких театральных эффектов, — ты в зеркало смотрелась после того как проснулась за сараем? На, специально для тебя захватил.

Я нагнулся и протянул девушке маленькое круглое зеркальце, чтоб полюбовалась на рожицу моей сестренки. Санька шагнула ближе и взяла. Она ожидала увидеть грязь на лице или что-нибудь подобное, поэтому разглядывала фрагменты: лоб, нос, щеки, подбородок и лишь через некоторое время эти части сложились в чужое лицо. От обморока ее спас мой ехидный вопрос:

— Тебе лифчик не жмет? Тогда скажи «ксерокс».

— Ксерокс, и что? – это вылетело у нее без задержки, так как Санька соотносила увиденное в зеркальце Шуркино лицо с ее же грудью.

— А то что я тоже свободно говорю «ксерокс». Я лучший в мире логопед, а ты симулянтка.

— МАМА!!! А что случилось с моим лицом и фигурой?

— Ничего не случилось, вот перед тобой все перечисленное. Нам надо где-то уединиться и поспать, чтоб тебе вернуться в свое тело, а мне забрать Шуркино.

— «…Забрать Шуркино», так ты не Шурка в моем теле?!

— Я – Саша.

Ну вот, упала в обморок. Прямо на перекопанную грядку. Я спрыгнул и улегся рядом на травку. Интересно, со всеми этими приключениями я научился засыпать по заказу, как Штирлиц. Неудивительно что приснился мне голос актера Копеляна из сериала: «Штирлиц знал, что проснется через восемь минут в теле Мюллера».