– Послушай, дочка, по – моему, мама намерена противиться справедливому наказанию, – констатировал я, – Похоже, придется принимать какие – то меры, чтобы лишить ее возможности мешать нам.

– Подожди, я сейчас, – неосторожно вскочила девчонка, позабыв, что лежит вдоль ее голой спинки, и оставив, таким образом, у моих ног последнюю бывшую застегнутой пуговицу блузки.

Даже не заметив потери, возбужденный бесенок шмыгнул куда – то в угол комнаты и вернулся с изумительно мягким и приятным на ощупь тонким кожаным пояском в руках.

– Давай ее свяжем!

Мамочка даже побагровела от возмущения своим ребенком, но покорно промолчала.

– Постой, проказница, если мы свяжем ей руки сейчас, то, как потом снимем маячку и лифчик, а если свяжем ноги, то еще хуже – мы не сможем снять трусики. (Русские Виртуальные давалки! – добрый совет)

Ребенка это слегка озадачило, но она быстро нашлась:

– Но нам же не надо снимать все до конца – достаточно что – то слегка задрать, а что – то приспустить.

– Ты почти права, ребенок, но я не хочу, чтобы твоей маме было стыдно во время наказания из – за того, что она не совсем чистая – все – таки мама только что с улицы, у нее был трудный день и, возможно, где – то она вспотела больше, чем допустимо видеть посторонним. Я предлагаю для начала хорошенько помыть мамочку, а для этого она нужна нам совсем голенькой.

Глаза девочки восторженно загорелись при таких словах, а наша жертва стала тихонечко покусывать от предвкушения острого стыда губы. (Классную экзекуцию главной героине устроил наш герой! – прим. ред. )

– Да – да, будем ее мыть, – зашептала взахлеб маленькая помощница, – Мамуля, ну – ка, хватит прикрываться – все равно мы все уже видели и знаем, лучше стаскивай свою маячку и готовься стать чистенькой.

Наша попавшая в западню красавица, постанывая от стыда, заставила себя расслабиться и грациозно скользнула нервными кистями вверх по своему телу, увлекая край маячки, освобождая красиво обрамленные лифчиком груди и стирая с лица воротом последнюю надежду на то, что все это можно остановить, вернуть назад и забыть. Маячка полетела в угол, девочка, которая снова сидела в моих объятиях, прижимаясь спиной к надежной опоре, захлопала в ладоши и требовательно произнесла:

– А теперь наклонись, чтобы сиськи качались, и он мог дотянуться до твоей застежки.

– Несносная девица, – произнесла обреченная и приняла позу отдающейся кошечки, смешно защекотав своими волосами детскую шейку. Малышка взвизгнула, а я подумал, что с большим удовольствием оказался бы сейчас с обратной стороны композиции.

Сиськи… нет, это грубо и не очень применимо к действительности – точнее хорошо развитые груди начали, в самом деле, слегка покачиваться, так как поза для главной героини была не совсем удобна чисто физиологически. Я не стал утомлять женщину, которой уже начал дорожить за доверие и покорность, и легким движением расстегнул застежку лифчика на спине, одновременно приободряя мою партнершу легким поглаживанием. Процесс удаления предпоследней оставшейся детали туалета быстро довершила наша невоспитанная девчонка.

Грудички – да вот оно правильное определение – беззащитно замерли, неодолимо наливаясь сосочками. Я подставил ладони, и они уткнулись туда, распаляясь еще больше от тепла моей кожи и едва заметного трения о мягкие складки и подушечки моих пальцев.

– Ребятки, мне хочется писать – отпустите меня ненадолго, – прошептала вдруг женщина.

– Нет, никаких, теперь пора тебя связывать, – твердо возразила дочура.

– Но я же так описаюсь.

– Вот и хорошо – все равно мы собирались тебя мыть.

– Но это же стыдно.

– Ничего, я в детстве писалась – ты меня подмывала, и все было нормально.

– Я не могу себе позволить описаться перед чужим мужчиной.

– А тебя никто и не спросит – давай, хватай ее, и начнем связывать, – неожиданно вцепилась в мамины волосы дочка.

