Некоторое время я стоял на коленях, бездумно глядя в опустевший монитор. Эйфория, охватившая меня во время собеседования, понемногу проходила — и все больше стала ощущаться боль в коленках. Я встал на ноги и начал прохаживаться по комнате.

Что же ждет меня на этой второй стадии тестирования, думал я с беспокойством и одновременно с предвкушением чего-то невероятного. 16.53… Еще почти целые сутки! Чем же убить это время? Заниматься чем-то обыденным не было сил совершенно. Посмотреть порнушку? Почитать такого же свойства рассказы? Почему-то мне показалось это мелким, как бы оскверняющим то удовольствие, которое я получил сегодня от унижения Госпожой Екатериной.

Я снова открыл скан ее паспорта. С монитора на меня смотрело вроде бы очень простое, но удивительно притягательное лицо улыбающейся молодой женщины, которая только что несколькими фразами вскрыла мои душу как консервную банку, вывалив на свет фантазии, которые я годами лелеял в одиночестве. Левая рука непроизвольно потянулась к вновь напрягшемуся члену, обхватила стебель…

Стоп! Опомнившись, я резко отдернул руку за спину. Стоило только Госпоже Екатерине прекратить выпустить меня из вида, как я чуть не предал ее доверие! Слезы раскаяния подступили к моим глазам, и повинуясь внезапному порыва, я поклонился монитору до земли и всхлипнул: — Госпожа Екатерина, простите своего похотливого раба за попытку обмануть Вас и подрочить свой никчемный отросток на ваше фото!

Как ни забавен был со стороны этот жест, но мне он помог – возбуждение спало. Но если так пойдет и дальше, мне придется бить поклоны до самого утра, если не смогу чем-то отвлечься. Или нарушу запрет Госпожи Екатерины, и еще неизвестно, сколько раз.

Как и большинство наших современников, чтобы занять чем-то голову, я включил телевизор и после нескольких минут бессистемного щелканья пультом добрался до круглосуточного спортивного канала. Шла середина первого тайма матча английской Премьер-лиги. Игра подходила уже к напряженной развязке, когда я наконец смог сосредоточиться на происходящем на экране хотя бы настолько, чтобы понимать, какой счет и кто вообще играет.

Дальше пошло легче, следующий матч я уже смотрел с настоящим интересом. К трем часам ночи цели была достигнута: большая часть времени была убита, а меня неудержимо клонило ко сну. Поставив будильник на 8.00, я с чистой совестью отрубился.

Первая мысль на грани пробуждения была о том, что сегодня со мной должно произойти что-то удивительное и прекрасное. Я не мог вспомнить, что именно, и нежился в кровати в предвкушении этого неведомого. Из этого блаженного состояния меня вырвал заполошный сигнал телефона.

— Какая зараза названивает людям спозаранку! – с сердцем проскрипел я, от неожиданности подпрыгивая с дивана. Потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что это был будильник.

«Мне все приснилось!» — вдруг пронзила меня ужасная мысль. Не было разговора с Екатериной, и сегодня я ее не увижу, и вообще она только плод моего воображения! От досады я хлопнул ладонью по компьютерному столу. Подпрыгнувшая мышка вызвала выход компьютера из энергосберегающего режима, и на ожившем мониторе вновь появился разворот паспорта Госпожи Екатерины.

Не приснилось!!! Кажется, еще никогда в жизни не испытывал я такого облегчения… Закрыв все программные окна, я отправился в душ.

Мылся, брился и сушил голову я долго и тщательно, и когда обнаженным (а какой был смысл одеваться?) уселся пить чай, дело шло к девяти. Надо было бы перекусить, но от волнения кусок не лез в горло. Зато дико хотелось пить и, опорожнив первую кружку, я немедленно наполнил вторую. Ее я смаковал медленно, но когда она опустела, зловредные часы безжалостно показывали всего-навсего 9.03. Еще целый час!

Повторить свой вчерашний прием с просмотром телевизора я не пытался, и мне оставалось только бесцельно слоняться по квартире, то и дело поглядывая на часы.

Когда наконец раздался звонок, было n.44. С трепещущим сердцем я бросился в прихожую. На периферии сознания мелькнула мысль, что надо было сходить в туалет.

