Нахальная скромница 4

Утренний сон самый крепкий. Сквозь дремоту слышу настойчивый стук. Нехотя поднимаюсь и иду к двери. Открываю – никого. Ну и ладно. Дальше всё по накатанной. Почистить зубы, умыться и уже свежим и бодрым садиться за стол завтракать. Родители на работе, сестра в санатории отдыхает. Один дома.

Опять стучат в дверь. На пороге стоит Наська – моя одноклассница.

— Ты чего не открываешь? Я уже третий раз к тебе прихожу.

— И что. ..?

— Директор сказал, всех кого найду – в школу. Надо порядок к первому сентября навести.

— Скажи, что не нашла. — Пытаюсь закрыть дверь, но она схватила ручку и не даёт. — Ты чего. ..?

— Хитренький! Ты будешь отдыхать, а нам столы таскать и полы мыть. Фигушки вам! — С пыхтением, борясь со мной и дверью. — Я директору скажу…

Конфликт с директором, в мои планы никак ни входил. Поразмыслив пускаю эту зануду в квартиру.

— Чай будешь? — Веду на кухню. — Давай, сама командуй, а я пока оденусь.

Оденусь, это конечно громко сказано. Бриджи и футболку натянул за секунды, пригладил волосы, глядя в зеркало на загорелое до черноты, лопоухое и прыщавое отражение. Возвращаюсь на кухню и вижу Наську – в одной руке бутерброд с сыром, в другой чашка с чаем и обёртки от конфет по всему столу.

— Идём, я готов!

— Угу, ммм, ща, — с полным ртом, уплетая за обе щеки. — Подожди, я с утра не ела. Знаешь, как я сыр обожаю!

Да, нахальства ей не занимать. Нет бы культурно отказаться, мол с осени закормлена. Ладно, обождём, пока прожуёт. А пока сел напротив и разглядываю, как она изменилась за лето.

Ключицы не торчат, руки округлились, пропала детская угловатость. Всё как-то повзрослело. Сиськи конечно слабоваты, хотя соски, вон как торчат под платьем.

— Ты чего? — Заметив мой взгляд и перестав жевать. — Хочешь, и тебе бутер сделаю?

— Нет. Пошли уже.

— А можно, я конфет с собой возьму, — и не дожидаясь ответа, кладя остаток в вазе к себе, в карман сарафана, — Знаешь, как я конфеты шоколадные обожаю!

Подходя к школе, увидели директора, стоявшего на крыльце, как капитан корабля на мостике и отдававшего указания народу – что кому делать. Заметив в толпе меня, подозвал, взмахом руки.

— Ты почему здесь, когда освободился? Где остальные ребята? — Начал он пытать, схватив за плечо.

— Условно- досрочно, по состоянию здоровья, — пришлось мне соврать.

— Да, я вижу, что не на курорте ты был. Вон как похудел. Будешь знать, как на директора руку подымать! — Поглаживая место, куда когда-то пришёлся удар. — Сын приличных родителей, надеюсь урок тебе на пользу пойдёт.

Вроде неплохой мужик, воевал, орден есть, а как начнёт херню нести. ..После недолгого воспитательного процесса, послал таскать маты для спортзала. В помощь, в основном девчоночьему коллективу, и одной учительницы.

К обеду, все работники и работницы, как-то пропали, разбежавшись по домам. Остались Наська, учительница и я. Поняв, что с работой на сегодня всё, пошли сполоснуться под краном. Потом вспомнили о душевой в кухонном блоке. Учительницу зачем-то позвал директор, а мы пошли купаться. Дверь была закрыта на замок и пришлось лезть за одноклассницей в окно. Душ – шланг висящий на гвозде, внизу дощатая решётка.

— Чур я первая! — Заявила Наська, задирая платье. — Чур не подглядывать.

— Чего я там не видел. — Пробормотал я, отвернувшись и рассматривая новое кухонное оборудование.

В ответ, мне прилетела, струя холодной воды, заставив обернуться и взглянуть. .. Выпрямив спину, вздёрнув подбородок, подбоченясь и сделав строгое лицо под светлыми с рыжинкой волосами, стоит голая Наська. Спортивная фигурка, бледный живот и ягодицы, стройные, загорелые ноги и вишенки сосков на такой маленькой, славной и милой груди, будоражили воображение. Какая красивая девочка! Как выросла и повзрослела за одно лето. ..