– Ты знаешь, девочка права, – неумолимо констатировал я и, заломив женщине кисть руки, повел ее в ванную.

Надо сказать, по дороге она серьезно сопротивлялась – видимо стыд перед предстоящим действительно был сильнее ее все растущего вожделения. С большим трудом, совместными физическими усилиями и хитрыми уговорами, нам удалось затащить стыдливицу в ванную и прикрутить ее поднятые над головой руки к кронштейну, на который обычно насаживается головка душа.

Почувствовав, что дальнейшие уговоры и попытки освободиться бесполезны, женщина затрепетала всем телом, закусила губы и скорбно закрыла глаза. Какое – то время она спокойно сдерживала позывы, но природа брала свое – и вот уже коленки исступленно ищут друг друга, ягодички танцуют самбу, а губы побелели под укусами собственных зубов. Напряжение в нижней части живота нарастает, грудички временами подпрыгивают и бьются друг о друга, спинка прогибается, как у хорошей гимнастки, стоны переходят в жалобное скуление и редкие проклятия по отношению к нам.

– Ну, пописай же, – неожиданно шепчу я ей прямо в уже потное ушко.

И это последняя капля – мощная горячая струя вырывается из самых женских недр без всякой дальнейшей надежды сдержать ее, с кипением насквозь пробивает трусики, как будто их и нет, и с тупым звоном ударяется в стенку ванны, разбрызгивая по всей емкости подвижные и навязчиво пахнущие капли. Стыд свершился.

Через секунды струя ослабла, и горячая жидкость начала основательно пропитывать еще остающиеся сухими участки материи на лобке и ягодицах, а потом стекать двумя извилистыми ручьями по внутренней поверхности ног, щекоча измученные в танце лодыжки и согревая озябшие в ванной пальчики ног.

– Снимите с меня трусики, – жалобно попросила обессилевшая женщина, а то все начнет чесаться.

– Ничего, мамочка, сейчас мы тебя подмоем, – милостиво пообещала девочка.

Детские пальчики начали без всякой брезгливости осторожно стягивать полностью пропитанные излившейся жидкостью теплые трусики. Я стоял чуть в стороне и с удовольствием наблюдал, как появляются на свет сначала округленный, выбритый до матового блеска лобок, а потом пухленькие, радующие глаз очертаниями срамные губки. Привязанная блаженно улыбалась частично полученной свободе и довольно отмечала мой восхищенный взгляд.

– Ну, что ты стоишь без дела, – деловито сказала Леночка, застирывая мамины описанные трусики, – хорошенько подмой ее, да будь аккуратен – у нас там все очень нежное.

Я включил душ, полил женщине на коленку и, по ее указаниям, отрегулировал температуру воды. Теперь можно было приступать. Сначала я все промыл хорошенько струей воды. Затем тщательно вымыл руки и густо намылил мылом правую ладонь.

– Ну, раздвинь чуть коленочки и подставляйся, – попросил я.

Женщине уже нечего было терять, и она подчинилась – только слегка откинула в ожидании прикосновений голову.

С величайшей деликатностью я намылил внешние покровы женского органа и полоску кожи между мягких ягодичек. Потом, подразнивая ее мелкими движениями, проник пальцами между внешними губками и завладел уже набухшими внутренними и чувственным клитором. К моему удовлетворению она не смогла сдержать глубокого и томного стона. Девочка отвлеклась от стирки и мягко заметила:

– Потри, потри немножко – пусть понаслаждается.

Не смывая мыла с лобка и ног, я намылил уже обе ладони и приступил к обработке мягких и спелых плодов, что повыше животика и даже талии. В результате этой операции сосочки так обворожительно набухли, что смешались с кругами, которые пошли у меня от желания перед глазами. Потом она стояла перед нами вся в мыле, напитанная ожиданием и трепещущая от беспомощности. Я подождал немного и стал тщательно смывать ее струей воды, помогая ладонью, любуясь и наслаждаясь постепенно проявляющимся телом.

– Ну, все, все, теперь отпустите меня, – попросила наша пленница.

– Что, просто так тебя отпустить?! – возмутилась Леночка, – Нет уж, ты должна нам что – нибудь за это пообещать.