— Свои,свои! — послышался с лестничной клетки знакомый уже мне звонкий женский голос, и я резко открыл дверь, отступил на несколько шагов и упал на колени, приняв усвоенную вчера позу. Гости втащили в прихожую объемистые сумки. Помимо этой поклажи, девушка держала в руках толстую кожаную папку для документов, а у парня через плечо висел кофр с зеркальным фотоаппаратом.

— Здравствуйте, Госпожа Екатерина! Здравствуйте, Господин Роман! – как обращаться к парню, я не знал и на всякий случай зачислил в Господа и его.

— Здравствуй-здравствуй, Алка-Давалка! – подхватила Госпожа Екатерина. – Не удивляйся, это твое новое имя. Выслушав твои вчерашние признания, я решила, что ты у нас будешь девочкой. Девочкой по имени Алла. И по прозвищу Алка-Давалка. Возражения есть? – И не дождавшись моей реакции, она ответила себе сама. – Возражений нет. Принято единогласно. Это будет логин твоего профиля в нашей системе, под этим именем тебя будут знать наши клиенты и наши сотрудники, этим именем ты будешь называться сама. Свое прежнее имя забудь – на все время работы у нас. В противном случае будем штрафовать. Что касается Ромы, то он не Господин, а сисадмин. А теперь, вооруженная этим новым знанием, поздоровайся еще раз, как следует.

— -Госпожа Екатерина, рабыня Алка-Давалка счастлива Вас приветствовать и благодарна за чудесное новое имя и шанс стать девочкой. Рабыня сделает все, чтобы оправдать Ваше доверие. Может ли рабыня предложить Госпоже чай или кофе?

— Молодец, Давалочка, быстро учишься.- Госпожа Екатерина то ли одобрительно потрепала меня по щеке, то ли отвесила легкую пощечину, в любом случае от этого прикосновения у меня по коже побежали мурашки. – Но от чаепития придется пока отказаться –у нас слишком напряженная программа на сегодня.

Роман, уже успевший к этому времени снять верхнюю одежду, принял у Госпожи Екатерины шубу, а я наклонился (то есть, конечно же, наклонилась) к ее ногам. Госпожа жестом позволила разуть ее. Хотелось поцеловать измаранные уличной слякотью сапоги, но как к этому отнесется ее обладательница, я не знала и потому не решилась. Зато я позволила себе другую вольность – доставая из тумбочки тапки для гостей, я склонилась как могла ниже к сапожкам Госпожи Екатерины и вобрала ноздрями аромат ее ног. Если этот мой маневр и был замечен, никаких комментариев не последовало.

— Ну и где тут у нас гнездышко начинающей шлюшки, из которого она будет демонстрировать себя? Показывай и тащи туда это добро, — Госпожа Екатерина кивнула на сумки.

— Шлюшка Алка просит Госпожу пройти сюда, — показывая дорогу в комнату, я не смогла сдержать благодарной улыбки, так мне согрел душу этот новый эпитет. Я подхватила две сумки и поползла в комнату, принюхиваясь к запаху парфюма Госпожи. Морозно-свежий, он удивительно рифмовался со стилем ее обращения со мной во время вчерашнего тестирования. Впрочем, конкурировать по притягательности с ароматом, исходящим от внутренней поверхности ее сапожек, он все равно не мог, как не могло бы и любое произведение парфюмерной промышленности.

— Ну что ж, гнездышко годится, — резюмировала Госпожа Екатерина, небрежно бросив свою папку вместе с дамской сумочкой на компьютерный стол, и изящным жестом откинула на спину волосы. Продолжая это движение, она потянулась всем телом, выгнув спину, выставив вперед грудь и подняв над головой руки. От восхищения ее стройной фигуркой, подчеркнутой обтягивающей черной кофточкой, у меня перехватило дыхание, но вчерашний позор с эрекцией, к счастью, не повторился – осквернить такую царственную красоту собственной похотью… Нет, стоит только вспомнить свое вчерашнее поведение – и хочется сквозь землю провалиться.

— В чем дело, Давалка? — Госпожа Екатерина заметила мое состояние. – У тебя вид, как у кота, которого застали гадящим в хозяйские тапки. Признавайся, что ты натворила?

