Пол ночи Сашке снилось, как кто-то настойчиво и жарко ползает по нему, забрасывает сверху ноги, придавливает сочной тяжестью, переворачивает подушку, смахивает одеяло, и горячо липнет к заднице, хватая за бедра… В полудреме он вяло отмахивался от этой липучки, а потом, неожиданно как-то само собой притерпелся, и крепко уснул. Солнце давно уже встало, когда Сашку почти разбудило странное ощущение, что в него чувственно вдавливаются где-то там позади, томно дышат в затылок, и называют Лизонькой. Сквозь сладкую дрему Сашке это даже казалось приятным, его задница сама начала подаваться навстречу страстным толчкам… Вот чья-то ладонь нежно обхватила его утренний, закусивший удила, вставший на дыбы член, елозя таким же своим… В пылу эротического сна, отчаянно не желая просыпаться, Сашка успел еще несколько раз со шлепком ткнуться ему навстречу, млея эрекцией под опытными пальцами… Но в итоге глаза пришлось все же открыть, так как атака с тыла начала не по детски усиливаться… Не то, чтобы это ему не понравилось, просто сильно мешало спать… И сразу в зеркале прикроватного трюмо Сашка увидел себя… И того, кто, жарко, дышал ему шею. Скользящего волшебной палочкой между Сашки, собственных того булочек. И надрачивающего его, Сашки, собственный член… Мать его Гарри Поттера!

— Блять, ты имбицил! — мгновенно пришел в себя Сашка, с быстротой серны покидая кровать.

— Чо за нах? — очнулся разнежившийся Владик, едва успевший отпустить потащивший его куда-то конец…

— Чо это было, урод? — налился праведным гневом сильно покрасневший Сашка.

— А я почем знаю, — все еще не верил пробуждению Владик, — Я думал это Лизка…

— Млять, с членом??? — уточнил охуевшающий от святой простоты Сашка у бывшего лучшего и единственного друга.

— А ты чего жопой тогда навстречу вертел? — вопросом на вопрос заорал Владик. — Да еще так, что, еще немного и я бы обкончался!!!

— Козлы, вы какого тут хрена забыли? — внезапно поинтересовались с другого конца кровати.

Там тесно прижались другу к другу Оксана с Лизкой, и глазами полными ужаса созерцали размахивающих эрекцией недоумков, зачем-то припершихся в девичью опочивальню.

— Пшлинахтсюдаоба! — начала было мелкая Лизка, но что-то вспомнив, быстро осеклась.

Девушки недоуменно переглянулись. На их мордашках сменялись кадры из фильма “Вспомнить все”.

— Слушайте, вы это, — потупила глаза Оксана, — сходите пока в душ… А мы того… Этого…

— Пожалуйста, мальчики…, — в голосе Лизы послышались близкие слезы. — Мы вчера такого накуралесилииииии… Да ну вас вообщееее….

Она уткнулась в плечо мастера спорта по самбо, и они навзрыд разрыдались.

Парни стояли одни одинешеньки. Совсем-совсем без эрекции. И не знали, что делать.

А потом чувствительный Владик тронул Сашку, и они на цыпочках покинули скорбный приют.

— Ты понял чо? — одновременно спросили друг друга.

— Нифига не понял, — одновременно ответили те же.

— Бабы, — печально вздохнул Владик.

— Сами не знают, чего они хочУт, — поддакнул Сашка расстроенно

— Пошли в душ, да домой собираться, раз такое дело…

Однако собираться им никуда не пришлось.

Незапертая ванная была занята. Там. Под иссохшейся за ночь лейкой… голой попой сидела на кафеле Аленка. И мечтательно ласкала себя между ножек.

— Ой, мальчики! — вспыхнули сексом васильковые ее глаза. — Помоете меня?!!!

Кто были они такие, чтобы отказывать в омовении своему божеству?

