Ночью прошёл лёгкий дождик. Промокшие деревья, также поблескивая влажной листвой, тихо шелестели, потревоженные легким ветерком. Они, словно совсем живые, перешептывались, общаясь на только им одним понятном языке. Наш городок всегда считался очень зеленым из-за обилия деревьев, выступающих совершенно таким непреложным обрамлением всех улиц и дворов. И, как ни странно, прямо на улицах стоят фруктовые деревья. Красота!

Осеннее солнце лениво пробивается сквозь нависшие гроздьями серые тучи, тёплый пока ещё ветерок вздымает стайки желтых листьев и затихает, обессилено швыряя их на землю. Деревья угрожающе встопорщились черными голыми ветками. Осень. .. Тишина… Хороводящие мысли замедляли свое кружение, зыбкая тишина заполняла дом до краев. Дневные тревоги, страхи, сомнения тонули в пустоте подсознания, тасуясь в причудливый сон…

А сейчас я, совсем расслабленный, лежу в постели с Зиной. Она обняла меня, закинув мне на живот свою стройную ножку. Ох и Зиночка! Она позвонила в Ленинград и вскоре едет на свидание к своему знакомому.

Юные Женщины — это такие существа прекрасного пола, которые нас всегда волновали, волнуют и будут волновать и которые во многом не похожи на нас, прямолинейных, простых и, конечно, очень скромных мужчин. Мы их любим, боготворим, делаем им подарки и разные приятности в виде разных скромных финансовых подарочков и разных женских штучек. Но… Это точно существа с другой планеты! Женщины во многом для нас остаются загадкой, которую очень сложно разгадать. Или совсем невозможно… Вот как с Зиночкой! Она чудесно ласкает меня… Ох Зиночка!

И вдруг утром примчался старший хирург — просьба от военкомата! Летим!

Ох эти вертолёты! Как в них летают — грохота море, а скорость не очень, по сравнению с самолётом. Но… Сесть он может буквально на пятачке. А нам нужно срочно и быстро! Первый секретарь обкома также обратился с просьбой, в подшефной части ЧП. А почему к нам? Мол наш старший хирург очень опытный и помощник у него просто очень удачливый. Это видимо про меня… Ну да ладно, главное что мол баул со мной!

А там оказывается аж два ЧП — старший лейтенант ПДС сломал ногу, а во время учений командиру взвода прострелили ногу. Да, сплошная романтика.

На аэродроме нас встречали и тут такая неожиданная встреча, я и сам чуть обалдел. Ну какой у нас мир тесный, слышу:

— Товарищ подполковник, да всё будет отлично. Это же сам Колдун прилетел, я Вам о нём рассказывал. Вы не верили, а вот он сам, — ну и тут юмор. Все посмотрели на нашего Николая Ивановича и давай ему руки жать, а ко мне подлетел такой здоровенный старший сержант и давай обнимать. Ну точно мир тесный! Он сын того председателя колхоза и я его мать оперировал! Этот парень аж слезу смахнул…

Ладно, идём в санчасть. А там юный лейтенант медслужбы, лицо белое как бумага и руки трусятся. Ну мы быстро руки помыли и тут обе медсестры и этот лейтенант чуть обалдели — Николай Иванович сказал. что он будет вторым хирургом. Ладно, работаем!

Тут мы быстро всё сделали, мои лекарства из баула очень помогли. Отнесли этого бедолагу — главный парашютист ногу сломал! — и положили на кровать, а я сел рядом и положил руки прямо на бинты. Чувствую пот на висках, а тут медсестра мне промокнула. И смотрит с восхищением! А вторая вроде плакать собралась, да я рявкнул:

— Плакать в коридоре! И зачем плакать — через месяц твой жених танцевать будет. А Вам очень больно, — обращаюсь к этому молодому офицеру. — да нет, немного даже странно, сильная боль была, а вот сейчас боль совсем ушла.

— Сестра, этому красавчику противостолбнячное. И вот — две таблетки, американские. Где взял, там уже нет — у морячков купил. За свои конечно. Эти таблетки для лечения ранений

И, чтобы разрядить обстановку, два жестоких медицинских анекдота:

— Ну чего ты орёшь как будто тебя режут, спросил хирург больного, отрезая ему ногу. И тут вспомнил — ему не сделали обезбаливающие уколы. Хихикают…

— Доктор, а я совсем не могу свои ноги пощупать? — Конечно не можете, мы же Вам обе руки ампутировали. — Ну, доктор, у Вас и анекдоты, аж мурашки по спине, я совсем о своей ноге забыл… Ну и прекрасно, думай о своей подруге.

И тут второго доставили, мы опять в операционную.

— Сестра, укол новокаина, промыть раневой канал, и работаем. Быстро мы с этим жеребцом справились, а этот оказался женихом второй медсестры. И опять после операции я с ним посидел, он даже заохал, мол так горячо ноге стало. Но вот боль ушла. Так что обоим «героям» спать, сейчас сон для них — лучшее лекарство!