— Госпожа, грязная шлюшка Давалка вчера… после того, как Госпожа закончила собеседование… ну, открыла паспорт Госпожи и- голос у меня перехватило от паники и отвращения к себе, и закончить признание я не смогла.

— Та-а-к! – зловеще протянула Госпожа Екатерина. – Похоже, наша маленькая прошмандовка, стоило Госпоже оставить ее без присмотра, сразу же пристроилась теребить свой маленький клиторок? – Она резко шагнула ко мне и, взяв за подбородок, заставила поднять голову. – И сколько же раз эта тварь успела кончить? – Госпожа со всей силы залепила мне пощечину.

— Ни разу, Госпожа Екатерина!

— А если подумать? – на этот раз досталось другой щеке.

— Ни разу, Госпожа Екатерина, — всхлипнула я. Обе щеки жгло, в голову гудело как от ударов, так и от причудливой смеси раскаяния, страха, что меня выкинут как нашкодившего кота, боли и… благодарности за этот допрос. Под натиском этим эмоций я не выдержала и разрыдалась в голос. Не знаю, насколько мне удастся стать девочкой, но одну женскую науку я, похоже, уже постигла. Лена тоже чуть что, начинала плакать.

— Подумай хорошенько, прежде чем солгать Госпоже еще раз! — Я попыталась отстраниться от нового удара. Но занесенная ладонь замерла в воздухе. Под пристальным взглядом Госпожи Екатерины я поняла, что девочка девочкой, но попытки, пусть даже инстинктивные, уклониться от ударов – это совсем не то, что от меня требуется, и выпрямилась, готовая покорно встретить новую оплеуху.

Госпожа кивнула и опустила руку. Я расслабилась – как оказалось, преждевременно, потому что немедленно получила пинок в пах. Несильный, но и такого хватило, чтобы я согнулась пополам и принялась судорожно хватать ртом воздух.

— Выпрямиться! Руки на голову!

Я с трудом повиновалась. Госпожа с силой ухватила меня за волосы и наклонилась ко мне так близко, что я почувствовала на лице ее дыхание.

— Итак, я услышу сегодня правду, или маленькая дрянь будет пытаться водить меня за нос и дальше?

— Госпожа Екатерина, — зачастила я в отчаянии, — Аллка-Давалка умоляет поверить ей, я… эта жалкая шлюха только один разочек потрогала свой… клитор и сразу опомнилась, она не кончала! Госпожа, Давалка умоляет о прощении за то, что нанесла Вам оскорбление, возбудившись на Ваше фото и за нарушенный запрет, такого больше не повторится…

— Один разочек, — передразнила Госпожа, отталкивая мою голову, — такой разочек обходится нашим моделям в три тысячи рублей штрафа. И это только на первый раз. А если модель кончает без разрешения, это удовольствие обходится ей уже в десять тысяч – и это тоже только в первый случай. Пользоваться своими сладкими штучками наши модели, независимо от половой принадлежности, могут только по приказу наших уважаемых клиентов. Ну, или по распоряжению администрации. Кто с этим не согласен или не может больше терпеть, пишет заявление. Мы, конечно, делаем все, что возможно с учетом наших технических возможностей,, чтобы упростить нашим, назовем это так, сотрудникам выполнение этого условия, но не все зависит от нас. Модели тоже должны прикладывать все усилия, чтобы исключить такие отвратительные, не побоюсь этого слова, эксцессы.

Что касается тебя, то твой проступок состоял вовсе не в каком-то будто бы нанесенном мне оскорблении. Во-первых, я не вижу ничего оскорбительного в том, что меня считают привлекательной. Во-вторых, Госпожу не может оскорбить раб или рабыня, как не может куча на асфальте. Даже если в этой куче Госпожа испачкала сапог. Проблема в том, что вожделеть Госпожу и вообще женщину могут только твой язычок и попка, а не эта финтифлюшка. Впрочем, тоже может… хм, реагировать на ласку, но только тогда, когда Госпожа выберет ее для наказания. Конечно, возбуждение попки или язычка может передаваться и клитору, но я уверена, ты поняла разницу между дозволенным и запретным возбуждением. Я доступно объяснила?

