Мне сильно повезло — дорога домой не заняла много времени, всего полчаса вместо обычных 45 минут. Однако весь путь меня лихорадило от произошедшего на работе. «За что со мной так обошлась Вика? Где же я её игнорировал?» — думал я, выходя на трамвайную остановку около своего дома. Чем ближе я подходил к нему, тем меньше мне хотелось туда идти. Но отнюдь не из-за того, что я внезапно разлюбил свою любимую жену, а из-за страха наказания.

Я зашёл в квартиру за 3 минуты до крайнего времени, в 17:57. Как только я открыл входную дверь, я услышал звук тихий звук скрипа стула об пол в дальней комнате. Она вышла ко мне.

Домашнее платье зелёного цвета с большим баном сзади, почти как у горничных, чулочки с розовыми бантиками, белые тапочки… И сама Эвелина или, как я её звал, Эвели… Эта темноволосая, очень высокая и худая красавица с зелёными глазами и маленьким слегка вытянутым носом. Кандидат наук и преподаватель электротехники в университете, на работе и дома — два разных человека. Серая мышка там, огнедышащий дракон здесь; улыбашка и скромница там, одержимая и непоколебимая здесь.

Она быстро шла встречать меня. Едва успел я закрыть дверь в квартиру, она уже бросилась ко мне на шею и прижала к стене своим напором, аккуратно преградив мне путь к отступлению своей рукой. Типичный вечерний кабэ-дон. Вот только в этот раз моё сердце билось так часто, что возможно Эвели даже слышала его стук. В висках били молотки. Я понимал остроту ситуации.

— Привет, мой пирожок. С возвращением! — сказала она и нежно, предварительно подняв мой подбородок лёгким движением руки, поцеловала меня в губы. Часть вкуса бесцветной клубничной помады осталось у меня во рту. Она отстранилась.

— П-привет, дорогая… Ч-что у нас на ужин? — пробормотал я и, немного повернув голову, стараясь не смотреть ей в глаза.

— Твои любимые голубцы. 4 штучки. В сметане и чесночной посыпкой — ответила она, целуя меня в губы после каждого предложения.

Она заглянула мне прямо в глаза. В них были счастье, трепет… И ужас… «Хоть бы не заметила, хоть бы не заметила» — кричал я в своей голове.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? -внезапно её голос стал серьёзным, а глаза безумными. Ухмылка украсила её лицо, и я мог видеть её блестящие белые зубки. Точно она хотела сейчас впиться мне в шею, как вампир.

— А? Что? У… У меня всё хорошо! — сказал я быстро, но крайне неубедительно. Она обычно видела меня насквозь, но сегодня просто она чуть смягчилась:

— Тебя спасло то, что ты вовремя пришёл — грубо сказала она, впилась мне в губы, но тут же отстранилась и улыбнулась. После длительных объятий я наконец смог разуться. Я прошёл в коридор.

В коридоре она повернулась ко мне и расстегнула пуговицу на моей белой рубашке, выступавшей из-под кофты.

— Ошейник на месте — произнесла она удовлетворённо. На моей шее действительно был собачий ошейник с медальоном, на котором было выгравировано моё имя.

— Дай я его чуть-чуть поправлю — сказала она. Её нежные пальцы аккуратно поправили немного сползший кожаный ремешок, а медальон она аккуратно перевернула именем вверх

Кто-то скажет, что у нас абьюзивные отношения, т.е. один из партнёров заведомо страдает, а другой этим наслаждается. Однако это не так. Моя жена Эвели — человек, которую очень тяжко приходилось до нашей встречи. Помимо довольно бедного и тяжёлого детства, в 17 лет её хороший друг погиб в автокатастрофе. Она в тот день призналась ему в чувствах, и он ответил взаимностью. С тех пор, не желая допускать даже потенциальной возможности пострадать своему объекту аоздыхания, она контролирует каждый шаг человека, к которому у неё есть чувства. Как вы поняли, я первый и единственный человек, к которому она так отномится. И этот контроль чрезмерен, отсюда и её яндере-наклонности.

Я прошёл на кухню и сел за стол. На нём стояла тарелка с горячими голубцами в собственном соку, на которых была большая ложка сметаны, а сверху — молотая приправа из сушёного чеснока, соли и трав. Эвели села напротив меня, подавая стакан холодного молока. Еда была отменная, как и всегда.

После ужина она позвала меня «покыситься» (ударение на «ы» — прим. автора) — это был наш слэнг, означающий, что в течении следующих двух часов она будет гладить меня по голове, лбу, чесать за ушком и чистить их. Переодевшись в домашную одежду (светло-зелёную рубашку, бежевые штаны и золотого цвета кардиган), я пришёл в нашу спальню, где на кровати лежала Эвели.

