Я долго сомневался, стоит ли рассказывать о том, как я впервые был близок с девушкой. И, наконец, решился.

В детстве я был скромным, робким мальчиком. В то время, как мои сверстники имели уже сексуальный опыт, я ещё не целовался ни с одной девушкой. В армию меня не взяли по состоянию здоровья, и это обстоятельство ещё больше усилило мой комплекс неполноценности.

В 19 лет я окончил шофёрские курсы и через год уехал из деревни, в которой работы не было, в райцентр. Здесь мне удалось устроиться водителем к одному бизнесмену. В будни я работал иногда до 9—10 часов вечера, зато выходные у меня были свободные. Платил бизнесмен мне очень мало, хотя я старался работать добросовестно, и ни разу за всё время моей работы не подвёл хозяина. Другой работы я не мог найти.

Я снимал дом у пожилой женщины, Марии Фёдоровны, которая жила в квартире; дом она сдавала внаём. В моих отношениях с прекрасным полом ничего не изменилось: я по-прежнему боялся подойти к девушкам, считая их неземными, возвышенными созданиями. В общении с ними я ужасно робел и не мог вымолвить ни одного связного слова, не говоря уже о том, чтобы отважиться на поцелуй. Глубоко разочарованные, девушки прекращали знакомство со мной.

Так прошло n лет. Девушки у меня по-прежнему не было, и я ужасно страдал от невозможности реализовать свою сексуальную энергию. Долгими вечерами, лёжа в постели, я представлял себе прекрасные ножки своей божественной Госпожи, чудесный, заросший кудряшками волос, треугольник между ними… Дорого бы я отдал за то, чтобы прикоснуться к ним своими жаждущими губами!..

Как-то вечером, вернувшись с работы, я увидел в доме девчушку лет, наверное, 20— стройную, голенастую, с зелёными глазами. Как оказалось, Надя являлась внучкой Марии Фёдоровны. Недавно у неё умерла мама (как выяснилось позже— от пьянки); отец умер ещё лет n назад.

Марии Фёдоровне пришлось взять внучку на своё довольствие, поскольку Надя нигде не работала, но той хотелось быть самостоятельной, и она стала ночевать в пустующем доме своей бабушки; питалась Надя, тем не менее, у Марии Фёдоровны. Тем более, кстати пришлась моя ежемесячная выплата за снимаемое жильё. Девушка мне не мешала, и я обращал на неё мало внимания.

Как-то в пятницу вечером, после окончания трудовой недели, я вернулся домой. Согрел супа, поел. Денег, как я уже писал, у меня было очень мало, приходилось экономить на всём. Надя в это время находилась в соседней комнате. Неожиданно она вошла на кухню и села на табурет.

—Скучаешь? —впервые за всё время заговорила она со мной. Я неопределённо пожал плечами.

—Вижу, у тебя нет девушки, —продолжала Надя. —Хочешь, я буду твоей девушкой? И тебе хорошо, и мне выгодно— твои деньги не будут уходить на сторону, останутся в нашем кругу— у тебя и у меня. Ну, чё молчишь? —рассердилась она. —Давай, сходим в магазин, купим чё-нить выпить и пожрать, оттянемся!

—Видишь ли, —ответил я, —должен тебе честно признаться: у меня не совсем обычные пристрастия, любая девушка мне не подойдёт.

—А какая тебе подойдёт? —полюбопытствовала Надя.

—Только та, которая примет мои пристрастия.

—Да мне пох… твои пристрастия! —вспыхнула Надя. —Мне выпить хочется, понимаешь? Такая тоска, делать абсолютно нех… , а тут ты со своими пристрастиями! Ладно, приму я, приму все твои пристрастия, только пойдём быстрее в магазин!

—Знаешь, Надя, —возразил я, —я мало зарабатываю. Сколько смогу, я сегодня потрачу, а больше у меня ничего нет— только на хлеб и сигареты останется.

—Это всё х… я! —убеждённо воскликнула девушка. —Главное, сегодня оттянемся, и больше я к тебе не подойду. Понимаю, что это такое, когда денег— только на хлеб. Ну, пошли!