— Да, Госпожа, Алка-Давалка поняла Вас.

— Надеюсь, что так. А когда горячая шлюшка у нас кончала в последний раз?

— Госпожа, Давалка кончала позавчера утром.

— Допустим. Ладно, поскольку ты сама созналась в своем проступке, я, так и быть, дам тебе выбрать, будет ли наказание за него финансовым или… — ее губы исказила злая усмешка — …иным. А сейчас наша новая модель пройдет маленький медосмотр и сдаст кое-какие анализы.

Что ж, по крайней мере, это волнующее приключение не прервется в самом начале, как я уже начала опасаться.

Успокоившись, я огляделась вокруг. Оказывается, Роман, о существовании которого я на какое-то время забыла, даром времени не терял. Он успел распаковать сумки, и теперь пол был завален многочисленными коробочками, пакетами и проводами. Как раз в этот момент он готовился вкручивать в стену за компьютерным столом кронштейн, на котором было закреплено нечто, напоминающее камеру видеонаблюдения. На компьютерном столе устремляла в мою сторону свой объектив еще одна камера, заметно побольше, а также притаилось какое-то неведомое устройство, похожее на роутер.

— Ром, не забудь еще одну рабочую камеру в ванную, — напомнила Госпожа Екатерина, как только стихло жужжание шуруповерта. Парень промычал что-то неразборчиво-утвердительное, подхватил еще несколько коробок и скрылся с ними и с инструментом в прихожей. Похоже, мой унизительный вид вызывал у него не больше интереса, чем занавески на окнах.

Проводив его взглядом, Госпожа Екатерина добыла из развала на полу маленький чемоданчик с красным крестом. — Начнем с анализа крови, — постановила она. – Сядь в кресло, левую руку на подлокотник и сжать в кулак.

Честно говоря, после всех событий этих двух дней я бы не удивилась, если бы с этими словами она впилась мне в шею удлинившимися клыками, но нет, это был самый обычный анализ крови. Получив тампон на место укола с указанием подержать его минут пять, я без напоминания сползла на пол и заняла уже привычную позу.

Где-то скрежетал шуруповерт, Госпожа Екатерина молча укладывала в чемоданчик заполненные пробирки. Судьба, взявшаяся к исходу четверти века жизни наконец одаривать меня выполнением самых сокровенных желаний, взяла короткую паузу.

— Выброси тампон и возвращайся, — наконец велела Госпожа, и я поползла на кухню, к мусорному ведру. Роман сосредоточенно прилаживал к коробу двери ванной шнур питания, видимо, от очередной камеры. На меня он по-прежнему не обращал никакого внимания. Странно, но то обстоятельство, что в моей квартире по всей видимости устанавливался целый арсенал подсматривающих устройств, не вызывало у меня никакого протеста – напротив, интриговало.

— Ну-с, не было ли у нашей пациентки жалоб на геморрой, ректальные трещины? – поинтересовалась Госпожа после моего возвращения, натягивая свежие резиновые перчатки и щедро выдавливая себе на палец вазелин из тюбика.

— Нет, госпожа Екатерина.

— Посмотрим. Встань и повернись ко мне спиной. Наклонись. Сильнее. Разведи руками ягодицы. Шире… — негромко приказывала она.

Когда ее пальчики принялись ощупывать кольцо сфинктера, вчерашнее возбуждение стало возвращаться, что не укрылось от Госпожи Екатерины.

— О-о, кажется я все больше убеждаюсь в том, что была права, давая тебе имя. Смотри-ка, шлюшка, твоей дырочка определенно предвкушает мое вторжение. А ты с ней согласна?

— Госпожа Екатерина, Аллка-Давалка счастлива, что скоро перестанет быть целочкой.

— Так наша шлюшка целочка… Я помню, ты вчера говорила, что не трахалась с мужиками, но неужели ты не играла с собой сама? Огурчики, бананчики?

—Нет, Госпожа Екатерина.

— И что, тебе даже не делали лечебный массаж … ты понимаешь, о чем я?

—Нет, Госпожа Екатерина, у шлюшки Алки никогда не было проблем по этой части.