— Ложи свою головушку ко мне на коленочки — почти пропела она шёпотом. Это был её стиль во время «кЫсинья» — всё время говорить тихо; словом, домашний персональный ASMR.

Я лёг на кровать и положил голову на её довольно упитанные ляжки. Она начала нежно поглаживать меня по голове и лбу.

— Ты мой работничек… Опять тебя, бедняжку, загрузили… — шептала она. Как назло в моей памяти всплыл сегодняшний инциндент с Викой. С трудом сдержав волнение, что, кстати, было сделать проще после плотного ужина, я немного нахмурил лоб.

— Не надо хмуриться, тебе морщинки не к лицу — прошептала она мне в ушко. Это подействовало очень умиротворяюще. Я почти сразу успокоился.

— У тебя такие нежные и прохладные руки… — тихо сказал я.

— Конечно, милый, всё для тебя. Я никому и никогда тебя не отдам и всегда буду с тобой — пролепетала она, намеренно не добавив фразу: «Но я никогда не прощу тебе измену», чтобы не разрушать создавшуюся атмосферу.

Кульминацией сего действа был массаж моей спины. Её руки мастерски расслабляли мышцы, а иногда и проминали кости до приятного хруста, как на сеансах мануальной терапии. Лежа на животе я проговорил:

— Дорогая, я тоже хочу сделать тебе массаж — промурчал я.

— Конечно, тебе доступны все места твоей любимой жёнушки — ответила она.

Я поднялся, а она легла на моё место. Я аккуратно развязал бант и раздвинул края платья, и моему вздору предстала идеально ровная, потрясающая спинка Эвели. Я аккуратно расстегнул лямку лифчика, чтобы промассировать всю спинку. Только я прикоснулся к ней она сказала:

— У тебя такие тёплые и мягкие руки, Франц…

Я аккуратно поглаживал, а где было мышечное напряжение нежно надавливал.

— Ох, вот оно! Это место! — чуть простонала она.

Я опускался всё ниже и ниже, массируя каждый уголок её спины, пока не достиг её ягодиц. Аккуратно проведя по ним, она вздрогнула.

— О, так ты ещё не устал… — она повернулась ко мне лицом. — Я не могу уже терпеть.

Развернуашись ко мне ко мне лицом и оперевшись спиной на стенку кровати так, чтобы платье не спало и не оголило её раньше времени, она достала из прикроватной тумбочки верёвочку с карабином и прицепила к моему ошейнику. В её глазах появилась жажда власти.

— Лижи мне! — властно сказала она и задрала за меня подол платья. Я увидел белые трусики, закрывающие её прелесть. Отодвинув их, я припал к ней. Нежно пройдясь своим ящыком по её животу, спустился чуть ниже к промежности. Наконец, подойдя совсем близко, поцеловал её половые губы, после чего аккуратно проник в киску языком. Эвели издала тихий стон.

— Вот так, пирожок — промурчала она. Я же, свернув язык в трубочку, продолжал манипуляции. Большим пальцем правой руки я поглаживал её клитор. Её стоны стали немного громче.

Языком внутри неё я изворачивался, как хотел, но отнюдь не потому что там всё было раздолблено до меня (второй секс в жизни каждого из нас был в нашу первую брачную ночь, а Эвели мне никогда не изменяла), а потому что её соки обильно всё смазывали, отчего мой язык буквально танцевал чечётку на импровизированной сцене женского полового органа. Запах её духов смешивался с запахом и вкусом её лона, формируя крайне экзотическую, но оттого не менее вкусную смесь в моих органах чувств.

Тут я приступил к её любимой манипуляции — сворчивал в трубочку и разворачивал язык прямо у неё в киске. Она начала тяжело дышать.

— Ох, Франц, что же ты делаешь со мной… Это так хорошо! — он дёрнулась и очень музыкально застонала. Одна её рука гладила меня по голове, а другая — схватила за простыню постели. Под местом отлиза уже было целое мокрое пятно.

Периодически я входил и входил в неё снова, доставляя ей много удовольствия. Она внезапно начала быстрее дышать. Быстро откинувшись на спину, своими напрягшимися ногами, а точнее ляжками, она прижала моё лицо так плотно к киске, что я ненадолго потерял доступ к кислороду. При этом она сильно дёрнула за поводок, слегка удушив меня. Когда она расслабилась и я выбрал из плена её лоно, она улыбнулась и сказала:

— Ты хорошо поработал, пирожок. Награда твоя.