—Водки две бутылки, —подсказывала мне Надя в магазине, —сигареты «Пётр» три пачки, пельменей килограмм, консервы, сыр и колбаса!… Макаронов и хлеба ещё возьми— жрать хочется, спасу нет! Наверное, волка бы съела!

Нагруженные продуктами, мы вошли в дом. Надя уселась за кухонный стол.

—Ну, давай, понужай, —нетерпеливо подбодрила она меня, —быстро открывай консервы, нарежь колбасы и хлеба! И давай, разливай водку!

Через пять минут на столе красовались открытая банка с рыбными консервами, нарезанная колбаса и хлеб; в стаканчике была налита водка.

—А себе? —недоуменно обратилась ко мне Надя. —Ты, что, не будешь пить?

—Пока воздержусь, —ответил я.

—Ну, как хочешь, —равнодушно молвила девушка и одним махом опрокинула стаканчик себе в рот, после чего жадно принялась за еду. Я же поставил на конфорку газовой плиты воду для пельменей и начал нарезать сыр. Закончив с этим, я подошёл к Наде и опустился перед ней на колени, с жадным любопытством рассматривая её привлекательные ножки.

—Как мне хочется расцеловать твои сладкие ножки! —не удержавшись, воскликнул я.

—Ну, так целуй! —удивилась девушка и поднесла к моему лицу свою изящную ножку с крохотными пальчиками. —Это, значит, и есть твои пристрастия?

—Нет, не могу! —замотал я головой. —Не имею права. Видите ли, я пока недостоин Вас! Вот если Вы согласитесь выпороть меня, тогда Вы возвысите меня до уровня Ваших божественных ножек, и я буду достоин этой чести.

—Ничё не поняла! —удивленно ответила мне Надя. —Ты просишь выпороть тебя, что ли? И чё это ты со мной вдруг на «Вы» заговорил?

—С этого момента Вы— моя Госпожа, —пояснил я. —И я могу обращаться к Вам только на «Вы». Давайте, пройдёте в комнату, там у меня плеть— сам сплёл. И Вы выпорете меня, хорошо?

Мы прошли в комнату, и я вытащил из-под матраца шестижильную плеть, которую я изготовил из жёсткого винилового шнура. Пробовал было пороть сам себя, но это было не интересно— было бы гораздо лучше, если бы меня наказала девушка.

Я подал Наде плеть, быстро разделся и встал перед девушкой на колени.

—Стегайте меня! —попросил я. —Не бойтесь! По заднице, по спине! Ну же, не медлите!

Надя с сомнением чуть хлестнула меня плетью.

—Очень слабо! —упрекнул я девушку. —Стегайте так, как будто Вы выбиваете ковёр! Смелее!

Следующий удар оказался заметно чувствительнее, и я получил несказанное удовольствие. Осмелев, Надя начала наносить мне довольно ощутимые удары по ягодицам и по спине. После 15 ударов я почувствовал, что вполне удовлетворён поркой и попросил девушку остановиться.

Надя опустила плеть, я же склонился перед девушкой в глубоком поклоне. Моя грудь была прижата к полу, зад выпячен назад, ноги в коленях широко разведены. Мне казалось, что такая поза символизирует наибольшее подчинение и пресмыкаться перед девушкой более этого уже невозможно.

—Благодарю Вас, Госпожа, за порку! —воодушевлённо проговорил я. —Садитесь на меня! —попросил я и встал на четвереньки. Девушка охотно оседлала мою спину, и мы направились на кухню. Мне было очень приятно ощущать своим телом вес её тела и спиной— тепло её мягкого зада.

На кухне Надя пересела на табурет, я налил ей водки и высыпал целый пакет пельменей в закипевшую воду, после чего вновь встал перед девушкой на колени.

—Надеюсь, —проговорил я робко, —теперь, после порки, я достоин целовать Ваши божественные ножки?