— Понимаю, в наш раскрепощенный век остаться девственницей в двадцать четыре года… Получается, ты у нас уже фактически старая дева, — продолжала поддразнивать меня Госпожа, и от ее слов меня бросало то в жар, то в холод. – Значит, я буду у тебя самой-самой первой?

— Да, Госпожа, то, что было у Алки-Давалки, пока она пыталась изображать из себя мальчика, не в счет.

— Волнующее ощущение – дефлорировать девочек с таким клиторочком, -мечтательно проговорила Госпожа, мягко поглаживая меня, и вдруг стремительным броском указательного пальца преодолела оборонительный рубеж моей анальной девственности.

Я Тихо ойкнула – не от боли, а от неожиданности. Тем временем Госпожа Екатерина не торопясь ощупывала стенки моей прямой кишки. Затем, на помощь ее указательному пальцу пришел еще один, а вскоре, сломив недолгое сопротивление, к ним пробился и третий.

— Ну что ж, Давалочка, поздравляю! Проктологических проблем, насколько я могу рассмотреть и определить наощупь, у тебя действительно нет. Твоей дырочке предстоит еще немало нелегких трудов и, я уверена, славных свершений, но первый шаг на пути превращения в рабочее отверстие бесстыжей шлюшки она сегодня преодолела. Добро пожаловать в новую жизнь!

— Шлюшка благодарит свою Госпожу. Она горда и счастлива, что отдала свою невинность Госпоже, — что за бред я несла, скажете вы. И наверно будете правы, только дела мне до этой правоты… Я чувствовала, что Госпожа Екатерина, понимает, что я пытаюсь сказать; остальное для меня значение не имело.

А теперь… — девушка извлекла безымянный палец и двумя оставшимися стала массировать простату, с каждым тактом слегка наращивая давление. Следующая пара минут прошла в молчании, нарушаемом лишь моим учащенным дыханием, однако как ни была я поглощена своими физическим ощущениями и эмоциональными переживаниям, вскоре я стала различать не менее шумное женское дыхание. Госпожу Екатерину заводит этот процесс? Или она симулирует возбуждение, чтобы еще больше меня унизить? В любом случае, я была… можно даже сказать, тронута.

Еще несколько движений – и я уже могла сдерживать болезненный стон.

— Я надеюсь, моя шлюшка уже течет? — в голосе Госпожи явственно появилась легкая хрипотца.

— Течет, Госпожа Екатерина. – Я действительно чувствовала, как секрет простаты начал движение по уретре.

— Тогда разведи половые губы, я хочу в этом убедиться.

После секундной заминки я поняла, что она имеет в виду, и обнажила головку. Оставив в покое мою попку, Госпожа одной рукой поднесла к устью уретры предметное стекло, другой – с силой сжала мой клитор. Немного мутной жидкости выкатились на стекло. Госпожа заботливо накрыла стекло другим, отложила и извлекла из чемоданчика обмотанную ватой палочку. Устроившись в компьютерном кресле, она поманила меня пальцем.

— Похоже, насчет последней мастурбации ты не солгала. Иди сюда, Давалочка, настало время вкусняшек, — этими словами она ввела палочку в уретру и принялась с усилием ее вращать. Я с шумом втянула воздух, потом взвизгнула, наконец , отпрянула назад – боль была невыносимой.

— Хватит ломаться, девочка моя, если ты будешь так подскакивать, я могу тебя травмировать, произнесла моя прекрасная мучительница. – Она наотмашь ударила меня в пах тыльной стороной ладони и, ловко ухватив за клитор, подтащила к себе. Когда орудие пыток вновь принялось терзать мой мочеиспускательный канал, я в панике сделала движение оттолкнуть ее руки.

Моей малышке не понравилось угощение? – проговорила Госпожа Екатерина тоном матери, кормящей непослушного ребенка манной кашей. – Это твоя сила, нельзя ее оставлять. — С этими словами она извлекла из своей сумочки пару стальных наручников, отработанным движением завела руки за спину и сковала мои запястья. – Ну вот, теперь моей девочке ничто не помешает полакомиться всласть. Давай, крошка, за Госпожу, за твою новую работу, за твою маленькую девчачью писечку, за Рому… вот хорошо, вот молодец… -издевательский «тост» сопровождался очередным движением палочки и, соответственно, новым моим стоном. – За Фродо, за Арагорна, за Леголаса. – Лицо Госпожи Екатерины порозовело, зрачки расширились, на лбу выступили мелкие капельки, грудь высоко вздымалась, голосом стал глухим и хриплым. Нет, мне не почудилось, это не наигрыш, происходящее ее действительно возбуждает. И быть в руках у нее такой вызывало во мне еще больший восторг, чем власть той Снежной Королевы, которая допрашивала меня вчера.