«Мальчиков» шлепнуло по животам баклажанчиками, и они вчетвером бросились совершать высший обряд. Аленке досталось по самое небалуй. По нежной коже одновременно скользили пенным шампунем четыре ладони, четыре ноги, по паре горячих конька-горбунка и теплых пузика. Сколько там было трепещущих губ, языков и всего остального, Аленка понимала не очень хорошо. Возбуждение троицы перевалило за допустимые рамки евклидовой геометрии Вселенной кластера 547912559877. После ужасного, запоминающегося на всю жизнь пробуждения, казалось немыслимым, чтобы парни настолько тесно погружали в нирвану общую девушку. Два раза Сашка ощущал руку друга у себя на талии, четыре на правой ягодице, и двадцать два раза ему намылили член. Даже двадцать два с половиной. Безотчетно он тоже что-то такое хватал, мял, подкручивал, мацал… Не было ничего. Ни брезгливости, ни отвращения. Было желание обладать всеми и сразу… Три тела плющило, колотило, и ушатывало…

— Я щазззздохну…, — тоненько пропищала Аленка, когда мальчики-спальчики неподецки принялись за истекающую как в последний раз писечку…

— Если через секунду меня не начнут яростно драть, я сдохну, и вы, паршивцы, сладкие мои, будете тому виной…

— Эй! А почему сразу попку??? — через секунду возмутилась Аленка, почувствовав, как один из паршивцев раздвигает сходящие с ума ягодицы, а другой тут же вдвигает скользкий от лубриканта палец. Вдвигает, и нежненько массирует изнутри… Где-то в районе мифической точки Джи…

— Сволочь, ты Сашка, — сдалась Аленка, обвивая руками шею Влада и слегка оттопыривая стонущую попку. — Ещееееее… Еще…еще…еще-еще-еще…Блиииин…!

Не думая о техники безопасности, она соскочила с раздраконивающих задницу пальцев прямо на Владика, где и устроилась, скрестив ноги на его пояснице. Сочные полупопия шлепнулись на жадные его ладони. Какое то время Владик жалел об отсутствии третьей руки, и действовал скорее интуитивно, наощупь тыкаясь куда только возможно. Нетерпеливая Аленка со своей стороны искренне считала, что помогает, и изо всех сил пыталась задушить партнера крепкими ножками. Но когда у прощающегося с белым светом Владика вывалился язык, к нему пришла настоящая помощь. Влад почувствовал руку. Руку настоящего друга. Она крепко ухватила его штекер и всадила в гнездо. Киска мякнула, ножки их общей любви расслабились. И тогда Владик счастливо втянул весь кислород ванной комнаты.

— $^$6t8588t)))) — по-клингонски выдала Аленка, почувствовав, как по волшебной палочке мощно перекатилось кожистое кольцо всевластия. Но это было только начало.

В попу… Что-то сильно уперлось шляпкой. И слегка надавило. И, влажно чмокнув, вошло.

— Блмлпл-аааать!!! — запуталась в чувствах Аленка, у которой никогда не было сразу с двумя. По крайней мере с с двумя такими талантами одновременно.

Ее шею обдало легким шепотом. “Ты готова?” — спросили ее…

— Дааааа! — не сдерживаясь заорала Аленка и впилась поцелуем в губы. Владику, а кому же еще? Сашка в это время чувственно прихватил зубами мочку ее прелестного ушка…

И начался драйв. Тот самый за который прощается всем, и навсегда. Тот самый, за который выписывают индульгенции на сотни грехов наперед. Тот самый, заливающий химией мозг! Тот самый, когда внутри узких тоннелей, шустро раздвигают волну оппозитные поршни. Поршни сходили с ума. Наслаждаясь податливостью, сочностью, дрожью, жаром, хлюпаньем, стоном и главное, наверное, тонкостью перегородки, сквозь которую полноценно ощущали друг друга. Не очень понимая, что они делают, Сашкины пальцы обхватили чью-то упругую задницу. Влад ойкнул от неожиданности, но не выпустил попу Аленки из рук. Влад даже не покраснел. Не наорал. Не отпрянул. А только послушнее вжался в Аленку… Та пребывала уже в зазеркалье. Чувственный ее огонек бежал по бикфордову шнуру изнеможения к килотонному тротиловому эквиваленту оргазма.

Они взорвались практически сразу. Сначала внутри нее набухло, заполнив собою вселенную, затем задрожало, задергалось, заскреблось друг о друга… И синхронно бабахнуло, опередив лишь на пару секунд.

Так орать ей еще не приходилось. Прямо чтобы вот так. Истошно. Навзрыд. Со всех мест. И рОтом, и попой, и писей. Извиваясь и корчась от запредельного наслаждения. От извергающихся внутри водопадов. Горячих, до жжения. Доводящих до тех самых судорог, за которыми начинается второй, не менее сильный оргазм.

