…И снова она ждала меня не на том месте, которое я назначил. Снова не утерпела — и поспешила мне навстречу. Надо было хоть сделать вид, что я сержусь — но я вместо этого улыбнулся. В Алёнке мне всё казалось чудесным, даже её вечное непослушание и постоянная спешка Мы взглянули друг другу в глаза — и мир перестал существовать. С другими женщинами я, даже занимаясь любовью, никогда не чувствовал такого полного слияния воедино. С Алёнкой мне хватало одного взгляда в глаза.

Мы легонько коснулись рук друг друга, и между пальцами словно проскочила искра. Но демонстрировать свои чувства на улице не стоило. Странно бы мы смотрелись — мужчина за тридцать и миниатюрная девушка,шестнадцати лет. По счастью, до густого лесопарка — безлюдного по случаю буднего дня — было рукой подать. Стоило нам оказаться вдали от любопытных глаз, как Алёнка тут же впилась мне в губы жадным поцелуем.

Мне всегда поражало в ней это: и целовалась, и занималась любовью она с такой неистовой страстью, словно делала это последний раз в жизни. «Девочка-огонь» — так я её называл, а она улыбалась, глядя мне в глаза. Я стиснул упругую попку Алёнки, прижимая её к себе. Не сдержался — оторвал её от земли.

Она слабо попыталась протестовать, хотя я знал, что ей это нравится. Впрочем, протеста всё равно не вышло — для этого пришлось бы прервать поцелуй. Наконец мы оторвались друг от друга и перевели дух.

— Я люблю тебя, — прошептали мы одновременно. Иногда мы при таких встречах подолгу сидели на расстеленном на земле покрывале. Невинно сидели — одуревая от желания, дразня себя и друг друга. Но в этот раз мы не виделись слишком долго, и терпения хватило ровно на то, чтобы постелить принесённое мной покрывало.

На него мы и повалились, сжимая друг друга в объятиях Я целовал пухлые губы Алёнки, нежно их покусывал, наши языки встречались. Моя рука сжимала её грудку, сквозь тонкую футболку я чувствовал, как соски моей девочки напряглись от желания. На наши свидания Алёнка не надевала лифчика — знала, что так мне нравится больше. Но вот уже её футболка летит на покрывало — рядом с моей рубашкой.

Я касаюсь пальцем её твёрдые сосочки, слегка покручиваю их, покусываю. Моя девочка тихонько стонет от наслаждения. Легонько кусаю её животик, проникаю языком в пупок. Меня как магнитом тянет вниз. Расстегнув поясок, стягиваю с Алёнки шорты. Она остаётся только в коричневых кружевных стрингах — лёгких, как паутинка.

Сквозь тонкую ткань, уже давно влажную, прикасаюсь к заветной норке. Начинаю тереть её трусиками. Гляжу в затуманившиеся прекрасные глаза моей девушки, наслаждаюсь тем, как она изнемогает от возбуждения. Она уже стонет в голос. Я хочу ещё немного подразнить мою Алёнку — но и моё собственное терпение уже на исходе.

Стягиваю с неё трусики и прикасаюсь к волшебной, горячей и мокрой норке. Я чувствую, как эта норка соскучилась по мне и как рада моему прикосновению. Нежно приникаю в неё пальцем, слышу самую прекрасную музыку в мире — страстный стон Алёнки. Мой член рвётся в бой. Алёнка лежит на спине, широко разведя бёдра.

Я, расстегнув джинсы, медленно проникаю в свою девушку. В этот момент она всегда издаёт звук — что-то среднее между вздохом и стоном. И будто проваливается в другой мир. Я откидываюсь назад, любуюсь распростёртым подо мной нежным телом. Ничего другого в мире нет. Ничего я не хочу — только всегда обладать этой чудесной девочкой, которая сейчас издаёт стон при каждом моём толчке. Я вхожу в свою девушку сильнее, резче. Алёнка уже не стонет — она кричит.

Страстно царапает мою шею и плечи. Если бы только это продолжалось вечно. К сожалению, я уже на пике — и, выскользнув из горячей норки (моей, только моей!), покрываю поцелуями лицо и нежную шею Алёнки.