Снизу вверх я взглянул на Надю; та величественно кивнул головой. Несмело я приподнял её ножку и с замиранием сердца уткнулся в неё губами, после чего начал осыпать поцелуями её божественную ступню… Это занятие пришлось вскоре оставить, поскольку пельмени закипели, и я убавил газ.

Теперь я начал лизать ступню девушки. Она оказалось потной, солёной и чрезвычайно приятной на вкус. Это, чрезвычайно увлекательное, занятие я продолжал и после того, как выловил пельмени из кастрюли и сложил их в большую чашку. Там была почти сотня пельменей, и все их я поставил перед Надей— ведь она очень хотела кушать!

Сам же я вернулся к своему волнующему занятию. Надя тем временем сама наполнила стаканчик водкой и выпила его в одиночку. Пока девушка справлялась с доброй сотней пельменей, я успел вылизать обе её ступни и уже вычищал языком между пальчиков её ног. Иногда девушке становилось щекотно, и она непроизвольно дёргала своей милой ножкой.

—Ну вот, —удовлетворённо произнесла она, —нажралась до отрыги! Ты знаешь, мне поссать захотелось. Подождёшь меня пять минут, я в уборную сбегаю?

—Зачем ждать? —возразил я. —Сейчас, я тазик принесу.

Сбегав в комнату, я принёс таз, в котором стирал бельё, и улёгся на спину на пол, положив голову в тазик.

—Вот, присаживайтесь и сикайте, пожалуйста! —предложил я.

—Ты, что, извращенец? —с улыбкой спросила меня девушка. —Ни разу ещё не встречалась с извращенцами!

—Ну, считайте, что я извращенец, —согласился я. —Присаживайтесь, смелее!

Ничему уже не удивляясь, Надя поднялась с места, спустила до пола трусики, перешагнула через них и, встав над моим лицом, присела.

Как я мечтал об этом счастливом моменте! Тело божественной девушки находилось всего в каких-то пяти сантиметрах от моего лица! И оно было так прекрасно— ничего более волнующего я в своей жизни не видел!

Я вовремя успел закрыть глаза— в моё лицо хлынул поток горячей, резко пахнущей влаги. Струя била мне в нос, в лоб, в глаза… Я лежал ни жив ни мёртв от счастья и мечтал лишь о том, чтобы это никогда не кончалось…

Но всему хорошему когда-то приходит конец; струя иссякла. Я открыл глаза: прямо перед моими глазами находился восхитительный розовый бутон моей Богини, на котором, как на лепестках розы после дождя, остались последние капельки чудесной влаги… И их можно было слизать языком…

Я старательно вылизывал все лепесточки, все складочки этого божественного бутона любви… , но Надя поднялась. Я с сожалением проводил её бутон глазами.

—Хватит лизаться! —строго произнесла она. —Ссаки мои куда денешь?

—Я выпью их, —отвечал я. —Пройдёмте со мной в комнату— Вы мне поможете.

На четвереньках я отправился в комнату, толкая тазик с оранжевой влагой перед собой.

—Берите плеть, —указал я, —и хлещите меня до тех пор, пока тазик не окажется пустым. Три-четыре!

Я низко склонился над тазиком и приник к жидкости губами. И тут же мои ягодицы ожёг сильный удар плети; от боли и неожиданности я дёрнулся. Тем не менее, переборов себя, я шумно хлебнул влагу. И ещё один удар! Тут уже я начал пить божественный Нектар девушки смелее— иначе, пока я буду прохлаждаться, она запорет меня до потери сознания!

Я не успевал за Надей: только я делал глоток после предыдущего удара, как получал следующий— не менее сильный и обжигающий!… Одним словом, к тому времени, когда я смог опорожнить тазик, моё тело было основательно избито. Похоже, девушка нанесла мне около 50 сильнейших ударов. Вот это да! А ведь поначалу боялась и стегнуть меня!… Что касается жидкости, она, как я и ожидал, оказалась солёной и терпкой на вкус. Но мне в этот момент божественный Нектар моей Нади казался самым изысканным напитком на свете!

—Ну и ну! —со смехом произнесла девушка, закончив порку. —Расскажу я об этом девкам— уссутся от смеха!