Пошли в столовую, неплохо кормят. И тут я заметил, что один такой крепкий солдат трёт виски. Подошёл, снял ему боль, он подрался. А в чем дело — его назвали мордой жидовской! Анекдот на эту тему:

— Приходит Моня из школы домой:

— Мама, меня назвали жидовской мордой!

— Привыкай, сынок. Ты будешь жидовской мордой в школе, в институте, и даже в аспирантуре… Зато, когда ты получишь Нобелевскую премию, тебя назовут великим русским учёным! — от громового хохота аж окна зазвенели. Ладно, вроде мирятся…

Поехали к подполковнику домой, да у него дома что-то меня кольнуло.

— Здравствуйте, Тамара Федоровна, — здороваюсь я.

— Здравствуй, Витечка, — миловидная, даже красивая женщина средних лет, да с такой отличной фигурой, точно аэробикой занимается, с доброй улыбкой смотрит на меня. Мне про тебя рассказывали, наши медсёстры звонили, они в восхищении… Есть хотите? Нет?

— Может быть чаю? — спрашивает она.

Она пытается привстать, но опять обессилено опускается на стул. На лице женщины мелькает гримаса боли, и рука непроизвольно обхватывает живот.

— Что с вами Тамара Федоровна? — обеспокоенно смотрю на жену командира.

— Ничего, такое уже бывало. Съела наверно что-то не то на дне рождения у свекрови, вот и живот уже третий день побаливает, — бормочет она, — пройдет все со временем. Да нет, тут что-то не то!

Я смотрю на неё, и замечаю расширенные от боли, слезящиеся глаза, склеры, изборожденные кровавыми прожилками, капельки пота, выступившие на лбу, такое вдруг мертвенное бледное лицо. Расстегиваю блузку, нахально ложу руки ей на живот…

Очередное озарение ярким взрывом заполняет мозг, заставляя прикрывать глаза от нарисованной в сознании картины.

— Тамара Федоровна вас ведь уже трое суток тошнит и температура повышенная. Нельзя так относиться к своему здоровью, — обеспокоенно смотрю на неё.

Женщина поднимает на меня глаза.

— Откуда ты знаешь? — изумленно бормочет она.

Товарищ подполковник! — мой голос дрожит от ярости, — У Вас жена от перитонита загибается. Уже трое суток мучается. Почему врачей не вызвали. Давайте быстро на операцию, быстро и немедленно!

Тамаре Федоровне становится хуже, и мы с подполковником подхватываем её под руки. В санчасти, куда мы приводим побелевшую от нового приступа боли женщину, все сразу забегали. Некоторое время из кабинета слышатся неразборчивые голоса. Затем в дверь заходит парочка санитаров. Через минуту они уже увозят Тамару Федоровну на носилках и положили на стол. Так, мои немецкие лекарства — всё в помощь! Мы со старшим хирургом сразу приступили к операции! Два часа длилась, мы оба устали!

Потом Николай Иванович дал «дрозда» всем — диагноз подтвердился! Но если бы ещё пару часов — то прогноз тяжёлый! То есть — вылечить не удалось бы!

Подполковник страдал, мол думал, что у жены пройдёт. а тут такое. Но вечером на ужине этот старший сержант стал его успокаивать, мол Колдун если взялся, то всё будет хорошо. К нам в село из области привозили. А одному механику этот Колдун сына на ноги поставил, тот вообще не ходил. а сейчас мне пишут, что Эльдар и на танцы в клуб ходит. Ну не дадут мне поесть, смотрят все, вытаращив глаза… А сержант всё продолжает, как мальчишка ноге разрезал об борону, кровь хлестала, а Колдун его спас. Все бабки вслед мне крестились, а родители вылеченных тащили еду, деньги и даже кланялись…

— И ещё, — выдаёт этот здоровяк, Колдун мою мамочку буквально спас. Мы с отцом ему век благодарны будем.

Через два дня вернулись домой, в той части всё нормально. Приезжала комиссия из окружного военного госпиталя, они в шоке — раны у обоих офицеров затянулись, никаких покраснений и осложнений. Стали они благодарить Николая Ивановича, а тот сразу вовсю смеётся и пальцем на меня — вот кто операции делал. И опять вытаращенные глаза… А сколько Вам лет? — пятьдесят два! И чего смеяться — так и есть! А медсёстры меня зацеловали просто — их женихам уже лучше!

Дома я пригласил моих девушек отметить возвращение — подполковник нахально всунул Николаю Ивановичу пакет с деньгами. Он понял — мы буквально спасли его жену. Пополам, Николай Иванович, ведь со мной был лучший хирург нашего города! А на остальное — наш пикник в квартире.

А Наталья уже полностью освоилась в моей квартире. Захожу тихо в зал, где она красит стену, и замираю, боясь шелохнуться. Открывшаяся передо мной картина потрясает своим невероятным великолепием.

