Шурка

Хорошо, что Сашка визжать не умеет, и Оля вопила хриплым шепотом, оттягивая мошонку с целью избавиться хотя бы от нее, поскольку с членом этот номер минуту назад не прошел.

— Ты чего делаешь, дурочка? Сашкин член тебе так нравился, целовать его готова была… И вообще, незачем в общей бане заниматься онанизмом, пока остальные честно парятся!

— Я просто письку от песка промывала… промывала и вспомнила как Саша выходит на берег… Я не специально… — захныкала Оля.

— Не бойся, ОН у тебя не насовсем, утром встанешь и все на месте: и твоя любимая писечка, и сисечки вернутся такие же как были, если Сашка за ночь не изжулькает от привалившего счастья. Да и ты пользуйся моментом, изучай, наглядное пособие. Уздечку найди для начала. И перестань яйца дергать! В них твои будущие дети, если у тебя действительно серьезные намерения.

— Он у меня и не стоит даже, — опять заревела Оля баском, — что тут изучишь?

— Ладно, пользуйся мной, своей лучшей подругой. Крути сиськи, натирай губки — я вся твоя. Сашкино тело быстро среагирует. Но не забудь, только сверху, а то я в отличие от некоторых еще невинная девочка. Вот видишь, ожил и зашевелился — у Сашки здоровая реакция и правильная ориентация. Поцелуй сосок еще раз, вот убедилась? Во весь рост и во всей красе, стойкий как оловянный солдатик. Теперь бегом под кран, сполосни холодной, чтоб твою маму не соблазнять. У тебя вся ночь впереди учить слово «эякуляция». И еще у меня одна мысль появилась…

Олечка в образе Саши, по-своему разбрасывая слегка чужие босые ножки, подбежала к душевому поддону и подставила под кран член. Подвывала от холода, но терпела пока эрекция не утихомирилась. Без промедления заскочила в парную и чуть не сшибла у двери Марину Александровну.

— Ты чего летишь как из сугроба? — улыбнулась тетя Марина, машинально поправляя грудь в которую вставилось мальчишечье плечо, — и губы синие…

— Ой, прости мам… рина Александровна, я забыл, что в кране вода из скважины, — Оля заскочила на самый верх и прижалась членом к горячим доскам.

Тётя Марина и Сашка вышли в предбанник отдохнуть. Братец к девичьему телу со смещенным центром тяжести адаптировался в момент. Не побоялся приласкаться к «маме», когда они сели рядышком, остывая в вечерней прохладе открытой двери предбанника. Я сбоку, вне поля зрения тети Марины, аплодируя, свела без касания ладони, выказывая брату восхищение.

— Мы рано, видать пришли? – раздался из сгустившихся сумерек голос соседки и она вышла на освещенное место перед дверью. Через ее плечо заглядывала Санька.

— Нормально, — расслабленно ответила тётя Марина, мы почти всё. Сейчас оденемся и еще кое-кто выйдет. Пара вам хватит, воду тоже не жалейте. Ну вы же, Нина Ермолаевна, как тут что знаете.. .

Мы с Сашкой взялись за трусы… Я надела свои и, отобрав у Сашки мужские, подала ему Олины. Еще и развернуть пришлось.

— В бане жарко, не мудрено перегреться, — предупредила я гостей и заодно успокоила удивившуюся было Саньку.

Мы втроем быстро оделись, тётя Марина, не вытираясь, натянула халат на голое тело, а Сашка сообразил сам надеть халатик, тем более, что лифчика не было.

Нина Ермолаевна с краю повесила свой теплый халат, оставшись в хлопчатобумажном бюстгальтере и длинных под грудь трусах. Бюстгальтер она, скомкав сунула в отдельный пакет, погладила длинные, как заячьи уши и такие же плоские груди, свисающие на живот. Живот в свою очередь свисал на лобок. Я с ужасом подумала, что в это неряшливое, запущенное тело перемещаться не хочу. Санька совсем раздеваться не торопилась, она только стащила свободную футболку скрывавшую… да что там скрывать! И до этого было видно, что там ничего нет. Сиськи и до первого номера не дотянули, хотя она возрастом как я, а ростом с Олю. Одно достоинство – ноги длинные, от пола до самой задницы, которой, КСТАТИ (с удовольствием подумала я) далеко до Олиной, а если честно, она как у меня.

А занесу-ка полотенце и трусы Оле, подумала я и, уловив момент, шмыгнула за толстую банную дверь. Олечка уже вымылась и окатывалась водой из ковша…

— Надевай, там соседки пришли.

Оля наскоро промокнула Сашкино тело полотенцем, натянула трусы, спрятав такие привлекательные гениталии и по привычке намотала полотенце вокруг груди. Мы вышли в предбанники и прошли за задницами бабки и внучки, те копошились в своих пакетах, доставая кто шампуни и кондиционеры, а кто мочалку, пемзу и… вот чего никак не ожидала увидеть, это слесарные кусачки-бокорезы. Позже я расспросила Саньку для чего в бане это орудие пыток, та объяснила, что бабка ими откусывает себе распаренные ногти, что ничто меньшим калибром не эффективно. А педикюр пилочкой для ногтей занимает времени не меньше, чем перепиливание тюремной решётки той же пилочкой. А так как у бабки уже не осталось в запасе двадцати лет, как у Эдика Дантеса, она и прибегает к радикальным действиям.

На веранде я остановила подругу фразой:

— Никогда Штирлиц не был так близок к провалу, — а когда Оля недоумевающее оглянулась, пояснила, показав на полотенце на груди, — ты бы еще лифчик нацепила, тогда Бы Сашка тебя точно прибил за дискредитацию его гордого тела. И учти: В здоровом теле — топлес — здорово!

Видимо контакт между Олиным умом и Сашкиными мозгами никуда не годится – сплошные проколы. Вот и опять она проскочила насквозь Сашкину комнату, я даже не успела ее перехватить, и в своей кровати с испугом обнаружила себя…

Оля в кровати, уже переодевшаяся в ночнушку, одернула наспех подол (знаю, знаю, что он делал, гад мой старший!) и спросила невинно хлопая глазками:

— Саша, я тебя конечно люблю, но я не одета, и если ты сейчас же не выйдешь – буду визжать на весь дом и моя мама прибежит спасать меня, свою дочь!

Оля, которую я к этому времени ухватила за руку, запрокинула голову и ее мускулистое, костлявое тело рухнуло на пол, я едва успела смягчить удар, удержав за руку.

— Идиот, ты братец, — зашипела я, Сашкина голова потерявшая Олино сознание, отбила мне ногу, — тебе бы все шутить, она и так была на грани с непривычки к переменам.