—Вам никому об этом не нужно рассказывать, —посоветовал я.

—Это ещё почему? —не поняла та.

—Потому что через месяц, с получки, мы опять сможем развеяться. Вам, что, нужны конкурентки?

—Точно! —улыбнулась Надя. —Как я сама не догадалась?! Чем теперь займёмся? —полюбопытствовала девушка, бросив на кровать плеть.

—Я мог бы вылизать Вашу писю, —предложил я несмело.

—Ты только что лизал! —резонно возразила мне девушка.

—А попу можно полизать?

—Давай! —охотно согласилась та и улеглась на мою кровать попой вверх— её трусики остались валяться на кухне.

Я с восторгом припал губами к божественной попе девушки, вдыхая в себя чудесной аромат её нежной, бархатистой кожи. Я то целовал нежную кожу, то с наслаждением лизал её, как мороженое, то зарывался в тёплую, мягкую плоть носом и лицом… Девушка нетерпеливо дёрнулась.

—Ну, хватит лизаться! Пойдём на кухню, я выпить захотела!

Я покорно встал на четвереньки, Надя уселась на меня верхом, и мы направились на кухню, где девушка пересела на табурет.

—Выпьешь со мной, что ли? —поинтересовалась она; я выразил согласие.

—А тебе куда налить? —строго спросила девушка. —После того, как ты пил мои ссаки, пить из стакана не имеешь права; ты теперь— чмошник. И есть будешь на полу, стоя на коленях. Ладно, так и быть, налью тебе в консервную банку. Теперь это— твоя постоянная посуда.

С этими словами она наполнила водкой банку, в которой ещё недавно находились консервы. Приняв от девушки банку, я с сомнением взглянул на её содержимое: водка была покрыта густым слоем растительного масла; кроме того, в ней плавали недоеденные девушкой остатки рыбных консервов.

—Чё смотришь? —возмутилась та. —Только что пил мои ссаки, а теперь модничает, смотрите-ка на него! Пей давай!

Признав правоту Нади, я поднёс водку ко рту. Пошла она плохо, но я, тем не менее, допил всё без остатка.

—Чё нужно сказать? —грозно обратилась к мне девушка.

—Спасибо Вам большое, Госпожа Надя, за Вашу доброту и заботу! —ответил я.

—То-то же! —смягчилась та. —На, лови! —и она швырнула на пол кусочек хлеба; я бросился его подбирать.

Девушке понравилась эта забава: она бросала на пол куски хлеба, я же бегал за ними по кухне. Нажевав колбасы, Надя выплюнула её на пол; я губами и языком собрал всё с пола.

—Слушай, чмошник, я чё-то спать захотела, —обратилась она ко мне. —Водки у нас ещё море, так что я чуть-чуть посплю, а потом мы продолжим веселье. Я буду спать, а ты охраняй меня! Вставай перед моей кроватью на колени и жди, когда я проснусь, понял, чмошник?

Пошатываясь, Надя прошла в свою комнату, упала на кровать и тут же уснула; я же вернулся на кухню. В мои глаза бросились трусики девушки, которые так и валялись на полу. Я бережно подобрал их и поднёс к своему лицу; в нос шибануло острым запахом аммиака. Трусики следовало бы постирать, но тогда я лишился бы такого громадного удовольствия!

Прибравшись на кухне, я закрыл дом изнутри, собрал кое-что из своего постельного белья и разложил его на полу у кровати Нади. Лёжа на полу, я с наслаждением вдыхал в себя сладкий аромат девичьих трусиков и с удовольствием перебирал в памяти подробности прошедшего вечера.

2.

Проснулся я от сонного голоса девушки:

—Эй, чмошник, вставай! Неси таз— я ссать хочу!

Я махнул головой, сбрасывая с себя остатки сна.

—Зачем таз? —задал я девушке вопрос. —Я и так выпью— из Вашего источника.

Через минуту я лежал между ног девушки и наслаждался её Нектаром, особенно терпким и пахучим после долгой ночи; видно, её моча вобрала в себя все накопившиеся за несколько часов отходы и шлаки организма.

