Глава пятая.Покорение.

Она стояла посередине комнаты, а я, ухватившись за подол, снимал платье через голову. Женщина безвольно подняла руки, позволяя легкой ткани покинуть тело, оставив обнаженной, только в одних босоножках. Я наклонился, расстегнул застежки:

— «Снимай!»

Она, небрежно труся, по очереди стопами, сбросила их. Галина была великолепна! При виде её точеной фигурки, напряженно вздымающейся груди, при каждом вздохе, моё сердечко сжималось, переполняясь любовью, страстью к этой женщине.

А она грациозно, словно всё, что я проделал с ней, её не касалось, с внутренней непокорностью стояла, как греческая статуя, украшая своим видом моё холостяцкое жилище! Непокоренная и недоступная!
Никакая грязь не могла пристать к ней! Отдавая тело в моё полное распоряжение, душой оставалась совершенно чистой. Что только не проделывал с ней сегодня, но она была так же от меня далека, как и в те далекие школьные годы! Покорить её не смог!

Волна бессильной злобы и ненависти к ней, как-то из нутрии накатила на меня, заставила обхватить пальцами сосочки, сильно сжать, потянуть вниз. Она сморщила лицо, застонала:

— «Не надо так,… мне больно…»

Но я ещё сильнее сжал, потянул вниз.
— «Пожалуйста,… не надо так…»

— «Ноги расставь!», — злобно произнес я.

И она покорно поставила ступни на ширину плеч, немножко согнув ножки в коленках. Это безразличие к моим действиям ещё сильнее разозлила меня. Она отдавала тело в мою власть, в душе оставаясь непокоренной!

Рука скользнула по жесткой шерсти, коснулась лона. Ладошка накрыла половые губы, чувствуя жар под ними. Я держал руку, медленно разводя пальчиками створки раковины, наблюдая безразличие на её лице! Вставил палец в напряженную расщелину, и по телу женщины пробежала дрожь. Я был поражен, насколько она была мокрой.

Я провел по ней, вырвав из груди вздох. Не знаю от отвращения или страсти. Я не был большим знатоком женской физиологии. Как и большинство мужчин считал, что если у женщины упругие, торчащие соски или влагалище источает соки, то она возбуждена!

Но мне показалось, что её торчащие соски и мокрое влагалище, говорит совершенно о другом, она совершенно не возбужденна! Это была просто физическая реакция на мои действия и действия подростков, умственного возбуждения не было! Бешенство переполняло меня! Я хотел её душу! Тело не интересовало меня!

Раскрыв диван, застелив простынкой, я положил женщину на него спиной. Из шкафа достал старые галстуки, пояса, привязав её руки и ноги к ножкам дивана. Она лежала с разбросанными и поднятыми вверх руками, расставленными ногами, не высказывая никакого возмущения моими действиями.
Разделся, подошел к ней, лег рядом и начал целовать, ласкать обнаженное тело.

Она лежала спокойная, словно это её совершенно не касалось, но через небольшой период времени, женщина начала реагировать на мои прикосновения. Дыхание становилось тяжелым, грудь вздымалась, соски становились жесткими, напряженными, ей становилось трудно оставаться безучастной к происходящему.

Мои губки потихоньку начали опускаться вниз, медленно скользя мимо пупка, лобка, покрытого жесткой шерсткой, спускаясь всё ниже и ниже по ножке. И вот уже пальчики её ног ласкают мои губки, обхватив, как маленькие члены.

Тяжелый вздох вырвался из груди Галины:

— «Нет, нет, нет, не надо. Не надо так делать! Я не могу это вынести! Не трогайте мои пальчики!»

Нежно проведя по ним язычком, вырвав очередной вздох из груди, начал медленный подъем вверх. Губы коснулись внутренней стороны бедра, всё ближе приближаясь к влагалищу. Оно было напухшее, чуть с приоткрытыми створками, словно после совокупления. Из чуть приоткрытой расщелины смазка медленно просачивалась из неё. Приблизившись к нему на расстояние дыхания, я остановился, посмотрел на его красоту. Оно высоко поднималось вверх и глубоко опускалось вниз, обрамленноё толстыми, приоткрытыми набухшими большими половыми губами.

Мне казалось, что оно пульсирует одновременно с моим членом. Губы потянулись к нему, дотронулись до такой желанной плоти. Она вздохнула, но было видно, что женщина не хочет этого, старается всеми силами удержать себя.

Мои губы ещё сильнее прижались к её губкам, она застонала, но я был не уверен, что это стон наслаждения. Показалось, что она с ненавистью и негодованием отторгает мои губы, но язычок раздвинул створки, проник внутрь, слизывая обильный поток соков. Соки, вперемешку с моей слюной, текли по расщелине, оставляя на простынке мокрое пятно.

Она стонала, когда язычок проталкивался вглубь влагалища, ещё в него вход, заставляя выделять всё больше соков. Язычок медленно поднялся вверх, приблизился к клитору. Большой, словно спелая вишенка, возвышался он из складки. Но я не стал его трогать, обходя со всех сторон острым кончиком, поднялся вверх, коснулся пупка.