Подающий из окна сноп света ярким лучом пронзает темное пространство квартиры, рассеивая полумрак, и окружая стройную фигуру девушки белоснежным сиянием. Наташа полностью просвечивается этими нахальными лучами и выглядит совсем голой. Волшебство! Потревоженные энергичными движениями руки с кистью, плавающие в воздухе пылинки устраивают хоровод, кружась вокруг подсвеченных золотистыми лучами солнца ярко-алых губ, упрямо падающей на изумрудные глаза длинной челки, аккуратного чуть вздернутого носика. В эти мгновения моя подруга похожа на ангела, каким-то чудом возникшего среди простых смертных. Даже белые точечки краски на старой клетчатой рубашке и короткой, видимо ещё школьной жёлтой юбочке, придают девушке какое-то неземное очарование. Какая она прелесть! Ангел во плоти!

Наташа что-то чувствует. Её рука с кистью останавливается. Краска заливает её лицо, покрываются нежным румянцем щеки,

— Виталий, я тут похозяйничала, ты не против, — оправдывается она, а я обнимаю и нежно целую её. Наташа рассказала, что её мамочка очень счастлива — у неё теперь всё складывается удачно. И… Похоже, что она забеременела! И она этому очень рада! А папка всем хвалится, какой он ещё «орёл»… Мы вновь целуемся. Но… Тут звонок — это пришли мои мушкетёрши. Гуляем! Девушки после моего звонка уже успели «навести красоту». Губки подкрашены яркой алой помадой, а ресницы густо зачернены тушью.

Наташа остается на кухне, колдовать над мясом — а что, будущая хозяйка, а я с своими чудесными девушками начинаю быстро хозяйничать в комнате. На столе появляется блюдо с овощами. Сочная нежно-алая мякоть помидоров так и просится в рот. Порезанные кружочки огурцов с вкраплениями укропа и петрушки с мелкими бусинками капелек, похожих на маленькие сверкающие жемчужинки, вызывают у всех просто обильное слюноотделение. Присутствовали нарезка из колбаски, сыра, ветчины и других деликатесов, отбивные с поджаристой темно-золотистой корочкой, ярко-красные ломтики семги и множество других продуктов и блюд. Глаза просто разбегались от яств и деликатесов, расставленных на столе. На деньги подполковника гуляем!

На столе появляются ломтики свежего белого «кирпичика» с покрытой застывшими пузырьками хрустящей корочкой, кусочки коричневой колбаски, перемежающихся с тонкими ломтями голландского сыра. В середине гордо и смело возвышается бутылка «Советского шампанского». И вот Наташа вносит блюдо. Волшебные запахи, идущие от сочного, покрытого коричневато-золотистой корочкой мяса, заставляют нас всех вновь судорожно сглотнуть слюну. Это был невероятно чудесный вечер, мы, отлично и вкусно наевшись, шутили, смеялись, рассказывали смешные истории. А я рассказал о нашей поездке к славным воинам. Но мы не только смеялись и рассказывали новости, но и наелись от души! Студенты всегда есть хотят!

Особенно все хохотали от моего анекдота:

Повар говорит здоровенному официанту: —Толя! Перестань выталкивать пьяных клиентов на улицу! Ты, видимо, забыл, что работаешь в вагоне-ресторане!

Но… Вскоре Наташа уходит домой. Ха! — мои мушкетёрши сразу громко взвыли — гуляем до утра! Так и вышло! Сразу выключен свет! Сладкий умелый ротик доводит меня до оргазма, но вот мой «друг» снова наготове и в полной темноте спальни кто-то ловко раздвигает свои отличные ножки. Это точно Зиночка! И мне разрешено кончить в неё — безопасный день. Но и чудесная попка Вали после была вновь предоставлена мне. Сладкие поцелуи, горячие ласки… Я был в раю! Как мне повезло с моими чудесными догадливыми подругами!

Утром я проснулся рано. Лучи солнца отлично освещают всю комнату. Я сплю один, просто на удивление. А три мои красавицы весело щебетали, явно рано встали, поплескались в ванной и, быстро одевшись и сладко меня расцеловав, умчались на занятия. Учёбу никто не отменял! Забежала Наташа и, тоже нежно-сладко поцеловав, решила этот день провести со мной. Мы с ней чудесно позавтракали…

И я подумал — если мне те таинственные верховные силы, спасшие меня и отправившие в мою юность, но видимо в параллельный мир, предложат вернуться в «то» моё время, я не вернусь. Тут у меня настоящие друзья, тут у меня определённый авторитет, тут со мной моя любимая девушка и три мои верные подруги! И вдруг! Загрохотал гром, ярко засверкали ветвистые молнии и сразу сильный дождь. А я сообразил и громко заорал в окно, подняв лицо к небу и сильно удивив крепко обнявшую меня Наталью:

— Не грохочи! И не греми! Я остаюсь! Этот мир теперь мой! Я остаюсь!

Я закрыл окно и сразу стало тихо. Негромкий переливчатый смех весёлой и счастливой Наташи разрезает тишину комнаты мелодичным звоном маленьких колокольчиков.