Фонтанчик девушки не иссякал довольно долго, мне даже показалось, что я выпил литра три её горячего Нектара, хотя такого просто не может быть— там было не более литра пахучей влаги.

—Вези меня на кухню, —хмуро приказала Надя, —я с похмелья болею!

Налив себе водки в стаканчик, Надя немного налила в мою консервную банку; мы с ней выпили.

—Значит, в этом и заключаются твои пристрастия? —усмехнулась девушка. —Ну и ну! Расскажи кому— не поверят, что такое может быть взаправду! Короче, оставляю тебя у себя. Будешь служить мне— стирать бельё и всё такое. Одним словом, будешь моим шнырём. И ссать буду в тебя, само собой. А как насчёт насрать тебе в рот?

—Не пробовал ещё, —смутился я.

—Ничего страшного, —успокоила меня девушка, —сейчас попробуешь. Только закушу ещё немного, и тогда моя колбаса поспеет. Давай, готовь закуску! И макаронов свари.

—Слушаюсь, Госпожа! —отрапортовал я и приступил к выполнению задания.

После того, как Надя выпила ещё пару стопочек водки и досыта наелась макарон, её колбаса созрела, я улёгся на пол, и девушка пристроилась надо мной, уперев анус мне в рот.

Она тужилась и кряхтела, а колбаска всё никак не хотела появляться на свет.

—Ну, давай, массажируй меня, что ли! —приказала она. —Иначе я так и до вечера не разрожусь!

Наконец, я почувствовал, что во рту у меня появилась густая масса, запаха которой я не ощущал, и тут же проглотил её. Масса всё лезла и лезла, и я уже с трудом успевал её глотать.

Надя приподняла над полом зад.

—Давай, вылизывай хорошенько, чмошник! —приказала она.

Превозмогая отвращение, я губами снял с ануса девушки остатки кала и с трудом проглотил его, после чего принялся языком вылизывать анальное отверстие. При этом мне приходилось ежеминутно сглатывать густую, коричневую от кала, слюну.

—Ну вот, —удовлетворённо произнесла девушка, —теперь ты стал моим личным говноедом! Класс! Ни у кого из моих подруг нет такого! —с восхищением воскликнула она. —Только я сомневаюсь, что после этого ты имеешь право лизать мне пи… ду. Ладно, для начала выпорю тебя хорошенько, а там что-нибудь придумаем.

Я с трудом выдержал жестокую порку, после которой Надя приказала смочить водой губку и хорошенько намылить её. После этого мне пришлось долго жевать губку, так что мыльная пена лезла у меня изо рта.

—Ну, хватит, наверное, —с сомнением проговорила девушка. —Будем считать, что рот у тебя чистый. Сполосни водой, и пойдём, будешь мне п… ду лизать.

Вскоре я уже вылизывал девушку между ног. По её приказу, я старательно обрабатывал языком её клитор, Но Наде было этого недостаточно. По её указанию, я лёг на пол, девушка оседлала меня и принялась скакать на мне, прижимая клитор к моему рту. Вскоре в мой рыт хлынули соки, которые мне пришлось глотать. И не скажу, что они были приятны на вкус.

Надя сидела за столом и закусывала.

—Ну, надо же! —со смехом проговорила она, глядя на меня. —Пи… у мне лижет, ссаки мои пьёт и даже говно поедает! Всё три— в одном флаконе! Нет, никуда я тебя от себя не отпущу, будешь служить мне до конца своей жизни!

Так началось моё служение госпоже Наде. Не сказать, чтобы мне это не нравилось— я и сам хотел подчиняться привлекательной девушке. Иногда Надя приносила мне своё бельё, которое я стирал на руках. Раз в месяц мы устраивали попойки, которые мне очень нравились, так как в это время девушка становилась раскованной.

А потом Надя познакомилась с мужчиной, на 10 старше себя, и они уехали в другую местность. Я же от нечего делать приобрёл компьютер и с тоской и нетерпением ожидаю возвращения девушки. Всё равно, когда-нибудь она должна вернуться!