— Повтори, что сказал? — Зелёные с кошачьим прищуром глаза смотрят решительно и зло. — Где это ты видел?

Вместо ответа, подхожу к ней и прижимаюсь губами к твёрдому, нахально торчащему соску. Чуть посасывая, глажу языком. Обхватив одной рукой за талию, второй пытаюсь добраться до заветной щелки между ног. Отрываюсь от груди и слегка касаюсь её губ, открывающихся мне навстречу. Она и сама тянется ко мне. Горячее дыхание на щеке, мягкость кожи, запах свежести от мокрых волос, которые зажал в руке, прижимая к себе её голову.

Целую, жарко и страстно, в щечку, затем в ушко, в шейку и плечико! Прижимаю её, нежно глажу подушечками пальцев по волосам, касаюсь ушек, а затем ласково, по шейке. Провожу по приоткрытым губам, желающим продолжения, проваливаюсь в горячий рот. Чувствую, как прихватывает зубами и нежно посасывает, поглаживая языком.

Кладу вторую ладонь на такую упругую, маленькую, нежную грудь, зажимая напряжённый сосочек между пальцев. Грудь, которая, когда надавлю на нее, полностью умещается в моей ладони. Ощущаю, как ей самой хочется прижаться ещё крепче. Она пропускает одну руку мне за спину, выпускает обслюнявленный палец из рта, приоткрывая губы мне навстречу.

Прижимается, как в танце, подняв ножку, к моей ноге в мокрых бриджах, качнув тазом, трётся и ласкается, забыв обо всем, закрыв от наслаждения глаза. Смотрю на ее покрасневшее под загаром лицо, чувствую ее нежное, теплое дыхание на своей шее. Наконец, решившись, слегка касаюсь губами её горячих губ, сразу ответивших мне на поцелуй.

— Ты что, раньше не целовался? — Открыв глаза, с удивлением спросила Наська. — Давай научу как надо.

Я, облизнув губы и сглотнув комок в горле, кивнул. Хочу научиться, хочу любви. Едва открыл рот, чтобы сказать это, как длинный, влажный язык девчонки вонзился в рот, проведя по моему языку, лаская нёбо и дёсна.

— Теперь ты, — и начала его сосать, нежно перекатывая во рту.

Поцелуи и объятья, окончательно сносили крышу. Я уже вовсю хотел её. Взял за щечки, накрыв горячие губы своими, язычок в рот, в засос, сдавив в тиски, прижав и. .. её нежная ладошка, уже у меня между ног, там, где на бриджах такой бугор, что страшно уже самому… ласкай, ласкай его милая… Да и моя рука, коснулась молодого пушка, погладила бедра, дотянулась до её промежности. Поглаживаю двумя пальчиками, покрытыми её соком. Стараясь не потерять ритм, сильнее прижимаюсь к горошинке клитора.

Поднимаю глаза и смотрю на довольное лицо Наськи. Щеки, залитые румянцем, соблазнительно приоткрытый, томно стонущий рот. Заметив мой взгляд, она состроила взрослую гримасу, надув губки, показала язык. В ответ шепчу: «Ты такая классная, где так целоваться научилась?».

— В пионерлагере, с вожатыми, — несколько раз мотнула в стороны головой, прижимаясь щекой к моей шее… — Хочешь, я тебе дам здесь, а?

Ну теперь-то я знаю, что это значит! Ещё свежи воспоминания о приключениях на острове. Воспоминания о первой женщине, которую буду долго помнить. И чем это закончилось.

— А чего дашь? — Решаю прикинуться дурачком, пойти по старому пути, чтобы не обидеть.

— Ебаться, — бедняжка растерялась от неожиданности, и снова, — ты ведь хочешь ебаться. ..

— Нет!

— Чего “нет”? — С удивлением отстранилась, вытащив руку из моих трусов.

— Тебе не понравилось? Я научу, если что, если ты не умеешь. .., — уговаривает Наська, в полном недоумении от моего отказа.

— Понравилось, но нет! — Сам не пойму почему. Не могу пока сформулировать.

Выражение лица и настроение девушки менялось на глазах. Только что было довольное и благостное, а уже дико злобное.

— Кровью умоешься! Меня никто, никогда так не динамил! — Орёт, одевая трусики и сарафан. — Попомнишь мои слова! Урод!

Ну и матом конечно. И где, сука, таких слов набралась. Как же без этого. Напоследок. Уже выскакивая в открытую дверь.