Под наградой подразумевался минет. Дело в том, что непосредственно с проникновением сексом мы занимались крайне редко: на годовщину свадьбы и в наши дни рождения (моё 4 сентября, её 25 мая). Чаще наше соитие было взаимными ласками, которые проводились раз в одну-две недели. Столь редкими по современным меркам наши совокупления были потому что двигателем нашей любви была не жажда секса или быстрого перепихона, как принято сегодня, но глубокая взаимность и чуткость в отношениях. Секс всегда был на втором плане, а любовь — на первом.

— Я сделаю всё в одежде — сказала она, смотря прямо мне в глаза.

Мы поменялись местами. Эвели скинула с себя платье. Её аккуратный бюст второго размера слегка подпрыгнул. Перед минетом она притянула меня за поводок и меня страстно поцеловала. Расстегнув мне ширинку на штанах, она аккуратно достала налитый кровью половой орган и яички. Уже одно это заставило меня томно вздохнуть. Её нежные пальчики гуляли по моему стволу, по головке. Иногда она задевала и шарики.

Она начала с лёгкого онанизма. Двигалась она медленно и очень уверенно. Её рука быстро взмывала от основания к головке, останавливалась на полсекснды и столь же быстро опускалась вниз. Такие движения были очень приятными и жестокими. Я начал стонать как маленькая девочка: тихо, почти плача, но с наслаждением. Я даже прикусил указательный палец на правой руке, чтобы заглушить свои звуки и ощущения.

— Эвели, не так быстро пожалуйста — тихо сказал я, с трудом сдерживая стоны.

— Оу, пирожочек, ты такой вкусный! Я откущу сейчас чуть побольше — и с этими словами она взяла головку в рот. В этот момент я подумал, что начну спускать, но Эвели резко вытащила мой член изо рта и начала облизывать ствол и мячики.

— Какие тяжёленькие! — сказала она, — Для меня скопил?

Разумеется не мог признаться, что половину сегодня выдоила Вика, да и в тот момент я сказать ничего не мог. Мои ноги и руки била мелкая дрожь. Ступни и пальцы на ногах вообще жили собственной жизнью. По лбу текла капелька пота, не говоря уж о других потных зонах.

Наконец после ласк она начала медленно и очень нежно отсасывать член по всей длине. Он был даже в стоячем виде не особенно большой, поэтому Эвели спокойно брала его полностью. Руками она поглаживала меня по внутренним сторонам бёдер, а ртом выполняла весь возможный комплекс упражнений: левая щека, правая щека, «язык — головка», горло — всё это в разной последовательности и с разной продолжительностью. Поскольку со здоровьем у меня было всё хорошо, то на какое-то непродолжительное время я смог оттянуть оргазм и удовлетворить её запрос в плане продолжительности данного мероприятия.

Наконец наступил момент кульминации. Мои стоны были неконтролируемые, внутри всё сжалось и напряглось. Я прикрыл рукой глаза. Эвели наконец вытащила член, издала громкий стон и снова заглотила. В этот момент меня пробило так, что искры посыпались из глаз. Горячая струя моего семени ударила ей в рот. Раз, два, три… Я не считал, а просто кончал и стонал словно сучка, которую только что отымели, что было правдой. Она проглотила всё. Я слегка приоткрыл глаза и увидел, как она сняла меня на телефон. Она подползла ко мне и показала фотографию.

Маленький худенкий блондинчик, прикрывший одной рукой глаза, из которых выступили капельки слёз, а на другой прикусивший указательный палец, сидящий в кардигане с выступившими следами пота и достанным без снятия штанов половым членом, на котором еще оставалась капля спермы. Жена пододвинулась ко мне и прошептала на ушко.

— Если я узнаю, что ты мне изменил, то вылошу все на сайт с фембоями. Поверь мне, это не последняя съёмка. А потом… — заговорчески произнесла она и быстро вытащила из ниоткуда нож-бабочку и поднесла её к моему лицу — Последствия ты знаешь.

— Я… Никогда тебе не изменю… Никогда, любимая… — тяжело дыша и трясясь от страха, ответил я.

Это была ложь, потому что я уже ей изменил. И что мне было делать дальше я не знал.

— Люблю тебя, пирожок — сказала она и пошла в душ.

Приведя себя в порядок, мы выпили вечерний стакан кефира, почистили зубы и легли спать. На раздумия у меня ушло слишком много сил и нервов. Я мгновенно уснул. Мне снилось, что всё произошедшее сегодня просто дурной сон. Но время не стояло на месте и в 6:00 прозвенел будильник.

Наступал новый день. Хотелось спать ещё 4 часа.