Не знаю, насколько подробным планировался этот экскурс в мир героев «Властелина колец» и почему именно этого произведения, но он был прерван бородатым программистом.

— Кать, я закончил с железом, надо ставить софт.

— Ставь, кто тебе не дает,- выдохнула Госпожа Екатерина, убирая палочку в длинную узкую пробирку. Казалось, она была разочарована тем, что ее прервали, и с трудом сдержалась, чтобы не нагрубить коллеге.

— Нужен пароль администратора от этой машины. – Я назвала, и Госпожа уступила Роману кресло, в которое тот немедленно плюхнулся и погрузился в работу.

— А теперь, Давалочка, мне нужен от тебя своего рода автограф, — Госпожа Екатерина открыла стаканчик для сбора мочи и подставила мне его. Она уже справилась с собой, и ее голос вновь стал нормальным, а интонация — ироничной и дразнящей. – До половины, и сразу стоп.

Я честно попыталась, но при малейшей попытке пустить струю боль в уретре стала столь резкой, что я со стоном отказалась от этой попытки.

— Ну же, неужели моей девочке жаль для Госпожи каких-то несколько капелек. Да, сегодня, в крайнем случае, еще и завтра, мочеиспускание может быть сопряжено с некоторым дискомфортом, но потом это пройдет, – посулила белокурая насмешница.

— Я набрала в грудь воздуху и попробовала еще раз. На этот раз удалось, но моча так защипала истерзанную слизистую мочеиспускательного канала, что я со стоном дернулась, и первая короткая струйка брызнула мимо стаканчика, причем несколько капель, к моему ужасу, попали на руки Госпожи. Хорошо хоть она была в перчатках. К счастью, Госпожа среагировала мгновенно, и следующая струя полилась уже куда надо. Однако остановиться оказалось не легче, чем начать, попытки напрячь уретральный сфинктер вызвали новый приступ боли, и, пока я смогла совладать с собой, стаканчик оказался почти полон.

— Простите, Госпожа Екатерина, Ваша грязная шлюха осмелилась Вас испачкать, — скулила я, пока Госпожа стряхивала в стакан последние капли.

Однако она отнеслась к моему проступку на удивление спокойно, лишь поднесла к моим губам пострадавшую руку: — Нагадила — убирай за собой.

Счастливая, что Госпожа, не сердится, я кинулась вылизывать ее ладонь.

— Давалка, мне лишнего от тебя не нужно, я же сказала: половину, — прекрасная докторша поднесла к моим губам стакан.

Тема золотого дождя меня привлекала и раньше (впрочем, читатель это уже знает), да я и раньше пробовала свою, за неимением других «поставщиков», мочу, так что особых проблем с тем, чтобы ополовинить емкость, у меня не возникло. Слегка подступило к горлу, но я без особых проблем взяла себя в руки.

— Ну-ну, детка, хватит, не жадничай, не то нам придется начинать все сначала, — Госпожа Екатерина завинтила крышечку стакана. – Теперь приберись на полу.

Я порывисто кинулась на колени. Слишком порывисто: из-за скованных за спиной рук я потеряла равновесие и чуть не упала лицом в собственное безобразие. Реакция не изменила Госпоже и на этот раз – она подхватила меня за волосы, благодаря чему я смогла обрести устойчивость, и держала все время, пока я вылизывала пол.

— Тщательнее вылизывай. Вон еще пропустила. Хорошо. Пока не вставай. Раздвинь-ка еще разок ягодицы: я хочу почистить своей маленькой засраночке ее грязную попку.

Я повиновалась, и Госпожа принялась вытирать бумажной салфеткой остатки вазелина.

— Аллка-Давалка благодарит свою Госпожу, — промурлыкала я, разомлев от такой необычной ласки.