Палец проник в раскрытые створки, нашел вход во влагалище. Она влажное, податливое, пропустило его внутрь. Осторожно вынув его, ввел туда два пальца, прижал их к передней стенке влагалища, начал массажировать её.

Дыхание Галины частое и прерывистое, говорило мне, что я на правильном пути. Язычок опять опустился вниз, навис над клитором, чуть коснулся его. Женщина задрожала, инстинктивно двинулась навстречу бедрами, словно крича всем телом:

— «Да, да! Ой, как хорошо! Не останавливайтесь!»

Губки охватили маленький грибочек, по бедрам пробежала нервная дрожь, сладострастный стон разнесся по комнате, лаская мой слух. Она дрожала и изгибалась под ласками, волны удовольствия захлестывали одна за другой, набегали на тело, делая её безумной.

А я, глубоко засунув два пальца, прижав их к передней стенки влагалища, а губами теребил клитор, вырывая из груди тихие стоны. И вдруг тело женщины забилось, словно от припадка эпилепсии.

— «Ой,…ой,…ой,…хорошо…», — слетел с губ долгожданный стон.

Когда она расслабилась, я начал нежно целовать, слегка прикасаясь к влагалищу, избегая клитора, только облизав и поцеловав губки вокруг него. Мои губы блуждали от бедер до пупочка, совершая свой испепеляющий для неё путь. Проходя каждый раз мимо влагалища, мне казалось, что клитор становиться ещё больше, чем был ранее, нависая над приоткрытыми половыми губками.

Член, дрожащий от напряжения, готовый полностью истечь соками. Не в силах больше терпеть, я встал на коленках между ног, склонился над ней, головкой начал медленно водить по влажной расщелине, касаясь раскрытого входа во влагалище. Она чуть проникала в него, то сразу же удалялась, оставляя женщину в недоумении.

Сколько она могла вытерпеть такую пытку, я не знал, чувствуя, что меня сейчас разорвет из нутрии. Но она сдалась первой, истерично, закричав:

— «Да, да, возьми меня! Трахни! Изнасилуй! Что ты издеваешься надо мной!»

Она сходила с ума от желания переполняющего её, а я медленно, как бы нехотя, миллиметр за миллиметром вводил в неё его. Он не зашел ещё и на половину, как она стала кончать, дергаясь и извиваясь подо мной. А я спокойно совершал движения вперед-назад, углубляясь в неё.

Наконец, мои бедра коснулись её тела, погрузив его в неё на всю длину. Она опять задрожала, задергалась, кончая второй раз подряд.

Она затихла подо мной, а я медленно двигал в ней плотью, вдруг мои движения стали резче, судороги сотрясли тело, потоки густой спермы ворвались в её чрево.

— «Ой, как мне хорошо! Мне никогда так хорошо не было!», — шептали на ушко её губы.

Немного успокоившись, после небольшой паузы, она произнесла:

— «Как я ненавижу Вас!»

Я прильнул к её губам, она, приоткрыв их, ответила страстным поцелуем. Член медленно уменьшался в размерах, выскальзывая из влагалища.

Встав с дивана, я развязал её, но оставил повязку на глазах. Повел в ванную комнату, посадил на унитаз. Она густо покраснела, когда струя мочи вырвалась из неё. Опорожнившись, она встала, и я её приподнял на руках, поставил в ванную, включил душ. Вымыв, не пропуская самые интимные места, вытер полотенцем, поставил на пол.

Она стояла рядом с ванной, когда я принимал душ, покорно, без всякого недовольства, не произнося, ни слова.

— «Пошли», — беря под руку, сказал, ведя её на кухню, другой снимая с вешалки халат.

Посадив на табурет, рядом со столом.

— «Ну, что, будем повязку снимать?»

Она утвердительно кивнула головой. Я снял её. Глаза Галины были закрыты, ей трудно было смотреть на свет, он больно резал глаза. Наконец, привыкнув к нему, она стала с любопытством разглядывать меня:

— «А я Вас не знаю. Вы, наверное, ошиблись, приняли меня за другую девочку?»

Возможно, я изменился за прошедшее время, да и она не сильно общалась с нами, пробыв чуть больше года.

— «Я и не надеялся, что вспомнишь меня»

Она с любопытством рассматривала моё лицо, словно собиралась, что-то вспомнить:

— «Что я сделала Вам?»

Но мне совершенно не хотелось ворошить прошлое, удовлетворение её расплаты затушевало, удалило куда-то прочь.

— «Это уже не важно. Я, предлагая быть любовницей, воплощать мои сексуальные мечты и желания, в которых будешь играть главную роль, до приезда мужа, а потом я, уничтожаю фотографии, и никто их не увидит, в противном случае ты знаешь, что будет. Согласна?»

Она покраснела:
— «У меня есть выбор?»

— «Нет», — резко произнес, не давая возможности на принятия другого решения.
только сейчас я понял, что это нужно больше ей, чем мне!

Конец пятой главы