Они каким-то чутьем уловили приближающиеся нотки. В четыре руки приподняли хрипящее божество, и опустили обратно, слегка провернувшись внутри… Свет замигал, погас, и она умерла…

Потом, не сильно хлопая по щекам ее привели в чувство, и поставили под горячие струи. Нежно помыли. Завернули в простыню, и Влад, пошатываясь от свалившегося на него счастья, торжественно понес сокровище в спальню. Сашка же остался себя домывать. В голове происходило что-то непонятное. Невнятное. Неопределенное. Он ожесточенно скреб себя жесткой мочалкой, словно пытаясь стереть поглотившее его наваждение. Что сейчас было? Сексуальная атмосфера настолько поглотила сознание, что заставила получать удовольствие от прикосновений к чужому члену? Как это вообще возможно? Он что теперь — гномик? Додумать он не успел. Организму стало фиолетово на терзания, он гнусно проурчал животом, что не ел часов этак двенадцать, и ну вас нафиг с таким секосом! Тем более — с такими терзаниями!

На кухне сидел Влад. И вкусно ел разогретую пиццу, отхлебывая пиво прямо из горлышка.

— Мне оставил? — подчеркнуто сурово буркнул Сашка, не зная, как теперь разговаривать с Владом, и друзья ли они теперь, или “хэзэ”.

— Оставил, — блаженно улыбнулся “хэзэ” Владик. — Как тебе первая в жизни оргия?

— Йобнуться можно, — признался Сашка, присаживаясь рядом. — Как теперь дальше-то жить?

— Какая-то непонятка у нас случилась, братуха, — понимающе ответил Влад, протягивая бутылку. — Никогда такого от себя не ожидал.

— Да и от тебя, признаться, тоже, — добавил он.

— Угумк, — отхлебнул Сашка, и закашлялся, подавившись.

Они сосредоточенно ели подостывшую пиццу, и не поднимали глаз выше бутылочного стекла. Жизнь кончилась. Пора собирать манатки и валить подальше в тайгу от позора. И лучше порознь. На всякий случай. Потому что случай может всякий случиться. И тогда позора точно не избежать.

И опять додумать не получилось…

— Ну вы блин даете! — уважительно присвистнули от дверей. Там голо отсвечивали Жорка с Олегом и, подняв брови, изучали результаты эксперимента “Голодный первокурсник после жаркого секса”. На столе валялись три коробки из “Мама Рома”. Под столом — четыре пивные бутылки. Тоже пустые…

Под взглядом вошедших Сашке с Владом стало казаться, что вот теперь то они совершили и в самом деле ужасное преступление, и в тайгу теперь больше не надо. Ведь хорошо известно, что большое событие, поглощает небольшое… А какой проступок может быть ужаснее, чем выпитое чужое пиво, оставленное на опохмелку?

— Так, хлопцы! — гоготнул веселый Жорик. — Адназначна! Му-жи-ки! Прощаем вам наше пиво! За Аленкины вопли — зачет и респект!

— Только онЕ говорят, что хочУт еще! — поддакнул Олег, заглядывая во второй холодильник, до которого “мужики” не догадались добраться.

— Бегите к ним, а то нас онЕ выперли, — с облегчением вздохнул он, обнаружив заначку нетронутой. — Их Высочества боятся, что мы их порвем!

Сашку с Владом уговаривать было не надо. Мелькнув голыми задницами, они скрылись в ванной. Кристальная чистота перед сексом и всем остальным — главная заповедь здорового образа жизни!

Владу первому удалось заскочить под лейку, и потому управился он намного быстрее Сашки, которому пришлось обождать. Шутка шутками, но намыливаться вместе без какой-нибудь женщины было по их понятиям все же не по-пацански.

Когда сверкая белоснежной улыбкой и чуточку теряя ориентацию от крепкого портера, Сашка появился в зашторенной полутемной гостиной, его ждала очаровательная картина. В свете тусклого ночника из под стога наваленных простыней и подушек выглядывала, и томно шевелилась потрясающе голая, совершенно умопомрачительная Аленкина попа. Из под самого стога неслись невнятные всхлипы и бормотания. Влада в комнате не было видно, должно быть разводит Лизку на секс в другой комнате, решил Сашка.