— Ну все, — Госпожа Екатерина, вновь потянув за волосы, дала мне понять, что я должна выпрямиться, скомкала салфетку и засунула мне в рот. – Ползи в туалет. Выплюнешь, и возвращайся.

Когда я, выполнив приказ, вновь вползла в комнату, Госпожа встретила меня лукавой улыбкой, пряча правую руку за спиной.

— А теперь обещанный выбор штрафа за несанкционированную попытку потрогать свой маленький бугорок. Три тысячи или… — она сделала драматическую паузу и завершила тоном ведущего «Поля Чудес» – бонусный мазок в студию! – И замерла с театрально вытянутой вперед рукой, в которой была новая палочка.

Как завороженная, смотрела я это орудие пытки. Конечно, мое финансовое положение приближалось к моменту, когда три тысячи становились еще не катастрофической, но уже заметной потерей, но еще раз вытерпеть эту боль?! Однако я чувствовала: когда Госпожа говорила об этой процедуре как о вкусняшке, она не шутила, хотя и имела в виду себя. Лишить ее этого лакомства?

— Госпожа Екатерина, Аллка-Давалка просит позволить ей выбрать мазок.

— Да Хорошая девочка… Иди сюда. Встань на ноги. — Она зашла со спины, прижалась ко мне сзади и обхватила руками. Левая ладошка овладела моим клитором, правая вновь пустила в ход изобретение уролога-мужененавистника. То ли Госпожа Екатерина увеличила нажима, то ли слизистой досталось в прошлый раз, отчего боль ощущуалась сильнее, но первое же прикосновение к стенкам уретры исторгло из моей груди жалобный вопль. Еще несколько движений – и из моих глаз вовсю текли слезы.

— Почему моя шлюшка выбрала такой штраф? – Госпожа была на несколько сантиметров ниже меня, и я ощущала ее горячее дыхание в районе ключицы. — Она такая меркантильная?

— Я-а-а… Давалка … хотела сделать при-и-иятное Госпоже-е-е—а-а-а!

— Это правда? Не лги Госпоже, маленькая дрянь!!!

— Госпожа-а-а-а… Давалка клянется!

— И откуда такое желание?

— Госпожа Екатерина, Вы-ы-ы-ы..

— Что я?

— Госпожа Екатерина, Вы… я… вся моя жизнь была…дикая скука… как будто ты сидишь внутри себя, как в затхлом погребе и не можешь выйти наружу и снаружи.только когда мы с Леной стали… но скоро.. Я не мог…Ааааааааа, простите, Госпожа!.. не могла дать ей … что женщина ждет от мужчины, мне тоже хотелось от нее, чтобы она … была как Вы, но она… мы смертельно устали друг от друга и все-о-о.. А Вы… Когда Вы делаете это… Не только сейчас, а вообще… как будто вытаскиваете камни из стены склепа и… свежий воздух… Я всегда дико боялась боли.. мечтала, но боялась.. Это тако-ооое!… не могу объяснить…

— Ты прекрасно все объяснила,- Госпожа прервала мою сумбурную исповедь. Такие интересные образы: склеп, воздух. Похоже, ты не лишена творческой жилки. Просто никто не сумел до нее докопаться. Не знал, как это делать. Уверена, что я — знаю.Я вчера сразу поверила в тебя, малышка. Когда вчера после разговора с тобой я предоставила руководству соображения относительно тебя, мне было заявлено, что я даром теряю на обыкновенного дрочера, которому просто хочется передернуть на халяву, а приехав по указанному тобой адресу, мы скорее всего наткнемся на какую-нибудь бабушку-божий одуванчик. Но я отстояла свою позицию. Я настояла, что мы не пожалеем, взяв тебя и ты, в свою очередь, сможешь найти себя, работая у нас. И я очень надеюсь, что мне не придется в этом раскаиваться. Потому что иначе я получу хо-о-ороший нагоняй от начальства. И тогда раскаяться придется уже тебе, ты поняла меня?

— Госпожа, я-а-а-а-а-а-а!!!…

— Ты боишься свою Госпожу?!

— Госпожа-ааа!

— Не слышу ответа!

— Госпожа, Алка-Давалка боится… боится разочаровать Вас!