– Обещаю тебя немедленно выпороть, – парировала мама.

– Так не пойдет, – не сдавалась дочка, – а за свои слова ты ответишь. Сделаем так: мы развяжем тебя, а за это ты позволишь его пальчику проникнуть в свою попку прямо у меня на глазах.

Женщина даже пристукнула пяткой по дну ванной.

– Я никого никогда не пускала туда и не пущу.

– Пожалуйста, тогда стой, пока не передумаешь, – и Ленка повлекла меня прочь из ванной комнаты. – Как думаешь, она согласится? – таинственно зашептал ребенок, когда мы уже вошли в зал.

– А тебе зачем? – поинтересовался я, уже предвкушая новые ощущения.

– Да мне незачем, просто хочу сделать вам обоим приятное, – пожал плечами ребенок.

– Ты просто бестия, – удивился я, – Может быть, она и вправду никогда не пробовала.

– Надо же когда – то начинать, – улыбнулась девочка и как бы невзначай задела мне край рубашки так, что головка слегка обнажилась.

– Хорошо, хорошо, я согласна, – услышали мы смиренный голос из ванной.

– Иди отвязывай, – обрадовалась девочка и бросилась застилать чистой простыней кровать в спальне.

Через минуту я уже привел туда побледневшую женщину, одновременно массируя ей слегка занемевшие кисти рук.

– Что мне делать? – спросила она, остановившись перед великолепным ложем.

– Для начала ложись на животик, – принялась командовать дочка.

Женщина подчинилась с необыкновенной грацией и уже начинающимся новым вожделением.

– Где у тебя лабриканты и всякие там игрушки? – не унималась юная экзекуторша.

– Возьми в нижнем ящике, бесстыдница.

– Вот и славно… Так, кисти рук на уровень головы, коленки на уровень локтей, попку оттопырить!

Трудно представить себе более притягательную позу.

– Коленки чуть шире. Расслабься везде, чтобы не было больно. Ну, готовь пальчик и заходи мягонько.

При виде дивно очерченного, притягательного, выставленного на показ ануса я впал в почти бессознательное состояние. Ничего не чувствуя, кроме бесконечного желания непременно проникнуть туда, я окунул средний палец в обволакивающий лабрикант и начал нежно массировать края чудесного отверстия. Постепенно, слабыми круговыми движениями я проникал все глубже и глубже, чувствуя, как стенки прохода благодарно обнимают вторгнувшегося гостя. Она почти не сопротивлялась, только изредка, когда я был недостаточно деликатен, волновалась попкой и слегка охала. И мне, и ей нравилась наша процедура все больше и больше. Она все чаще перекладывала голову с одной щеки на другую, сладко вжималась в прохладную простыню и все сильнее впивалась в нее каменеющими пальцами рук. Развязка наступила совершенно неожиданно. Неугомонная девчонка нашла мамин вагинальный вибратор и немедленно использовала его по прямому назначению, воспользовавшись тем, что хозяйка находилась в совершенно беспомощном положении. Мой привыкший к мягкой покорности прохода палец ощутил мощнейший импульс, пришедший от передней стенки, и после этого все смешалось: истомные стоны, неудержимые сокращения мышц, тело, пытающееся куда – то отползти, освободиться от пришельца и одновременно не желающее этого.

Наконец все стихло, успокоилось, и мы некоторое время сидели или лежали ошеломленные произошедшим с глупыми и удовлетворенными улыбками на лицах.

– Вынимай тихонько, – первой нарушила молчание женщина, – а ты выключи, наконец, мой вибратор, чего он у тебя попусту перемешивает воздух.

Мы опять помолчали.

– Вот что, – опять сказала старшая, – я была виновата и понесла свое наказание. Но остался кое – кто, не отчитавшийся в собственных поступках и, возможно, тоже заслуживающий быть наказанным.

Дочка не ожидала такого поворота событий и слегка зарделась.

– Прежде всего, я хочу знать, – продолжала мамаша, – Как далеко зашли твои отношения с этим молодым человеком, а именно, удалось ли тебе до сих пор сохранить девственность.

– Ну что ты, мамочка, – испугалась девочка, – мы же только целовались и… и гладились.