“Это я удачно зашел!” — поздравил себя он, пристраиваясь и нависая над извивающейся задницей. Сашке страсть, как хотелось попробовать Аленкину письку. Вживую…

— Кааайффф! — простонал он, входя на весь корешок. Там было мокро, узко, а уж что вытворяли с его головкой умелые мышцы! Сашка отметил очень удачную, и своеобразную конструкцию этой части Аленки, и не применил усилить свой натиск.

— Да! Да, моя девочка! Как хорошо! — толкался Сашка, млея от радости.

“Чозанах?” — удивилась про себя Аленка, не отрываясь от волшебной палочки Гарри Поттера. Там кто-то терся об ее задницу, и получал судя по отзывам невипенное счастье, тыкаясь не в мокрую писю, а куда-то еще. Дальше случилось совсем непонятное. Волшебная палочка почему-то сдулась, ускользнула из жадного рта, под пузиком завозился Владик, и уши тут же заложило душераздерающим криком. Полностью дезориентированная Аленка выползла из хлопчатобумажных стогов вслед за вылетевшим из под нее Владиком.

В комнате было на что посмотреть.

Орал Сашка. Орал и бегал кругами, держась за укушенный член. За ним с криком “Убью, сука! ” носился охуевший от пережитого Владик, и отплевываясь, пиздил стулом ошибшегося адресом друга. Тот не переставал орать и отмахивался вырванным с розеткой торшером. Жан Марэ с удовольствием бы оценил сценическое фехтование. Драчуны совсем недавно начала посещать секцию бокса, и не успели перешагнуть уровень боя с тенью. Поэтому в привычном для себя полумраке дрались не щадя ни себя, ни торшера, ни стула.

“Ты не видел куда совал???” — наотмашь рубил друга в капусту Владик двуручным стулом. “Убью, сука!!!”

“Какого уя я мог там чего видеть?” — брызгал слюною Сашка, отбивая алебардой торшера летящий навстречу стул-кладенец. — “А зачем тогда причмокивать надо было и облизывать??? Что ты вообще там делал???”

“Кунилингус, дура!!!!” — оправдывался Владик, разбивая стул о Сашку с торшером. — И не лизал тебе я ничего!!! А выплюнуть пытался!!!”

Они не удержались и повалились в кучу-малу.

Какое то время куча пыхтела и тузила друг друга остатками стула, а потом мечтающая о попкорне Аленка вдруг осознала, что это тот самый стул, на котором она сочиняет свои писульки… Красивый, на изогнутых ножках, украшенный вензелями и молниями… Пусть новодел, но все-таки…

— Блядь…, — негромко сказала она.

И куча-мала затихла.

В комнате кто-то включил освещение. В дверях толпились любопытные. Жорка и Ксанка с Лизкой и Олегом…

Из под ножек, ручек и торшера начали выползать герои “ихнего” дня. В резких лучах потолочных светильников Сашка алел распухшим ухом, а Владик — оттиском на собственном лбу. Красивый, в стиле молнии Гарри-Поттера оттиск был точной копией вензеля с отломанной ножки…

— Вы чего натворили, козлы? — Аленка хмуро и выразительно оглядела сотворенный бардак. Здесь были перевернутая мебель, раскинутые вещи, разбитый вдребезги стул, и черная дыра в стене на месте розетки.

— Я все исправлю! — вздрогнул от ужасного ее взгляда Сашка.

Он проворно отнес торшер в его угол, зубами зачистил изоляцию проводов под напряжением, и через минуту прореха была скрыта розеткой.

— А лампочку я потом новую куплю, — добавил Сашка, видя, что торшер не подает признаков жизни.

— Я тоже все починю…, — с готовностью поддержал друга Владик, безнадежно крутя в руках измочаленный стул.

— Ню-ню, — иронично выгнулась бровь. Аленка немного подумала и спросила:

— И что мы будем с ними делать?

— У меня есть предложение! — загорелась Оксана. — А давайте мы их накажем…

На их с Лизкой личиках не было ни малейших следов утренних переживаний за аморальное поведение. Они опять хотели всего и сразу. Вот прямо очень…

Продолжение следует.