— Это прекрасно! Страх, боль, ощущения подчинения мне и унижение помогают тебе учиться. И у тебя пока все получается. И еще тебе помогает то, что ты чувствуешь ко мне. Скажи, что ты чувствуешь к своей Госпоже?

— Благодарность…

— Еще.

— Госпожа…

— Не пытайся сочинить ответ, который бы меня удовлетворил! Говори, что чувствуешь!

— Госпожа, Алка-Давалка любит Вас… Простите…

— Мне не за что прощать тебя. Госпожа видит, что ты любишь ее не как любил свою Лену, а как первую женщину, подарившую тебе новые ощущения, о которых ты мечтала. И что ты понимаешь, что никогда не ляжешь с ней, как мужчина с женщиной. Это совсем другое. Госпожа тоже любит тебя, моя маленькая, и поможет тебе во всем, в чем сможет. Однако во время сеансов ты останешься почти без моей поддержки. Почти – потому что во время сеанса я, как представитель администрации, имею право подсматривать. И первое время я буду контролировать твои сессии всякий раз, когда у меня будет такая возможность. Но я вмешаться с могу только в самом крайнем случае. Значительную часть твоих клиентов и с идиоты, прежде всего мужеска пола ( а ты у меня, как я себе представляю, скорее лесбияночка, чем гетеросексуалка), пришедшими потешить свое эго. Впрочем, женщины бывают не лучше. И если они заплатят деньги, ты обязана будешь удовлетворять их требования, за исключением запрещенных правилами нашего сайта и твоих табу. Тебе будет тяжело, часто больно, и много тебя разочарует.Но ведь ты выдержишь? Для своей Госпожи?

— Госпожа, я-ааааааааа!!!

— Ш-ш-ш, крошка, тихо, все хорошо, я тебя поняла, ты меня не подведешь. – Несмотря на эти успокаивающие слова, терзать меня она не перестала. – Шлюшка правда любит свою Госпожу?

— Гос…. Пожааа…. Шлю…. Аааааааааааааа!!!

— Я поняла… я чувствую… рукой… Помнишь, мы говорили о дозволенном и запретном возбуждении? Так вот, это – дозволенное…

Сколько это продолжалось? Субъективно мне казалось, что за это время можно было перечислить всех персонажей всей мировой литературы, но может быть все уместилось в какую-то минуту… Мир исчез, осталось только тепло тела Госпожи, ее прерывистое дыхание, ее рука на моем возбужденном клиторе и орудующая в уретре палочка. Я чувствовала нарастающий спазм. Еще чуть-чуть и…

Внезапно Госпожа выдернула свое оружие и отпустила меня. Даже, как мне показалось, отскочила. Повернувшись и встретившись с ней глазами, я различил в ее взгляде страх. Чего испугалась эта удивительная и загадочная женщина, сравнившая меня с кучей испражнений и не более чем через час обменявшаяся со мной столь необычными признаниями в любви? Или ее испуг мне почудилось?

Несколько секунд мы стояли друг напротив друга, тяжело дыша, затем я опомнилась и упала перед ней на колени.

Она мимолетным жестом погладила меня по голове и отомкнула наручники. Собрала и вручила мне использованные перчатки и прочий мусор. Наконец вытерла салфеткой обильную испарину со лба и протянула ее мне.

— Может быть, когда-нибудь я и позволю тебя так кончить. Но точно не в этот раз, и не мечтай, — устало прошептала она. — Выкинь это все и ополоснись. Перерыв…

— Госпожа Екатерина, может Алка-Давалка сохранить эту салфетку?

— Сохрани, маленькая фетишистка,- слабо улыбнулась девушка. – Всё, вставай с колен и марш в ванную. Отдохни, а потом тебе предстоит курс молодой порно-модели, — пошутила она.

— Госпожа, может ли Алка-Давалка помочиться?

— Хорошо, что ты просишь разрешения. Лично я не возражаю, если после наших маленьких игр ты сможешь, — на ее лицо вернулась каверзная улыбка, — почему бы и нет.

Я сделала попытку подняться на ноги, но после пережитого истязания они отказались меня держать, и я повалилась обратно, в лужу натекшего с меня пота.